Андрею стало интересно – как она отреагирует, если он просто повторит ту аргументацию Йолки.
- А вот скажи, секс жены с мужем, это естественно?
Ира вздохнула.
- Ну да, ну конечно, ну что ты глупости спрашиваешь…
- А вот я считаю, что он как раз неестественен.
- Ну да, ну понятно…, - глаза Иры стали совсем тусклыми и стало ясно, что она сейчас ищет любого повода, чтобы закончить разговор и уйти.
- Нет, ты послушай. Я считаю, что секс жены с мужем в рамках современной семьи неестественен, так как он противоречит генетическим законам.
Ира почти не слушала его, нор он продолжил.
- Ты ведь знаешь, что если близкие родственники будут трахаться, то в скором времени их поколения станут вырождаться? Например евреи в течение тысячелетий старались спариваться только с евреями, и тот, кто позволял себе жениться с нееврейкой, изгонялся из общины, подвергался всяческой обструкции. Это, кстати, и сейчас так в современном Израиле. В итоге – евреи имеют специфическую национальную генетическую болезнь, которая будет все усиливаться и усиливаться, поскольку они и не собираются отказываться от того вопиющего расизма, который декларируется в их «священных» текстах.
В глазах Иры появился призрак интереса.
- И мы знаем, что в Европе целые королевские кланы вырождались благодаря близкородственному скрещиванию.
- Ну да, да, я знаю, но семья то тут причем? – Вяло возразила Ира.
- Притом. Ты ведь знаешь немало семей, в которых есть братья и сестры.
- Ну у меня самой есть брат.
- Отлично. Тебе когда-нибудь хотелось трахаться с ним?
Глаза Иры округлились, и Андрею снова показалось, что только вежливость удерживает ее от того, чтобы немедленно встать и уйти.
- Нет!
- Конечно. Ты можешь порасспрашивать разных людей, и ты увидишь, что это правило почти без исключений – у брата не встает на сестру, на мать или отца, у сестры тоже не встает на брата, мать или отца – они совершенно сексуально безразличны друг к другу, а почему? И вот тут мы можем предположить, что такое безразличие запрограммировано генетически, чтобы человечество не вымерло от близкородственных смешений.
- Ну, наверное…, и что?
А как именно включается этот механизм, вот в чем вопрос? Ну как именно наш организм узнает, что вот эта девочка передо мной – сестра? Ведь должен быть какой-то спусковой крючок, который и запускает в действие генетически запрограммированный механизм сексуального безразличия к близким родственникам.
- Ну…
- Единственное отличие голого брата от голого одноклассника состоит в том, что с братом у тебя долгая совместная жизнь, а с одноклассником – нет. Само наличие бытовых отношений и является признаком семьи.
- Ну что ты хочешь сказать…
- Я хочу сказать, что муж обязательно перестанет хотеть жену, а жена – мужа, и случится уже через год-два совместной жизни, и произойдет это неизбежно в силу работы генетически запрограммированных механизмов, согласно которым у тебя не встает на тех, с кем у тебя совместный быт.
- Глупость какая! Ну а что ж теперь делать? – Ира выглядела растерянной и возмущенной.
- Ебешься с парнем – не заводи с ним семью, вот что. Ты можешь выйти за него замуж и иметь общее хозяйство и детей, но не имей с ним совместного быта – покупайте себе еду сами и готовьте сами, отдельно друг от друга ешьте, трахайтесь с другими парнями и девчонками, имейте побольше секретов друг от друга.
- Ну ты даешь! – Расхохоталась она. – Да кто ж так живет?
- Я про то и говорю, что никто. И ты никогда не увидишь семью, в которой муж хочет ебаться с женой, в которой муж и жена интересны друг другу – и это именно потому, что против генетики не попрешь. И смешно то, что психологи стараются именно «укрепить» семью, чтобы возродить их интерес и влечение друг другу, а «укрепить» в их понимании, это опять таки иметь совместный быт, совместно проводить время – то есть они советуют именно то, что и приводит к ускоренному взаимоумерщвлению. Впрочем, психологам это выгодно – это поддерживает спрос на их услуги.
- Когда я выйду замуж, мой муж будет либо только со мной, либо он мне не муж. – Отрезала Ира.
- Да, но ведь…
- Чушь ты тут придумал… я же говорила, что если начать запутывать себе мозги, то обязательно их и запутаешь.
- Вообще-то это называется «рассуждать».
- Что называется рассуждать?! Предлагать мужу и жене жить как чужие?? Изменять друг другу? Это, что-ли, «рассуждать»? Ты вообще сам-то понимаешь, какие глупости говоришь?
