Ознакомительная версия.
И опять ты говоришь: «Ошо… Я очень хочу довериться и сдаться, каким-то образом понимая, что это лучший способ окончательно вернуться домой, к тебе, к себе, к Иисусу, к вселенной». Снова появляется Иисус. Я не отделен от Иисуса, Иисус не отделен от меня. Нет необходимости говорить: «Вернуться к тебе и вернуться к Иисусу», это ненужное повторение.
И ты очень расчетлив, ты говоришь: «Я очень хочу довериться и сдаться, каким-то образом понимая, что это лучший способ полностью вернуться домой…» Ты пока еще не рискуешь. Ты рассчитываешь: похоже, это будет лучшим способом, самым рациональным способом – сдаться. Но как ты можешь сдаться с таким отношением? Сдача означает, что способов не осталось. Сдача означает: «Я потерпел неудачу, причем полную». Сдача означает, что надежды больше нет: «У меня нет никакой возможности когда-либо достичь цели». И в этой беспомощности, в этом отчаянии происходит сдача. Это не что-то такое, что ты делаешь, – ты не можешь «совершить» сдачу. Если это совершается, то это не сдача: когда ты что-то делаешь, ты можешь это и разрушить.
Сдача означает, что ты исчез. Теперь ты не можешь от нее отказаться, это невозможно. Ты не можешь повернуть назад, назад идти некуда. Сдача просто случается, и случается не из расчета, но только в результате краха всех расчетов, когда ты терпишь полную неудачу. Ты пытался так и этак, ты испробовал все возможные способы и понял, что они никуда не ведут, ты продолжаешь двигаться по старой колее.
Именно это произошло с Буддой. После шести лет неимоверных усилий он пришел к признанию того, что ничто ему не поможет, что бы он ни делал. Поскольку все это исходит от эго, так разве может оно избавить вас от эго? Все это оказывается частью вашего эго, продолжением эго – как оно может вывести вас за пределы эго? Именно эго становится делателем. Эго не может решить сдаться. Если оно решает сдаться, то оно снова вас обмануло. В этом случае оно остается, контролируя даже вашу сдачу, – а эго не может контролировать сдачу. Сдача, если она подлинная, означает безэговость.
Будда шесть лет усердно трудился, используя все возможные способы, но ничто не могло привести его домой. Чем больше он старался, тем дальше от дома оказывался.
Однажды вечером, сидя под деревом у реки Нираджана, он вдруг понял всю абсурдность усилий как таковых. Он рассмеялся и заснул. Делать было больше нечего, этот смех стал концом всех усилий. Это было просто смешно. Смеясь над самим собой, он заснул. «Впервые, – рассказывал он потом своим ученикам, – впервые я спал, потому что не было ни сновидений, ни мыслей».
Если вы отбросите все усилия, то какой сон может вас посетить? Какая мысль может к вам прийти? Делать больше нечего, все делание потерпело неудачу. Он был в состоянии полнейшего отчаяния, беспомощности. Не думайте, что ему было грустно, – когда вы действительно в отчаянии, вам не может быть даже грустно. Грусть означает, что вы все еще надеетесь, грусть означает, что это усилие закончилось неудачно, вот почему вам грустно – но какое-нибудь другое усилие будет успешным. И вы снова будете мечтать, снова будете думать, планировать, строить проекты. Отчаяние означает, что теперь надежды больше нет – а не то, что «я потерпел неудачу».
В действительности человеческое эго не имеет возможности добиться успеха, поскольку оно иллюзорно, а иллюзия не может добиться успеха.
Поняв это, он рассмеялся. И в этом смехе с ним случилась трансформация. Всю ночь он проспал без снов и без мыслей. Несомненно, это был глубокий, очень глубокий сон. А утром, когда в небе угасала последняя звезда, он открыл глаза и, глядя на исчезающую звезду, исчез и сам. Вот что означает просветление. Впоследствии он говорил: «Делая, я потерпел неудачу. Не делая, я прибыл домой».
Весь секрет, великий секрет, секрет секретов, заключается в неделании. Неделание – это сдача.
Алок, расчет здесь не годится. Нельзя прикинуть: «Давайте сейчас сдадимся, поскольку похоже, что сдача – это наилучший способ что-нибудь приобрести – блаженство, Бога, Иисуса, самадхи, просветление, нирвану». Но в этом случае сдача становится средством достижения какой-то цели, а подлинная сдача не является средством ни для какой цели. Сдача – это просто сдача. Вопрос о том, чтобы куда-то попасть, даже не стоит, человек просто расслабляется. И в самом этом расслаблении он возвращается домой.
