Когда слово приходит из головы, оно бессмысленно. Когда слово рождено в безмолвии, оно очень значимо. Оно несет в себе нечто от тишины. И если у вас есть уши, чтобы слышать, вы услышите не только слово, вы услышите также и безмолвную весть.
Человек, который сознателен, бдителен, индивидуален, знает также, как дарить — чтобы не унижать другого, чтобы не унижать чужой гордости; он отдает так, как будто вовсе не дает. Наоборот, он берет что-то. Он возвеличивает вашу гордость, ваше достоинство.
Чтобы сделаться некогда спутниками моими, созидающими и празднующими вместе со мной; теми, кто напишет волю мою на моих скрижалях — "Все сущее да становится совершенным".
И ради них и подобных им должен я сам достигнуть совершенства.
Нужно начать с самого себя.
Нужно стать предельно эгоистичным.
Только из этого эгоизма вырастет цветок, который сможет поделиться ароматом с другими.
Старые традиции учили вас быть бескорыстными, но вы даже не умеете быть эгоистичными — как вы можете стать бескорыстными? Вы даже не знаете, что такое эгоизм. Начните с начала. Все старые учения о бескорыстии — абсолютная чепуха. Люди, которые пытались быть бескорыстными, только на поверхности были такими; в глубине они эгоистичны.
Мне всегда нравилась одна прекрасная история. В одном китайском городе был ежегодный праздник. В древнем Китае колодцы не были ограждены стенами, так что было очень легко упасть в колодец; вам ничто не мешало. Один человек упал в колодец, а поскольку был праздник, то стоял такой шум, что никто не слышал, как он кричит. Только буддийский монах, привыкший к глубокой тишине, услышал его крики: "Спасите!"
Он подошел к колодцу и сказал:
— Какой смысл? Что ты будешь делать, если тебя спасут? Снова повторять эту жизнь? Лучше молча умереть, как учил меня мой учитель.
Этот человек сказал:
— Мне сейчас не нужна никакая философия. Я умираю, а ты говоришь о философии! Буддийский монах сказал:
— Никто не умирает, душа вечна. Мы просто меняем дом. Увидимся в каком-нибудь другом доме. — И ушел.
Этот человек очень разозлился, но ничего не мог сделать — ведь он был в колодце. Тогда пришел монах-даос — эти люди слышали, как он кричит, поскольку привыкли к медитации и тишине. Он посмотрел вниз и спросил:
— В чем дело? Почему ты кричишь? В момент, когда умираешь, нужно медитировать. Послушай великого Лао-цзы, он говорит: "Никогда не плывите против течения, плывите вместе с потоком — расслабьтесь!"
Этот человек сказал:
— Ну и странное место! Вытащи меня сначала, и я покажу тебе, что такое расслабиться. Монах сказал:
— Мой Мастер учит не вмешиваться в чужую жизнь. Я не могу вмешиваться, прости меня. Единственное, что я могу тебе посоветовать — плыви по течению.
Вслед за ним пришел конфуцианский монах и сказал:
— Это доказывает правоту Мастера.
Человек в колодце вздохнул:
— По-видимому, никто не желает побеспокоиться о моем спасении.
Монах-конфуцианец сказал:
— Дело не в вашем спасении. Дело в том, что Конфуций сказал: каждый колодец нужно обнести защитной стеной, и я иду проповедовать это повсюду, чтобы все колодцы имели стены и никто в них не падал. Умрет один человек или нет - это неважно, это социальный вопрос. Подумайте о своих детях — они не должны падать в колодцы.
И как бы там ни было, что вы будете делать, если спасетесь? Вы уже стары, на вид вам около пятидесяти, вы достаточно пожили, пришло ваше время. Согласно моему учителю Конфуцию, ничто не происходит раньше времени. Но ваш пример доказывает правоту моего Мастера: каждый колодец нужно оградить стенами. Нужна великая революция по всей стране, чтобы люди начали возводить стены. То, что вы упали в колодец — великое событие: вы подтолкнули меня. Теперь я пойду повсюду, я обойду всю страну; можете не беспокоиться.
