Энтони Мелло - Молитва Лягушки

Святой Петр повернулся к Богу и раздраженно произнес:

— Кончай эту бузу! Ты сюда в гольф пришел играть или выпендриваться?

А вы как? Хотите ли вы понять игру жизни или просто валяете дурака, веруя во всякие чудеса?

Одного молодого самоуверенного сантехника, только что окончившего ремесленное училище, привезли как-то на Ниагарский водопад. Посмотрев на него с минуту, он сказал: «Думаю, что справлюсь».

Одни рождаются героями, другие героизма достигают, третьи становятся героями, сами не зная как.

Однажды вспыхнула нефтяная скважина, и руководству нефтедобывающей компании пришлось срочно вызывать опытную бригаду по тушению подобных возгораний. Однако пламя оказалось столь сильным, что пожарным не удавалось подобраться к нефтяной вышке ближе трехсот метров. В отчаянии компания обратилась за помощью к добровольцам местной пожарной службы. Полчаса спустя старенький пожарный автомобиль, кряхтя, покатился к пылающей скважине и остановился всего лишь в пятнадцати метрах от всепожирающего огня. Из кузова выпрыгнули пожарные, облили друг друга водой и ринулись тушить пожар…

В знак благодарности руководство нефтяной фирмы устроило банкет в честь бесстрашных спасателей. На торжественной церемонии пожарных превозносили за проявленную отвагу, хвалили за образцовую преданность своему служебному долгу; командиру пожарного расчета был вручен банковский чек на огромную сумму. Когда журналисты спросили его, как он планирует поступить с деньгами, командир ответил:

— Первым делом нужно будет затащить грузовик в гараж и отремонтировать эти проклятые тормоза!

Для кое-кого героизм — не более чем обычная работа.

Леди Памфемптон пригласила к себе на чай одного знакомого джентльмена. Она дала служанке хорошие чаевые и сказала:

— Возьми вот это. Когда услышишь, что я зову на помощь, можешь идти домой.

Некогда жил один набожный человек, и был он настолько чист и безгрешен, что даже ангелы радовались, завидев его. Однако человек даже понятия не имел о том, что его считают святым: занимаясь своими повседневными делами, он сеял светлое и доброе, подобно цветам, безвозмездно источающим свой аромат, или фонарям, заливающим улицы своим светом.

А праведным человек был прежде всего потому, что забывал о прошлом людей и воспринимал их такими, какими они были сегодня; он смотрел сквозь телесную оболочку и проникал в самый центр души, где человек был чистым, непорочным, не осознающим свои проступки. Поэтому наш герой любил и легко прощал всех, кого встречал в жизни, и не видел в этом ничего особенного — таково было его мировоззрение.

Однажды ангел сказал ему:

— Меня направил к тебе сам Господь Бог. Проси чего хочешь, и ты получишь это. Хочешь обладать даром целительства?

— Нет, — ответил человек. — Пусть Бог сам исцеляет.

— Хочешь повернуть всех грешников на путь истинный?

— Нет, — последовал ответ. — Не мне вторгаться в чужие сердца. Это задача ангелов.

— Может, хочешь стать образцом добродетели, чтобы люди стремились быть на тебя похожими?

— Нет, — ответил святой. — Тогда мне придется стать объектом внимания.

— Чего же ты хочешь? — спросил ангел.

— Милости Божьей, — ответил человек. — С ней я получу все, что пожелаю.

— Нет, ты должен попросить какое-нибудь чудо, — ответил ангел, — в противном случае одно из чудес будет тебе навязано силой.

— Хорошо, тогда попрошу вот о чем: пусть добро свершается через меня, но при этом я совсем не должен осознавать происходящего.

Итак, было вынесено решение, что чудесным даром будет наделена тень этого человека; для этого ей нужно быть позади него. Так и произошло: повсюду, где падала тень — когда человек стоял спиной к объекту, — больные выздоравливали, земля становилась плодородной, высохшие реки наполнялись водой, а на лицах тех, кто сгибался под ударами судьбы, появлялся румянец.

