Ознакомительная версия.
В общем, я оставил попытки разобраться в этой нелепице и стал расспрашивать загадочную гостью о болезни. У нее было тяжеленное гнойное воспаление почек, ей грозила почечная недостаточность и уремия. Она бесчисленное количество раз лежала в больницах, проходила обследования, разные курсы лечения — ничто не помогало…
Я выслушал все, что она считала нужным мне сказать, и настало время приступить к лечению. И тут я с ужасом понял, что не знаю, как это делать. Не знаю — и все! Голова была пустой и легкой, как воздушный шар.
Меня охватила тихая паника. «Тебя учили-учили, а ты!..»
Женщина сидела, сложив руки на коленях, и вопросительно смотрела на меня. А я — на нее. Молчал и не двигался. Пауза затягивалась…
Это произошло помимо моей воли. Неведомая сила подняла мои руки, и они сами, без всяких мысленных приказов своего хозяина, стали выделывать пассы. Я почувствовал, что через меня к пациентке идет мощнейший поток энергии, а потом увидел его — могучее, стремительное серебристо-голубоватое течение! У меня вздулись ладони, лицо напряглось и стало пунцовым. Я завороженно внимал своим ощущениям. И осознавал: обучение продолжается. Учитель показывал мне, как «включать» потоки и «включаться» в них самому, управлять ими — я знал это в теории, но практика — совсем другое дело. Я даже забыл о женщине, ради которой, собственно, все и делалось. Но ненадолго. Через полминуты она закрыла глаза и боком повалилась на диван, потеряла сознание. Мгновенно возник страх, но прозвучал Голос: «Продолжай работать, все в порядке». Я немного успокоился и стал наблюдать, что делают мои руки, как все происходит. Женщина неподвижно лежала на диване…
Так продолжалось несколько минут. Теперь я испытывал радостный покой и полную уверенность в том, что все делаю правильно. Затем поток энергии иссяк. Я опустил руки, веки пациентки задрожали, она открыла глаза и села. Выглядела она так, как будто очнулась от долгого и сладкого сна.
«Как вы себя чувствуете?» — «Я здорова».
Мне не верилось в ее полное исцеление. Или я не хотел верить — было огромное желание повторить те ощущения, которые испытал во время сеанса. Провожая женщину до дверей, я говорил: «Мы обязательно продолжим работу, нужны еще сеансы! Вот мой телефон, звоните и приезжайте!»
Она поблагодарила и ушла. На следующий день я ждал ее звонка: мне до дрожи хотелось узнать, каково ее состояние, — она не позвонила. Я надеялся, что она придет вечером или на следующий день без звонка, без приглашения, — как сделала это в первый раз, — она не приходила. Каждый божий день я вспоминал про нее и ждал, ждал, но она не объявлялась. В конце концов я отчаялся и перестал думать о своей первой пациентке.
Она пришла через месяц. На лестничной площадке стояла просто одетая женщина средних лет, но в отличие от гостьи, что посетила меня в «первый лечебный день», эта дама имела вполне цветущий вид, и глаза ее блестели от радости. Она принесла кучу бумаг — истории болезней, результаты анализов и осмотров до лечения у меня и после.
«До» — она была стопроцентно больна. «После» — стопроцентно здорова.
На этапе моего формирования в качестве практикующего целителя мне «давались» вот такие, особенно тяжелые, почти безнадежные, больные — я должен был сделать невозможное, невероятное, совершить чудо. И в полной мере поверить в собственные силы.
После полутора лет обучения это продолжалось в течение года. И тогда происходили поистине фантастические вещи.
Однажды мы с женой засиделись в гостях до полуночи. Уже собирались уходить, как вдруг кто-то позвонил в дверь. «Ничего себе! — недоуменно пробормотал хозяин. — Кого это ночью принесло?» Он открыл и увидел заплаканную молодую женщину, она буквально заливалась слезами. «Аллан Владимирович у вас?» — не здороваясь, спросила она. «У нас…» Мы с женой как раз вышли в прихожую, и женщина бросилась ко мне: «Ради бога, помогите!.. У меня дочка, маленькая… В 9-й клинической больнице… Она в коме, девятый день. Она умирает!.. Спасите!.. Я на колени встану!» И бросилась передо мной на колени.
«Да что вы! — опешил я и поспешно стал поднимать ее на ноги. — Что вы! Я помогу вашей дочке! Сейчас и поедем!» Кто такая эта женщина, как обо мне узнала и как нашла меня аж в гостях — я, уже наученный своим необычным опытом, спрашивать не стал.
Детская клиническая больница № 9 находилась недалеко, на Пресне. Мы сели в машину и через несколько минут въезжали в ворота клиники.
