И если разум наш не в силах постичь полноту Божественности, попробуем Жить ею.
Повернем тайные ключи самостоятельного лечения.
Его ладони наполнились вибрирующей тяжестью, ощущая под собой весь внутренний пламень мозга коленопреклоненной девушки,
И он сказал:
— Встань, Младший Адепт Герметической Мудрости, — я освобождаю тебя от твоего прошлого.
Девушка пошатнулась и медленно поднялась с правого колена. Бледная, она направилась к своему месту.
Руки учеников соединились вместе. Звучала Братская молитва. Слова ее, торжественные и страстные, подхватывались сознанием каждого из них — собравшихся, чтобы принять Таинство Инициации.
Моление постепенно набирало силу, возвышалось, росло и уже потоком срывалось с его губ, ширясь и искрясь, заливало зал, и Маг видел, как слова блестками разлетаются по сторонам и оседают на лицах учеников.
Тогда появился первый луч. Он родился в груди крайнего ученика, замыкающего магическую цепь. Задрожал еле заметной золотистой нитью и, переливаясь, медленно потек вверх, будто нащупывал себе путь. Все так же осторожно луч коснулся горлового центра, задержался там на мгновение и внезапно разросся, порывисто охватил глаза, затылок и мощной солнечной струей через макушку хлынул наружу.
Другой луч — алый, кипящий — стал вытекать из сердца ученика и, ища себе выход, бежал вниз — через свободную левую руку, где, оторвавшись от пальцев, превращался в тонкий пар, исчезая…
Все новые и новые световые потоки возникали, подобно первому лучу, и от застывших в молитве учеников устремились ввысь, к сводам зала.
Там, вверху, где соединились лучи, одетое в золотую пелену, медленно проступало единое живое сердце, сотканное из белого сияния.
И он понял, как велик Господь.
Что за могучая сила живет в Человеке, которая творит в магических орденах из чужих людей — братьев и сестер, связанных таинственными узами?
Это Дух своим незримым, но явным присутствием животворит союз между людьми. Даже самая близкая родственная (кровная) связь меркнет перед подлинной духовной связью. Потому что кровь без Духа, оживляющего ее, не более чем цветная жидкость.
Лучше всего об этом сказано в Евангелии:
«Когда же Он еще говорил к народу, Матерь и братья Его стояли вне дома, желая говорить с Ним. И некто сказал Ему: вот Матерь Твоя и братья Твои стоят вне, желая говорить с Тобою. Он же сказал в ответ говорившему: кто Матерь Моя? и кто братья Мои?
И, указав рукою Своею на учеников Своих, сказал: вот матерь Моя и братья Мои; Ибо, кто будет исполнять волю Отца Моего Небесного, тот Мне брат и сестра и матерь»,[316]
Но внутреннее единство, обретаемое учеником в эзотерической инициации, не должно и не может оставаться привилегией Тайного Круга. Поэтому в Магии отводится особая роль учительской работе, она продвигает искателя к оккультной инициации.
Кто властен от Бога давать посвящение?
Только подлинный Посвященный, о котором можно сказать так:
Он идет четырьмя путями и личностью своей объемлет четыре Искусства. Он — кватернер элементов, вращающихся вокруг квинтэссенции любви. Он — живое воплощение Сфинкса и несет четыре его печати:
— Мага;
— Учителя;
— Лекаря;
— Человека.
Действительно, без Учительского слова самоинициация невозможна.
Почему? И чем тогда самостоятельная инициация отличается от аналогичного таинства в оккультной школе?
На первый вопрос можно ответить просто: самоинициация, как вы уже знаете, выстраивается по ряду тайных ключей, «отпирающих» духовные двери человеческого сознания. Во-первых, кто-то должен сообщить ученику эти ключи. Во-вторых, необходимо дать дремлющим умственным силам хотя бы начальный стимул к пробуждению.
Уже говорилось, что силы ума, представляющие сущность самолечения, пробуждаются извне аналогичной, но более проявленной силой.
Это сила Учителя.
И самостоятельная инициация отличается от получаемой в Школе тем, что не предвидит прямого и личного контакта Учителя с учеником, а значит, и постоянного оккультного контроля, осуществляемого Учителем.
Самоинициация личности опирается целиком на письменное предание, оставляемое Учителем на Земле. Поэтому особенно важна роль популяризации Учения и сама его экзотерическая сторона.
Верно утверждение: тайные ключи, приведенные в действие, работают всегда, в любом сознании — сатанистическом, материалистическом, эгоистическом или Духовном. Весь вопрос — КАК?
Для одного Человека инициация будет Божиим благословлением, а для другого — испепеляющим огнем.
