Я пил душистый травяной чай и продолжал любоваться девушками.
«Вот бы их нарисовать. А ещё лучше изваять из дерева, — думал я в эти минуты. — Не дай бог, если я в какую из них втюрюсь! И она мне ответит взаимностью. Для личной жизни будет праздник, но то, чем я занят, может и пострадать.
— Можно вопрос? — поднял я руку. — Почему ты, Светлена, назвала свою маму по имени?
Услышав мой вопрос, девушки замерли. Секунду они переглядывались между собой, а потом, поставив на стол кружки с чаем поднялись из-за стола.
— Простите, если я вас чем-то обидел! — взмолился я. — Объясните, что происходит? Что я такого сказал?
Видя мою растерянность, девушки заколебались.
— Ты здесь ни при чём, — снова уселась на своё место Светлена. — Это я ляпнула, теперь придётся всё объяснить.
— Дело в том, — села рядом с сестрой Светлада. — Что у каждой из нас две матери. И мы до сих пор не знаем, какая мама какую из нас родила. Взрослые об этом нам не говорят, такова традиция. Поэтому одну маму мы зовём мама Яра, другую Валентина.
— А где сейчас мама Валентина? — растерянно спросил я.
— Она в гостях у нашего брата в Ленинграде, вернее в Петербурге. Скоро должна приехать. С ней наша младшая сестрёнка Милонежка. Сокращено — Мила.
— Получается, что у вашего папы две жены?
— А у детей целых две мамы, — хором ответили девушки.
— Но ведь остальные дети знают, кто их матери, имею в виду сестрёнку и младшего братишку.
— Знают, — кивнула Светлада. — Но это не важно. Главное, чтобы у нас, родившихся в один год, но в разные месяцы, было две мамы. И это справедливо, потому что наши матери своим молоком кормили нас обеих.
«Оказывается, я угодил в полигамную семью, — пронеслось в сознании. — Знакомство с древней орианской традицией продолжается. Браво хранитель! Ты отлично знал, куда меня послать. Что ж, попробую понять, что из себя представляет арийское многоженство и в чём его преимущество над христианской моногамией».
— То, что ты от нас услышал тебя, наверное, шокировало? — посмотрели на меня сёстры.
— Нисколько! Если у вашего отца и ваших матерей родились и, что не маловажно, выросли такие дети как вы, то подобные браки можно только приветствовать! — сказал я искренне. — Полагаю, что начальное образование вы получили от своих матерей?
— Плюс от бабушек и дедушек, — добавили красавицы.
— А в районную школу пошли с пятого класса?
— Ты угадал — с пятого.
— Потому вы и сохранили свои души. Вам девчонки крупно повезло, что вы не видели ни ясель, ни детсадов и не пережили первых четырёх лет советской муштры в начальной школе. У вас великолепный генофонд плюс ко всему правильное воспитание. Фактически, до переломного возраста вы воспитывались в семье. Вам можно только завидовать.
Выслушав моё отношение к их семейной традиции, девушки оживились.
— Ты, Юра, очень многое знаешь. Папа тебя сразу раскусил. И о нашей русской ведической полигамии наслышан. Потому нормально и среагировал, — высказалась Светлена.
— Наслышан, — согласился я. — А вот о том, что многое знаю, не верно. Я к вам и приехал за тем, чтобы что-то почерпнуть и понять.
— Для этого тебе надо у нас пожить. Хотя бы месяц, а то и два, — немного подумав, сказала Светлада. — Познакомиться с нашим деревенским обществом, побывать в других таких же деревеньках. И конечно отпраздновать с нами все зимние праздники, начиная с Коляды. Вот ты нашёл нас со Светленой красавицами. На самом же деле, таких как мы среди выселковских много. Настоящих красавиц ты ещё не видел.
— Вы меня решили как следует разыграть? — засмеялся я. — Мне хочется к вам придраться, но сделать этого, при всём своём желании, я не могу.
— Смотри как естественно льстит! — показала на меня глазами-озёрами Светлада. — Больше не льсти, а то мы можем и рассердиться.
— Когда ты увидишь наших красавиц, вот тогда и будешь судить, — добавила Светлена.
— Где же я их увижу? — изумился я.
— На празднике Коляды в дни солнцеворота, — стали рассказывать девушки. — Перед большими праздниками мы проводим всем миром банные очищения, это не в деревне, а в особом месте недалеко отсюда. Там стоит деревенская общая баня, рядом с ней огромная изба, где все собираются. Имеется площадка и для наших праздничных костров. Вот в той бане ты и увидишь всех наших красавиц.
— А почему вы решили, что меня туда пригласят? — спросил я.