Девочке было лет пять. Бледная, неподвижная, она лежала в отдельном боксе. После сильнейшего эпилептического припадка она впала в кому и не приходила в себя уже восемь суток. Я посмотрел на нее сквозь стекло бокса и понял, что смогу помочь.
Даже сейчас помню фамилию дежурного врача — Рыбакова. «Разрешите мне провести сеанс лечения», — обратился я к ней. «Кто вы?» — «Целитель». Я кое-как объяснил, каким образом исцеляю и что собираюсь сделать.
Врач Рыбакова была довольно открытым человеком. И не подозрительным. «Какая разница, — махнула она рукой. — Что врачи, что экстрасенсы. Здесь, по-моему, ничто не поможет… Лечите, но только в моем присутствии».
Я встал перед постелью девочки. И опять, как в случае с первой пациенткой, через меня пошел мощнейший серебристо-голубоватый поток энергии. Меня трясло. Вибрировали руки, ноги — все тело. И так сорок минут…
Когда сеанс закончился, видимых изменений в состоянии девочки не произошло. Но я в течение сорока минут наблюдал, как выправляются колоссальные искажения информационной структуры ее тела, как все постепенно приходит в норму. «Завтра, — сказал я, — в двенадцать часов она проснется, попросит кушать. А я приеду посмотреть ее к трем».
Я видел взгляд врача Рыбаковой — он ясно ставил мне диагноз: сумасшедший. Я же говорю: она была довольно открытым человеком… «Завтра в отделении мое дежурство, прослежу», — неохотно, скорее из вежливости, пообещала она, и мы расстались.
На следующий день я приехал в больницу ровно в три часа дня — девочки в ней не было. Врач Рыбакова смотрела на меня уже по-другому: как-то задумчиво. «Девочку забрала мать», — сказала она. Оказалось, моя пациентка очнулась ровно в двенадцать часов, стала прыгать на постели и просить есть. Так, как будто ничего с ней не произошло, — не было ни припадка, ни пребывания в коме. Тут появилась ее мама, счастливо ахнула и моментально увезла любимую дочку домой — в больнице им делать было нечего.
Та женщина, мать девочки, больше ко мне не приходила, так и исчезла: ни «здрасьте», ни «до свидания», ни «спасибо». Мне не нужна была ее благодарность: лучшая награда — выздоровление ее дочери, но я хотел знать, как обстояли дела с девочкой дальше, было ли излечение радикальным или я всего-навсего улучшил ее состояние, просто вывел из комы, а с эпилепсией вопрос не решился…
Это очень важно: я исцеляю или только облегчаю течение болезни? У меня есть пациенты, которых я наблюдаю по десять, пятнадцать, двадцать лет. И убеждаюсь: мое лечение — не симптоматичное, это действительное исцеление хвори. Я убираю нарушение, вызвавшее болезнь, и человек обретает здоровье. Но тогда-то мне надо было в этом убедиться!..
Два года назад я проводил лечебный тур в Германии. И вот на одном из моих сеансов на сцену вышла красивая молодая женщина с огромным букетом цветов. Она плакала. Слезы текли по ее щекам обильными ручейками, капали на блузку — она не пыталась их утереть, только крепко сжимала обеими руками букет, протягивала его мне и улыбалась — растроганно, жалобно, чуточку виновато… «Вы помните девочку из 9-й клинической больницы?.. Тридцать лет назад… Вы тогда спасли мне жизнь…» Я помнил… Все эти годы я не переставал помнить о ней. Цветы и ее благодарные слова были лучшим ответом на все мои вопросы о ее здоровье — я был счастлив. Ее мать сидела в зале, но так на сцену и не вышла. Зато она рассказала обо мне дочери и привела ее на сеанс Аллана Чумака!
Вот такие бывают встречи…
Однажды ко мне обратились родители семилетнего мальчика. Всей семьей они отдыхали на юге, там сын занемог: повысилась температура, сильно заболела голова. Состояние быстро ухудшалось. Врачи поставили страшный диагноз — менингоэнцефалит, воспаление головного мозга, вызванное инфекцией. Когда я осматривал мальчика, он лежал на боку, совершенно обездвиженный — только мелко подрагивали пальцы рук. Полная бесконтактность, зрачок на свет не реагирует… Как обычно в таких случаях, я спросил у врачей разрешения на проведение сеансов. «Да делайте что хотите! Даже если он и выживет, никогда в сознание не придет. У него умер мозг».
Но я видел: мозг не умер… Я взялся за лечение, проводил сеансы ежедневно. На третий день сказал: «Через две недели он придет в сознание». Так и вышло. Я продолжал лечить. «Через неделю он заговорит». В назначенный срок мальчик обрел дар речи. Так я прогнозировал — и все выходило по-моему.
Ознакомительная версия.