Однако человек ничего об этом не знал. Внимание людей было приковано к его тени, а о нем самом они полностью забыли. Таким образом, его просьба вершить добрые дела, но при этом не становиться центром внимания была полностью выполнена.

Святость, как и истинное величие, никогда не осознается.

В течение тридцати пяти лет Поль Сезанн жил в полной безвестности; он писал шедевры и дарил их ни о чем не догадывающимся соседям. Его любовь к искусству была столь всеобъемлюща, что ему никогда не приходила мысль о том, что его гений будет признан во всем мире; он не мог даже предположить, что когда-то его будут называть отцом современного изобразительного искусства.

Своей славой он обязан одному парижскому дельцу, рискнувшему как-то купить несколько его картин и представить миру искусства первую выставку работ Сезанна. Мир восторженно открыл для себя великого художника.

Сезанн был ошеломлен. Он прибыл в художественную галерею, опираясь на руку сына, не в состоянии скрыть своего изумления от того, что видит на выставке свои собственные работы. Повернувшись к сыну, он сказал:

— Посмотри, они вставили их в рамки.

Однажды Субхути, ученику Будды, пришло осознание богатства и потенциальных возможностей пустоты, осознание того, что все в мире скоротечно, несовершенно и лишено эго. Погрузившись в состояние божественной пустоты, он блаженно сидел под деревом, как вдруг сверху начали сыпаться цветки.

И прошептали тогда Боги: «Мы восхищены твоим совершенным учением о пустоте».

Субхути удивился: «Но я ведь ни слова не произнес о пустоте!»

«Верно, — ответили боги, — ты ничего не говорил о пустоте, мы ничего не слышали о пустоте. Но это и есть истинная пустота». И дождь из цветов продолжался.

Если бы я говорил о своей пустоте или просто осознавал ее, разве была бы это истинная пустота?

Истинная музыка нуждается в звучной флейте, нотах, чистом листе, свете, состоянии, именуемом озарением, святости, отсутствии эго.

Одного старого раввина болезнь приковала к постели. Вокруг него собрались ученики и стали перешептываться о его беспримерной добродетели.

— Со времен самого Соломона не было такого мудрого человека, как он, — сказал один из них.

— А его вера! Она сродни вере нашего отца Авраама! — сказал другой.

— Его терпеливость подобна терпеливости Иова, — сказал третий.

— Только Моисей мог общаться с Богом, как он, — сказал четвертый.

Раввин, казалось, был чем-то озабочен. Когда ученики ушли, жена спросила его:

— Слышал, что они говорили о тебе?

— Слышал, — ответил раввин.

— Чем же ты так недоволен?

— Моя скромность… — пожаловался раввин. — Никто не упомянул о моей скромности!

Блажен, кто говорит: «Я — всего лишь четыре голые стены, и ничего внутри». Никто не может быть богаче его.

Девяностодвухлетнего священника почитали в городе все. Повстречавшись с ним на улице, люди низко кланялись ему: он был свят, его репутация была безупречной. Пастор был членом Ротари-клаба. Он не пропускал ни одного заседания клуба и всегда располагался в своем любимом углу комнаты.

Однажды он исчез. Создавалось впечатление, что он просто растворился в воздухе, — организованные жителями городка интенсивные поиски ничего не дали. Однако на следующий месяц на заседании Ротари-клаба священник как обычно сидел в своем углу.

— Господи, святой отец! — закричали присутствующие. — Где же вы были все это время?

— В тюрьме, — спокойно ответил церковник.

— Как в тюрьме? Да вы ведь и мухи не обидите!

— Это долгая история, — ответил старик. — Вкратце скажу вам, что случилось. Я купил билет на поезд в город и ожидал его прибытия на платформе, как вдруг увидел девушку ослепительной красоты, которую за руку вел полицейский. Она обвела меня взглядом, повернулась к полицейскому и сказала: «Это он». Сказать вам по правде, я был так польщен, что признал свою вину.

Четыре монаха приняли обет молчания на один месяц. Вначале у них все шло хорошо, но после первого дня полного молчания один монах сказал:

— Не помню, закрыл ли я дверь в свою келью перед тем, как мы приступили к нашей затее.

Другой монах воскликнул: