Я полагаю, что изложил перед вами генеральные линии, согласно которым мы хотели бы, чтобы совершилась организация, если это возможно, Англо-Индийского Филиала; разработка деталей представляется вам, если вы еще не потеряли желание помочь мне.
Если вы имеете что-либо сказать мне или хотите задать какие-либо вопросы, вы лучше пишите мне, и я всегда отвечу на ваши письма. Но не требуйте никаких феноменов на некоторое время, так как именно такие ничтожные манифестации являются препятствием на вашем пути.
Всегда ваш К. Х.
К. Х. – Синнету
Получено через мад. Б. около 20 февраля 1881 г.
Мой дорогой друг, вы, несомненно, находитесь на правильном пути, пути действия, а не только слов; многие лета вам, и продолжайте!… Я надеюсь, что вы не будете рассматривать эти слова как поощрение быть "притворно благочестивым" – удачное выражение, заставляющее меня смеяться, – но вы действительно выступаете наподобие Калка Аватара, разгоняющего тени Кали-Юги, черную ночь гибнущего Теос. Общества, и гоните перед собой мираж его правил. Я должен заставить слово "совершил" проявляться возле вашего имени в незримых, но неизгладимых буквах в списке Главного Совета, так как это может когда-нибудь оказаться потайной дверью самого сурового из Хобилганов…
Хотя я весьма занят – увы! – как всегда я должен ухитриться послать вам довольно длинное прощальное послание, прежде чем вы пуститесь в путешествие, которое может принести весьма важные результаты- и не только для нашего дела…
Вы понимаете, не правда ли, что это не моя вина, если я не могу встретиться с вами, как мне хотелись бы. Также это и не ваша, но скорее вина вашего длящегося всю жизнь окружения и особо щекотливого свойства задания, которое мне доверено с тех пор, как я знаю вас. Поэтому не обвиняйте меня в том, что я не показываюсь вам в более осязаемом для вас виде, как хотели бы вы, да и я сам хотел бы показаться. Если мне не разрешено это выполнить для Олькотта, который уже пять лет трудится для нас, то как я могу сделать это для таких, которые еще не подверглись ни одной его ступени подготовки? Это одинаково также относится к лорду Крауфорду и Болкаресу, прекрасному джентльмену, плененному Миром. У него искренняя и благородная натура, возможно, слегка сдержанная. Он спрашивает, какую надежду может питать? Я говорю: всякую, ибо он обладает тем, что имеют очень немногие – неисчерпаемым источником магнетического флюида, который, будь у него только время, он мог бы вызывать целыми потоками, и ему не нужен никакой другой учитель, как только он сам. Его собственные силы совершали бы нужную работу, и его великий собственный опыт был бы ему верным руководителем. Но он должен быть настороже и избегать всяких посторонних влияний, особенно тех, которые антагонистичны величественному учению о человеке, как интегральном Браме, микрокосме, свободном и совершенно независимом как от помощи, так и от контроля незримых сил, которые "новым откровением" (напыщенное слово!) называются "Духами". Его лордство поймет без дальнейших объяснений, что я хочу этим сказать; он может прочесть эти строки, если захочет и если заинтересуется мнением неизвестного индуса о нем. Если бы он был бедным человеком, он мог бы стать английским Дюпоте с прибавлением великих научных достижений в точных науках. Но, увы! Что пэрство приобрело, то психология потеряла… Однако, и теперь еще не слишком поздно. Но видите, даже после овладения магнетической наукой и после отдачи своего могущественного ума изучению благороднейших отраслей точных наук, даже ему удалось приподнять не более, как маленький уголок завесы над тайною. О! Крутящийся, нарядный, блистающий мир, полный ненасытного честолюбия, где семья и государство делят между собой благороднейшую натуру человека, как два тигра свою добычу, оставляя его без надежды и света. Сколько рекрутов мы могли бы иметь оттуда, если бы не требовалось никаких жертв! Письмо его лордства к вам дышит искренностью, окрашенной сожалением. Это хороший человек в сердце своем со спящей способностью быть значительно лучше и счастливее. Если бы жребий его был брошен не так, и если бы все свои интеллектуальные способности он обратил на культуру Души, он достиг бы гораздо большего, чем ему когда-либо снилось. Из такого материала делались адепты в дни арийской славы. Но я не должен задерживаться дальше на этом и прошу у его лордства прощения, если я переступил каким-либо образом границы приличия в этом слишком свободном "психометрическом описании характера", как сказали бы американские медиумы… "полная мера лишь служит границей избытка", но я не осмеливаюсь продолжать. Ах, мой слишком положительный и все же нетерпеливый друг, если бы у вас были такие спящие возможности!