Но этот человек сказал:
— Даже если у всех колодцев будут стены, это меня не спасет. Сделайте сначала что-нибудь, чтобы спасти меня! Конфуцианец сказал:
— Я верю в социальные реформы; я не стану тратить свое время и энергию на мелочи. Спасти вас может любой, а вот социальные реформы... Я не могу ждать, я прямо сейчас иду проповедовать толпе. А вы — прекрасный пример. Если кто-то начнет задавать вопросы, я скажу: "Пойдите и загляните в тот колодец". Вытащив вас, я лишился бы такого прекрасного примера. Так что будьте спокойны и ждите.
Человек сказал:
— Никогда не думал, что к этому колодцу может прийти столько разных идиотов... ни одного нормального человека!
Тут пришел христианский миссионер, у которого с собой была веревка и корзина. Он немедля сбросил вниз корзину с веревкой и сказал бедняге:
— Садитесь в корзину, держитесь за веревку, я вытащу вас. Так учит великий Иисус Христос, единственный рожденный Сын Божий: служение есть религия. Служа вам, я стяжаю великую добродетель.
Он выбрался наверх. Он был очень счастлив и сказал:
— Кажется, ваша религия — единственная истинная религия.
Христианский миссионер ответил:
— Конечно.
— Но интересно, — сказал этот человек, — зачем вы носите с собой веревку и корзину?
— Мы всегда готовы к любой опасности, — ответил миссионер. — Наш девиз — служение, ибо только служением мы можем достичь рая. Вы сделали великое дело, упав в колодец. Если бы вы не свалились сюда, я упустил бы свою добродетель.
И надо остановить этого идиота-конфуцианца, который пошел к народу с призывом возводить стены вокруг колодцев. Это помешает людям служить другим; его необходимо остановить. Учите своих детей и помогайте другим падать в колодцы. Я всегда наготове, поблизости, с веревкой и корзиной. Чем больше людей свалится в колодец, тем большую добродетель стяжает тот, кто их вытаскивает.
Создается впечатление, что эти люди, служащие другим, служат ради награды. Они надеются, что им устроят пышную встречу в жемчужных вратах рая. Они отправятся туда с полным списком — сколько они спасли сирот, сколько человек вытащили из колодца, скольким людям помогли получить образование, сколько человек получило от них лекарства... но тем не менее, их главный интерес очень корыстен. И иначе не может быть, такова сама природа человека.
Заратустра не против человеческой природы. Будьте эгоистичны. Пусть ваша самость вырастет до своего предела, дайте ей расцвести; и потом ее аромат будет распространяться во все стороны — это будет ваше бескорыстие. И оно не будет требовать награды нигде, ни здесь, ни в мире ином, оно будет само по себе наградой, это будет радость — поделиться своим благоуханием.
Заратустра не за бескорыстное служение. Ни один понимающий человек не скажет: "Служите другим". Вы не знаете себя. Ваше служение другим может быть только опасным. Сначала познайте себя. Сначала будьте собой.
Сначала растите сколько сможете, а отдача случится потом сама собой. Это не что-то, что нужно делать. Вы станете дождевым облаком и польете многие земли, и вы не будете думать, что вы кому-то что-то даете. Напротив, вы будете думать, что берете нечто от других.
Туча, проливающая дождь на жаждущую землю, не думает, что делает это оттого, что земля жаждет. Она благодарна земле, потому что та позволила ей освободиться от тяжести; она была переполнена водой. Она не заставит землю почувствовать себя обязанной; наоборот, туча обязана земле.
И в этом достоинство человека.
Чтобы сделаться некогда спутниками моими, созидающими и празднующими вместе со мной; теми, кто напишет волю мою на моих скрижалях — "Все сущее да становится совершенным".
И ради них и подобных им должен я сам достигнуть совершенства: потому уклоняюсь я теперь от счастья моего и предаю себя всем несчастьям — чтобы испытать и познать себя в последний раз.
Он говорит: "Меня больше не интересуют маленькие удовольствия, мелкие удачи. Моя единственная забота — подвергнуть себя последнему испытанию, испытанию огнем, которое даст мне признание от самого существования — что мое сознание бессмертно, что мое сознание божественно, что я выполнил свое предназначение".
"Возжелать" — для меня означает "потерять себя". У меня есть вы, дети мои! Он говорит: "Мое желание не ограничивается сверхчеловеком, ибо я желал сверхчеловека достаточно долго. Одно желание не поможет".