- Можно, я твои ножки поцелую? – В лоб спросил Андрей, резко меняя тему.
Ира запнулась.
- Нет, нельзя.
- Тебе не нравится это?
- Нравится, но секс – не самое главное в жизни…
- О! – Андрей встал и рассмеялся. – Я ожидал именно этой фразы.
Повернувшись, он просто ушел, и только спустя час понял, что ни разу не вспомнил об Ире, не подумал о ней – ее просто не стало в его жизни, и это было очень здорово – уметь выбрасывать разный мусор из головы.
- Ну так что?
Она снова стояла перед ним, и Андрей снова не знал, чего от нее ожидать.
- Я хочу понять одно, - продолжила она, - тебе хочется освобождать детей из рабства или нет?
- Насколько я понимаю, я тебе нужен, - мягко заметил Андрей. – Почему именно я?
- Я пока что не решила – нужен ты мне или нет. Это зависит от того – что ты их себя представляешь.
- Но ведь и мое решение тоже зависит от того, что из себя представляешь ты… Могу я, например, позвонить Йолке и спросить ее совета на счет того – что ей о тебе известно, советует она мне или…
- Ха! – Рассмеялась девушка. – Сыночек решил спросить позволения у мамы? Своей головы совсем нет?
Андрей был в нерешительности. С одной стороны его несколько настораживала ее напористость и какая-то странная отчаянность, что ли. С другой стороны… и в самом деле, непонятно, почему он вдруг решил обратиться за помощью к Йолке вместо того, чтобы принять решение самому. Ведь он даже еще и не знает – что конкретно предлагает эта девушка, и есть ли вообще необходимость консультироваться с Йолкой.
- Хорошо, давай ты расскажешь о том, чего именно ты хочешь от меня, - сделав миролюбивую интонацию, предложил Андрей.
- Мне нужен подопытный кролик для моих опытов в осознанных сновидениях. Ты мне нужен живым, само собой, иначе какой мне будет в тебе прок? Мне нужны твои свидетельства, наблюдения, а не твой труп.
Такой поворот разговора снова навел неприятную тревожность. С чего вдруг она стала говорить про трупы, про то, что он нужен ей живым?
- Значит, эксперименты, которые ты хочешь надо мной ставить, будут опасными?
- До некоторой степени.
- До какой степени?
Девушка пожала плечами.
- А какова цель?
- Освободить детей от рабства.
- Я пока не понимаю – что ты имеешь в виду?
- Я имею в виду окончательное решение.
Андрей поднял брови.
- Что-то очень знакомое…
- Я думаю, что ты не хотел бы никого убивать.
- Я?? – Андрей снова удивился. – Конечно, я не хотел бы никого убивать.
- Прекрасно!
Девушка взяла его за руку и нарочито торжественно потрясла ее.
- Прекрасно! Ты замечательный человек, я поздравляю тебя с этим. Значит, ты никого по своей воле убивать не будешь?
- Людей?
- Людей.
- Не буду.
- Великолепно! А теперь представь себе, дитя ты мое благородное, пацифист доморощенный, представь, что прямо сейчас, вот в этот самый данный момент, в одном маленьком поселке в Тамбовской области твоей родной страны, некий пьяный мужик насилует в попу пятилетнюю дочь своей сожительницы. Он затащил ее в пристройку рядом с домом, я не знаю, как у вас это называется, избил, раздел, запихнул свой член ей в попу, попутно разорвав ей там всё, и трахает ее, не обращая внимания ни на кровь, ни на ее крики. Впрочем нет, ее крики его беспокоят, поэтому он зажал своей рукой ее рот. Ее лицо превратилось в сплошной синяк, так как девочка сопротивлялась и кусалась, и пришлось врезать ей по лицу несколько раз, чтобы она заткнулась. Сейчас он уже кончил, и ему страшно – что будет, когда вернется его подруга? Он сползает с девочки и смотрит на нее – из попы течет кровь, лицо тоже в крови, разбитые губы, кажется выбито несколько зубов, глаза затекли от синяков. Не получится сказать, что она упала с лестницы… И тогда он протягивает руку к ее горлу и душит. А предсмертной судороге девочка ударила его ногой, злоба снова охватила его и он уже не душит, а просто ломает ее горло, сука такая, проститутка, шлюха поганая, ударила его!
Андрей задумчиво смотрел на девушку, уже понимая, куда она клонит.
- Ну и что, солнышко, скажи мне – если ты находишься рядом и видишь все это, ты убьешь его или нет?
- Нет.
- Из пацифизма?
- Из соображений безопасности. Я охуячу его чем-нибудь по голове, свяжу и вызову милицию, и не буду рисковать тем что меня посадят за самосуд, за убийство.