"Непосредственное сообщение" со мной, о котором вы пишете в вашей дополнительной записке, и которое могло бы принести "огромную пользу самой книге, если бы на это было дано соизволение", конечно было бы даровано тотчас же, если бы это зависело только от меня. Хотя неразумно часто повторять самого себя, все же я хочу, чтобы вы поняли неисполнимость такого соглашения, если бы даже на это было дано соизволение Наших Старших, и поэтому позволю себе вернуться к краткому просмотру уже изложенных принципов.
Мы могли бы не затрагивать наиболее животрепещущий пункт, которому вы, возможно, заколебались бы поверить, что отказ касается настолько же вашего собственного спасения (с точки зрения ваших мирских материальных соображений), насколько и моего вынужденного подчинения освященным временем Правилам. Опять-таки я мог бы указать на Олькотта, который, если бы ему не было разрешено сообщаться с нами непосредственно, мог бы впоследствии проявлять меньше усердия и преданности, но больше благоразумия. Но это сравнение, несомненно, показалось бы вам натянутым. Олькотт, – сказали бы вы, – энтузиаст, упрямый, нерассуждающий мистик, который слепо пойдет напролом и не позволит себе смотреть вперед своими собственными глазами. Тогда как вы – трезвый здравомыслящий человек реального мира, сын вашего поколения холодных мыслителей, всегда держащих фантазию взнузданной и говорящих энтузиазму: "До сего места и не далее"… Возможно, что вы правы, возможно – нет. "Никакой лама не знает, где бер-чен жмет, пока его не наденет", – говорит тибетская пословица. Однако оставим это, так как я должен сказать вам, что установка "непосредственного сообщения" была бы возможна лишь при следующих условиях:
1. Встретиться в наших физических телах: если я нахожусь там, где сейчас, а вы в вашем доме, то это – материальное препятствие для меня.
2. Для нашей встречи в астральных формах потребуется ваш и мой выходы из физического тела. Духовное препятствие для этого существует с вашей стороны.
3. Возможность слышать мой голос внутри или вблизи вас. Это было бы возможным одним из двух способов:
а) если бы наши Старшие дали мне разрешение установить необходимые для этого условия, но это в настоящее время они отклоняют или
б) вам слышать мой естественный голос без всяких психофизиологических изменений, употребленных с моей стороны (как мы часто делаем между собою). Но для того, чтобы сделать это, не только нужно, чтобы духовные центры были сверхнормально раскрыты, но и сам человек должен овладеть великой тайной, еще не открытой наукой, упразднения, так сказать, всех препятствий пространства; нейтрализовать на это время естественные препятствия посредствующих частиц воздуха и заставить волны ударять в ваше ухо отраженными звуками или эхом. Об этом вы знаете сейчас настолько, чтобы отнестись к этому как к ненаучной нелепости. Ваши физики, не усвоив до сих пор акустику в этом направлении далее, нежели "совершенного" знания вибраций звучащих предметов и отражения посредством труб, могут насмешливо спросить: "Где же ваши бесконечно продолженные резонирующие предметы, чтобы проводить через пространство вибрации голоса?" Мы отвечаем: "Наши провода, хотя и невидимы, но неразрушимы и гораздо более совершенны, нежели таковые современных физиков, у которых быстрота передачи механической силы по воздуху представлена скоростью в 1100 футов в секунду и не более, если я не ошибаюсь. Но разве не могут быть люди, которые нашли более совершенные и скорые способы передачи, будучи несколько лучше ознакомлены с оккультными силами воздуха (акаша) и, кроме того, имеющие более усовершенствованное суждение о звуке?" Но это мы разберем позднее.
