Отвечая на заданный мной вопрос, Карлос объяснил, что большинство из нас являются тиранами для других. Мы постоянно подавляем кого-нибудь своей личной важностью, и чем ее больше, тем большими мелкими тиранами мы являемся для остальных, хотим мы этого или нет.
С другой стороны, он дал нам понять, что найти хорошего тирана — это удача, и внушал нам, чтоб мы искали устрашающих врагов, достойных противников, полных личной важности. Он считал, что такая находка воистину может принести нам стойкость и благоразумие, которые необходимы, чтобы выстоять там, где отсутствует известное, где нет ничего, за что можно было бы зацепиться: там, где мы сталкиваемся с «неизвестным». Никогда не следует пренебрегать мелким тираном как средством для нашего развития. Если мы не способны противостоять мелкому тирану, нам трудно будет при столкновении с чем-то столь огромным, как «неизвестное».
Это очень трудно понять, но на самом деле битва с мелким тираном — это битва с важностью самого себя. Если, используя стратегию воина, ты сможешь встать лицом к лицу с самим собой, то откроется неизвестное, которое никто не хочет знать: все самое гадкое, все, что ты никогда не хотел признавать, в тебе самом. Но преодоление этого даст нам необходимую энергию, а со временем — свободу.
Я слишком поздно понял, что настоящий тиран нашей жизни — это эго, и оно у нас всегда под рукой. Достойный внешний противник, о котором говорил дон Хуан, — это метафора эго, потому что мы все проецируем вовне, и гораздо легче увидеть свои проблемы, когда они отражаются в других.
Подобно тому, как мы идеализируем людей, преувеличивая их положительные качества, мы создаем для себя и иллюзию их нападений, видим гротескные образы, в действительности являющиеся лишь отражениями наших психологических повреждений.
Противостоять мелкому тирану — это огромное не-делание, тогда как обычное делание на этапе эгоистического сознания состоит в том, чтобы прятаться и защищать себя от всего и вся. И наоборот, приветствовать кого-то или что-то, что делает нашу жизнь невыносимой, настолько потрясает восприятие, что мы входим в «неизвестное».
"Необходимо использовать мелкого тирана как возможность сдвинуть точку сборки в новое положение", — говорил нам Кастанеда, имея в виду шаг к более высокому уровню осознания.
Для воина нет в жизни ничего хорошего или плохого, все в действительности является вызовом и схваткой, и это должно стать осознанной стратегией навсегда. Каждый мелкий тиран заставляет нас эволюционировать, а поскольку это является смыслом существования, дон Хуан с юмором говорил, что настоящий и наибольший тиран — это Создатель всего сущего, остальные — это всего лишь мелкие или мельчайшие тиранчики. Другими словами, если смотреть на жизнь только с рациональной точки зрения, легко счесть её тиранией: на этом уровне дуалистического сознания мы всё это воспринимаем как пары противоположностей: радость и печаль, хорошее и плохое и тому подобное.
Карлос пытался вести себя как мелкий тиран со всеми нами, но в то же самое время он был удивительно изящен, подстегивая каждого из нас к подлинным достижениям осознания.
В кругу наиболее близких ему людей его поведение в некоторых случаях доводило людей до бешенства, но в то же время приводило к уникальным результатам на уровне сознания. Он никогда не упускал возможности с иронией покритиковать наши поступки и нашу жизнь. Я помню, что однажды испанский психолог, встречавшийся с нами, сказал в ужасе: "Мне страшно представить себе, что, если я близко сойдусь с Нагвалем, он будет и со мной так же обращаться! "
— Расскажи нам о своем опыте в практике Тенсегрити.
— Это было в Доме Аматлан, где в первый раз Кастанеда нам показал магические пассы, которые впоследствии назвал Тенсегрити. В действительности сначала он меня не сильно заинтересовал практикой этих упражнений, которые я могу тебе описать как смесь восточных боевых искусств, хотя они и имели свои собственные самобытные особенности. Я всегда искал интеллектуальность, поэтому все относящееся к телу для меня было презренным.