— Ты такой же носитель традиции как и мы, поэтому нет причин тебе в чём-то отказывать, — улыбнулась Светлена, — И потом, тебя здесь ждали не только в нашем доме. Мой отец и все мы далеко не конечная инстанция.
«Вот те раз, — подумал я. — Выходит я ещё в пути. И не знаю самого главного».
— Мы с сестрой приехали в деревню раньше других, чтобы помочь по хозяйству. Учимся мы в Питере, только в разных вузах. Занятия ещё идут, но у нас зачётная неделя уже позади. Скоро подъедет и наш брат, он тоже хорошо учится.
— Теперь мне понятно, — перебил я Светлену. — Почему и Глебыч, и мама Яра, и вы говорите без местного акцента. Наверное, не только в вашем доме, но и у всех в этой деревушке высшее образование?
— Мы легко говорим и на поморском жаргоне, особливо с культуроведами и этнографами. Энтот народ, в основном Питерский или Московский, считает нас фольклорной группой. Местными лесными затворниками и чудаками. И мы не разубеждаем их в этом. Пусть себе считают. И пребывают в своём же собственном мифе.
«Умно!» — подумал я.
— Мне интересно вот что? — посмотрел я на юных красавиц. — Если в каждом дворе есть приличная баня, зачем всем вместе собираться где-то?
— Такое происходит только по большим праздникам: на Коляду, Купалу, перед днём Сварога или на Ладу, — стала объяснять мне Светлена. — Общий банный обряд очищения принимают все, кроме совсем старых. Как говорит отец, такой ритуал необходим. Он воспитывает в людях правильное отношение полов друг к другу: мужчины, которые с детства привыкли видеть обнажённых девочек, девушек и женщин, перестают воспринимать их как самок. Они начинают нас ценить не только за обёртку, но и за душу. Тогда тяга к голому телу заменяется стремлением к общению другого рода. То же самое можно сказать и о женщинах. И потом, общая баня — это своеобразный конкурс красоты, где между собой соревнуются и мужчины, и женщины. Такое вот негласное соревнование, со стороны незаметное, но оно автоматически возникает, и продолжается всю жизнь. Если хочешь в нашем обществе как-то котироваться, то будь прекрасен и душой, и телом. Об этом каждый хуторской ребёнок знает с детства. Отсюда и внимание к своему, не только телу, но и здоровью… Наши парни развитые, красивые, сам увидишь. И с головой у них в порядке. Учатся в мегаполисах, но не курят, не пьют и проститутками себя не пачкают. Женятся они, как правило, на девушках с севера, в основном на наших.
— Где же им найти лучше? — засмеялся я.
— И женщины волей-неволей за своим телом вынуждены следить, — продолжила Светлена. — Можно превратиться в посмешище. И так по традиции из века в век — целые тысячелетия. Естественно, такое отношение людей к своему физическому и духовному потенциалу не могло не отразиться на генофонде.
— Оно и видно, — открыто любовался я сидящими за столом девушками. — По этой причине потомки «чуди белоглазой» так резко и отличаются от остального русского населения. Не только севера или центральных областей, но и русских Сибири, где ведическая традиция в среде челдонов сохранялась довольно долго.
— Неужели нас так заметно? — удивилась Светлена.
— Вспомни архангельскую столовую, — засмеялся я.
Наш разговор прервал приход из бани Добрана Глебыча и его несравненной жены Яры.
— Ну что, молодёжь? — пробасил хозяин дома. — Как дела? Вижу совсем подружились, даже о нас забыли. Кто грозился отца с матерью снежками закидать? — посмотрел он строго на девушек.
— Ещё успеем, — засмеялись юные красавицы.
— Это у нас такая семейная традиция, как взрослые из парной в снег — так дети в них снежками! — объяснил мне старейшина. — Они придумали, хулиганки! — показал он на дочерей.
— Как вы считаете, — вдруг посерьёзнел, Добран Глебыч, обращаясь к девушкам, — можно Ара взять весной на путину в море? Наш он парень?
— Наш-наш! — засмеялись девушки. — Всем наш, только глаза другие.
— До весны я вам так надоем, что вы меня с радостью выгоните! — улыбнулся я новой шутке хозяина.
— Не надоешь, и потом, тебя ждёт ещё один человек. Скоро я тебя с ним познакомлю, а сейчас марш в постель! Ты с дороги, а эти сороки, — погрозил пальцем своим дочерям, Добран Глебыч, — если дать им волю, всю ночь тебя не отпустят.
«Ну и в общество меня занесло, — думал я, засыпая. — Такое чувство, что я здесь родился и вырос. Интересно, что меня ждёт? И с кем меня хочет познакомить старейшина?»