Ты не найдешь там меня, ты не найдешь там Иисуса, ты не найдешь там себя. Ты не найдешь там того, что ты называешь «вселенной», ты не найдешь ничего, что ты до сих пор знал или мог себе представить. Ты найдешь совершенно новое явление, абсолютно не связанное со всем тем, о чем ты думал и мечтал.
Однако ты говоришь: «Ошо… я очень хочу довериться – в тебе есть желание – и сдаться, каким-то образом понимая, что это лучший способ окончательно вернуться домой, к тебе, к себе, к Иисусу, к вселенной».
Ничего этого ты не обнаружишь – ни вселенную, ни меня, ни Иисуса, ни себя. Сдавшись, пребывая в доверии, вернувшись домой, не находишь ничего. А то, что находишь, невозможно выразить.
Первое состояние, после того как вы сдались, суфии называют фана филлах – исчезновение в Боге. А затем, когда из этого исчезновения что-то начинает появляться, они называют это бака биллах – появление Целого, невыразимого, неопределимого. Это неопределимое и называется Богом – потрясающее переживание, когда вы исчезаете в Целом и становитесь Целым. Вы не найдете ничего такого, что вы сейчас способны себе представить, и никакие слова не пригодны, чтобы это выразить. Это переживание за пределами слов.
Не будет даже того, кто переживает: разделения между познающим и познаваемым не остается. Познающий и есть познаваемое, переживающий и есть переживание, наблюдатель и есть наблюдаемое. Любая двойственность исчезает. Нет ни субъекта, ни объекта. Это другое состояние. Можно назвать его «трансъективным» – оно ни субъективно, ни объективно, оно трансъективно, трансцендентно по отношению к ним обоим.
Невозможно даже найти подходящее слово. Это настолько по-новому, совершенно по-новому, что ваш прежний ум не может подобрать слово, чтобы это описать.
Третий вопрос:
Всякий раз, когда я прихожу на даршан, во мне поднимается глубокая печаль. Мне хочется плакать. Я плачу и потом чувствую себя успокоившейся и опустошенной. Что происходит?
Асти, все то время, что ты находишься здесь со мной, ты постоянно пытаешься меня обмануть. В этом коренная причина твоей печали.
Асти боится групп. И поэтому она боится встречи со мной – потому что, если она встретится со мной, я скажу ей, чтобы она прошла «энкаунтер», «тантру», «випассану», «праймал». Из-за этого она играет в игры, пытаясь меня обмануть. Приезжая сюда, она никогда не приходит на даршан для вновь прибывших. Она всегда приходит только на даршан для уезжающих, так что я не могу предложить ей никакую группу, поскольку завтра она уедет. Даже если она приходит на даршан, она никогда не приходит на даршан с беседами. Она сидит позади и приходит только на безмолвный даршан, потому что, если она что-нибудь скажет, ее неизбежно поймают, загонят на какую-нибудь группу. Она не может задать вопрос, потому что если она задаст вопрос, то получит группу. Она не может обратиться ко мне со своими проблемами.
А я наблюдаю за ней и даю ей полную свободу. Теперь она чувствует печаль. Это естественно: ты меня избегаешь. Ты здесь, но ты избегаешь роста. Ты еще не сдалась мне, ты не сказала: «Ошо, делай со мной все, что хочешь. Я сделаю все, что ты скажешь». Ты держишься в сторонке, поодаль, ты защищаешь себя. Так что твоя грусть естественна.
Вот почему, Асти, приходя на даршан, ты чувствуешь, что в тебе поднимается глубокая печаль. Когда люди приходят на даршан, они ощущают, как в них возникает огромное блаженство, – почему же в тебе печаль? Потому что ты знаешь, что ты со мной хитришь, ловчишь и лукавишь. И запомни, именно хитрые и лукавые люди здесь упустят самое главное. Будь невинной. Лишь тогда возможна трансформация.
И мне бы хотелось рассказать тебе эту историю. Ты изо всех сил стараешься быть хитрой и увертливой, но всякая хитрость и увертливость глупы. Подлинно разумному человеку нет нужды пытаться ловчить, подлинно разумный человек невинен. Разумность – это функция невинности.
А, пытаясь ловчить…
Часто мы не знаем реального положения вещей. Мы думаем, что вся ситуация нам известна, даже не потрудившись ее прояснить. Я припоминаю, что слышал об одном молодом адвокате, первым местом работы которого стала большая железнодорожная компания. Вскоре он получил свое первое дело. Один фермер обнаружил, что с поля, через которое проходила железная дорога, пропала его лучшая корова. Он сразу же пошел и подал заявление местному мировому судье, требуя, чтобы железнодорожная компания возместила ему стоимость коровы.
Ознакомительная версия.