Есть еще более значительное неудобство и почти непреодолимое препятствие сейчас и такое, с которым я должен считаться, даже когда я только письменно сообщаюсь с вами, простая вещь, доступная каждому смертному – это моя полная неспособность передать вам смысл моих объяснений хотя бы физических феноменов, оставляя в стороне духовноразумные. Не впервые упоминаю об этом. Это равносильно тому, если бы ребенок попросил меня преподать ему величайшие проблемы Евклида прежде, нежели он начал учить элементарные правила арифметики. И только прогресс, который делает человек в изучении Тайной науки от ее первоначальных основ, приводит его постепенно к пониманию нашей мысли. И только таким образом, а не иначе, укрепляя и утончая, усовершенствуя эти таинственные связи симпатии между разумными людьми, временно разобщенных частиц мировой и космической Души – приближаются они к полному соотношению. Раз это установлено, тогда только эти пробужденные симпатии действительно послужат на соединение человека с тем, что за недостатком европейского научного слова, которое могло бы передать мысль, я опять вынужден описать как ту динамическую цепь, которая связывает материальный мир с нематериальным Космосом – Прошедшее, Настоящее и Будущее – и настолько ускоряет его проникновение, чтобы ясно схватывать не только все материальное, но также и от Духа. Я даже чувствую раздражение, употребляя эти три грубых слова: прошедшее, настоящее и будущее! Жалкие представления объективных фаз Субъективного Целого – они так же мало применимы к смыслу, как топор к тонкой резьбе. О, мой бедный друг, разочарованный в том, что вы уже так продвинулись на Пути, что простая передача мыслей для вас не будет затруднена условиями материи. Объединению вашего ума с нашими препятствует его врожденная неспособность. Такова, по несчастью, наследственная и самоприобретенная грубость, тяжесть западного ума. И так мощно самые слова, выражающие современные мысли, развились по линии практического материализма, что почти невозможно вам понять нас или нам объяснить вам что-либо касаемо этой тончайшей, идеальной механики оккультного Космоса. До некоторой малой степени такая способность может быть приобретена европейцами путем изучения и медитации, но – это все. Здесь заложено препятствие, которое до сих пор не позволило убеждению в теософические истины приобрести широкое распространение среди западной нации и послужило причиной тому, что западные философы отбросили изучение теософии, как бесполезной и фантастической. Как могу научить вас читать или писать или даже понять язык, ощутимый алфавит которого или слова, доступные вашему уху, не были еще изобретены! Как могли бы феномены нашей современной электрической науки быть объяснены, скажем, греческому философу дней Птоломея, если бы он внезапно был возвращен к жизни с тем же несоединимым hiatus в исследовании, который существовал бы между его и нашим веком? Не были бы для него сами технические термины невнятным жаргоном, абракадаброй ничего не значащих звуков, а сами инструменты и употребляемые аппараты чудовищными уродствами "чудес"? Представьте на одну секунду, что я стал бы вам описывать оттенки тех цветных лучей, которые находятся за так называемым "видимым спектром" – лучей невидимых для всех, за исключением очень немногих, даже среди нас. Чтоб объяснить, как можем мы зафиксировать в пространстве один из этих, так называемых, субъективных или случайных цветов (комплимент, говоря математически), более того, всякого другого данного цвета дихроматического предмета (одно это звучит нелепостью), думаете ли вы, что вы смогли бы понять их оптическое воздействие или даже просто, что я предполагаю под этим? А так как вы не видите подобных лучей и не можете знать их, и не имеете для них научного названия, то если бы я сказал вам: "Мой добрый друг Синнет, пожалуйста, не удаляясь от вашего письменного стола постарайтесь, отыщите и произведите перед вашими глазами весь солнечный спектр, разложенный на четырнадцать призматических цветов (семь из них комплименты), ибо лишь с помощью этого оккультного света вы можете видеть меня на расстоянии, как я вижу вас. " Как вы думаете, каков был бы ваш ответ? Не достаточно ли вероятно, что вы возразили бы мне в вашей спокойной и вежливой манере, что так как никогда не было более семи (теперь три) основных цветов, которые, более того, никогда до сих пор никаким известным физическим процессом не были разложены далее, чем на семь призматических оттенков, то мое предложение так же "ненаучно", как и "нелепо". Прибавив, что мое предложение искать воображаемый солнечный "комплимент" не вызовет комплимента вашему знанию физической науки, мне, может быть, лучше отправиться искать мой мифический "dishromatic" и солнечные "сочетания" в Тибете, ибо современная наука до сих пор была бессильна подвести под какую-либо теорию даже такой простой феномен, как цвета всех подобных дихроматических тел. Тем не менее, поистине, эти цвета достаточно объективны!