IGNE NATURA REVONATOUR INTEGRAT — не так ли?
Да, но если «ОГНЕМ ПРИРОДА ВОЗОБНОВЛЯЕТСЯ ВСЯ», то природа человеческая, двойственная и дуалистичная, наделенная высшим из даров — свободой, может не пожелать возобновляться!
Зачем тогда, во имя чего ты бросаешь курения на жертвенник, Человек?
Ты желаешь Божественных Даров! Готов ли ты принять их? Ведома ли тебе цена, которую придется заплатить за них?
Ты хочешь приобрести весь Мир. Готов ли жертвовать ВСЕМ?
Берегись. Ты стоишь на пороге святилища.
Загляни в себя. Одумайся. Покайся.
КОЛЬЦО ЗАВЕТА
Всмотрись во тьму: она расступается, и ты видишь Колесо Вечности — безмолвное, вращающееся.
Кто это? Кто несется в клубящихся ледяных вихрях, одетый в бугорчатый звериный панцирь, влекомый Колесом в бездну? Что за чудовище выступает из мрака с хлещущим по сторонам крокодильим хвостом и болезненно искаженным лицом Человека? Что за двузубец блещет в его лапе?
Отчего этот стон, рождающийся в твоем горле, эта мука, гнетущая тебя, откуда этот плач?
Плачь! Это ты несешься во мглистой бездне, это свое лицо ты узнаешь на плечах чудовища!
Шумели ветра эпох и рождались миры; сонмы душ приходили и уходили, и им казалось, что они есть, — любили и ненавидели, — но никогда не останавливалось Колесо, и было безжалостно его вращение.
Иные, не выдержав этой муки, сходили с ума и, жадно ища себе смерти, бросались в бездну, клокочущую под Колесом. Но смерть ускользала от них, и они напрасно искали забвения. Ибо не может быть того, чего нет вовсе; а небытие — значит несуществование.
Тогда многие раскаялись и прозрели сквозь боль: страшный дар есть бессмертие Человека!
И когда, обратившись, они поняли это, — Колесо преобразилось. Запело, опоясалось огнем, и двадцать два ока разверзлись на могучих ободьях его! И Колесо смотрело на души, прикованные к нему страданием, и, круговращающиеся в Вечности, жгучие молнии заполыхали из глаз его, и падали оковы с прозревших душ!
Остановись! Откажись от звериного тела, брось от себя двузубец неразрешенных страстей, скинь изношенные одежды памяти.
Слушай — стонет, содрогается Вечное Колесо, и полнит Вселенную гул его. Змеи Времени извиваются у подножия, жгуче полыхают огни глаз его, и меч Божий падает на оковы твои!
И да рассечет он отныне плоть твою надвое, и да разделит в тебе землю — от огня и зверя — от Человека, осторожно, с великим искусством; и да вернется подобие к подобию своему.
И когда станет так, когда ты придешь к воротам дома, которые ты забыл и проклял, раскайся и полей слезами порог — и будешь впущен. Ибо никто не забыт Отцом, никто не оставлен Им во мраке, и никто из живущих не рожден во тьме…
Ты пришел за Инициацией?
Тогда приготовься к смерти, ибо пришло время старому умирать, а новому — рождаться и крепнуть.
Но, родясь заново — не узнаешь себя в прошлом и самому себе сделаешься чужим человеком, так что, оглядываясь назад, скажешь: «Кто ты? Я никогда не знал тебя…»
Так будь же благословен, припадающий с чистым сердцем к источнику Святого Огня!
Да пребудет в тебе Отец, и да продлится милость его над душою твоею до тысячи родов, и пусть Слава Его льется дождем на твоих детей — ибо они есть Будущее.
Входи. Кольцо Завета ждет тебя.
Царство, Основание и Сущность всякой инициации — праведная жизнь Человека, ведущая к полному преображению его души, освобождающая его от всех реинкарнационных обязательств.
Но наряду с кажущейся простотой внешней «праведности» — она как понятие практическое остается где-то за пределами «возможного»…)
Кто определил уровень «возможного» и «невозможного»? И не убеждают ли жизни, прожитые на Земле лучшими из людей, — «невозможное» не существует?
Отчего же внешне простая вещь — праведная жизнь — оказывается чем-то относительным, недостижимым?
Это потому, что сознание человеческое все более удаляется от целительной и единственно верной схемы своей работы, разобщаемое противоречивыми страстями, соблазнами «цивилизации и прогресса» и, наконец, закованное в цепи условностей и самоограничения, — просто не видит возможности иной жизни. Но не существует оправдания и нет причины, способной оправдать и объяснить худший грех — растление в себе Божественного.