Однако когда я увидел, с каким интересом Нагваль нас обучает, мне не оставалось ничего другого, как сосредоточить все свое намерение на практике этих движений — так, как он нас учил. Но поскольку тело мое было неуклюжим, я так их и не освоил. Однако меня успокоили, сказав, что каждый выполняет эти движения по-своему и не следует в точности тому ритму, как нам показывал Кастанеда. Однако же он об этом не беспокоился и не вносил практически никаких поправок.
Когда мы были в Лос-Анджелесе, он показывал нам новые упражнения вместе с двумя десятками «гринго», которые, казалось, были экспериментальной группой по исследованию магических пассов. Там я заметил также, что они выполняют упражнения более свободно. Сопоставив это с тем, что было ранее, я был удивлен тому, что он давал нам каждый раз все новые и новые упражнения, вместо того, чтобы повторить предыдущие, посмотреть, как мы их изучили, наоборот, он показывал нам все больше и больше. Потом Кастанеда нам сообщил, что существуют сотни этих пассов, и он передаст нам все. Да, ну и задание меня ожидало! Я то едва смог выучить несколько пассов! Я тебе это рассказываю потому, что все это стало ключом к пониманию смысла этих упражнений.
Нагваль придавал как перепросмотру, так и Тенсегрити очень большое значение, и столь огромное давление заставило меня практиковать их ежедневно, несмотря на мое сопротивление. Но постепенно по мере практики я стал чувствовать какое-то физическое благополучие, большую силу и энергию. По истечении времени это превратилось в удовольствие, а позже стало почти необходимостью. Однако когда Тенсегрити уже стало массовым мероприятием, проблема изучения такого огромного количества новых пассов привела меня к кризису, причем в такой степени, что я перестал посещать эти мероприятия, и даже почти прекратил на время их практику. Я не помню точно, как это случилось: однажды вдруг я решил возобновить практику и, хотя это кажется невероятным, мое тело, только начав двигаться, само по себе стало совершать те движения, которые я так усиленно изучал. Я поддался этому телесному импульсу, и движения превратились в какой-то вид танца, который, к моему большому удивлению, я выполнял почти непроизвольно.
Этот опыт погрузил меня в глубокое внутреннее безмолвие, результатом которого стало нечто самое прекрасное — прикосновение Духа, такое, как об этом рассказывал в своих книгах Кастанеда. Я стал повторять опыт до тех пор, пока однажды, сам не знаю как, я не «узнал», что это мой личный танец воина. Мой «дубль» (или энергетическое тело) вместе с моим физическим телом выполнили его удивительным образом, бессознательно вспомнив огромное количество заученных упражнений Тенсегрити. Тогда я понял, почему маги нас насыщали многими и многими упражнениями: телесная память лучше, чем интеллектуальная записывает их в себе до тех пор, пока однажды не появится собственное индивидуальное выражение Тенсегрити, которое, хотя и похоже на показанные упражнения, имеет собственное особое своеобразие. По мере практики Тенсегрити, я приходил во все большее изумление от того, насколько мало значения я придавал телу. Сейчас я уже понимаю, почему дон Хуан говорил, что тело — самое мощное оружие воина, и почему для нашей личной эволюции обязательно нужно объединить его с разумом, как это утверждает трансперсональная психология.
Я думаю, что мой танец Тенсегрити стал фундаментом в моей работе развития осознания. Разнообразие и выразительность движений, с которыми я встретился благодаря этому танцу, позволили мне развить благосостояние и энергетическую «силу» моего тела (что подразумевает развитие энергетического двойника), пробудить Внутренний Огонь (кундалини[21]). Это было крайне необходимо для меня: то, что исходит от головы к Земле через тело, позволяет установить контакты с реальным миром.
— Когда Кастанеда начал тебя обучать непосредственно?
— Это было тогда, когда я посещал все сэссины (продолжительные уединения для дзен — медитации), проходящие в Мексике, всех направлений и учителей. Я был фанатом медитации. Это было также время, когда я начал углубляться в мистическое христианство — в особенности Сан Хуана де ла Крус — и имел обыкновение часто уходить в христианские монастыри для практики медитации или глубокой молитвы. Мне даже удалось получить великолепный мистический опыт.
