– Только не убивайте! – взмолился Крыпский.
- Нет! Мы сделаем хуже! – пообещал кумир врача.
– Хуже?! – изумился Крыпский. – А давайте, дорогой господин Останцони, сделайте с ним то, что вы сделали со мной.
– Но у меня нет при себе веревки!
– А она нам и не нужна! – произнес доктор страшным загробным голосом. – Мы его задушим руками, втроем. При этом словах глаза врача-психиатра стали вылезать из орбит. Он уже живо представил, как эта сумашедшая троица набросится на него, а эта ведьма обязательно откусит ему нос.
– Ах, вы вот о чем! – сообразил вдруг г. Останцони-светлый ангел. – Это, пожалуй, даже интересно.
– Но ведь у вас нет чудодейственного зеркала! – вспомнил вдруг доктор-черный ангел.
– Ах, есть, дорогой черный ангел. Маленькое, переносное, очень удобное.
- А ну, смотри сюда! – приказал черный ангел трясущемуся врачу, предварительно вырвав зеркало из рук светлого ангела. И тут произошла метаморфоза.
В комнате появился еще один действующий персонаж и без того уже порядком драматической сцены.
– Всем приветик! А вот и ты, светило долбаный! – обратился он к своему двойнику.
– Ты только умешь себя так называть, пока никто не слышит, слизняк! Подумаешь, неправильные диагнозы! И он подошел к опешившему врачу, тихо вытащил у того портмоне, ключи от квартиры, стетоскоп, да так умело, что никто ничего и не заметил. И произнес злорадно: – Мое время настало! Он вышел вихлявой походкой человека, готового на все, и нагло ущипнул круглую, крепкую, откляченную попку дежурной медсестры. Та взвизгнула и, уставившись на лжедоктора, вскричала: – Что вы делаете?!
– Будешь орать, сука, – спокойно ответил на это новоиспеченный врач, – я тебя вообще в рот использую! Так что сиди тихо, а вернее, вставай, пойдем сделаем обходик, повеселимся, а потом прокатимся в казино, сорвем пару банчишек, а потом, может, ты сама захочешь того, чего только что так испугалась. Опешившая медсестра встала и покорно пошла за своим шефом. – Вот всегда бы так, а то «доктор ни то ни се!», а доктор – он и то и се, и только все свои прекрасные качества скрывал до поры до времени.
Палаты стали просыпаться, разбуженные командным голосом больничного эскулапа, и только в страшном сне можно себе представить, чем все это для многих закончилось: слезами и оскорблениями, срочной выпиской в ночь. И это было наименьшее зло. Поговаривают, что произошло также до десяти изнасилований, и именно бандит доктор был этому виной. А также поговаривают, что дежурную медсестру теперь от доктора не оторвать, а в ту ночь, уже под утро, они сорвали пару неплохих банков, набили рожи изумленным дорожным полицейским, случайно их остановившим, когда они ехали уже домой с приличной суммой денег, и якобы чуть позже они оба вместе отвалили на Канары. А теперь они собираются разбомбить Монте-Карло, благо находятся от него недалеко, и молва утверждает, что это у них обязательно получится, потому что такой прекрасной преступной пары старожилы не помнят с тридцатых годов. Но это, наверное, все слухи, ибо наверняка они провернули гораздо больше, просто про это еще никто ничего не знает. Но можно быть спокойным: еще узнают!
– Жизнь моя кончена, психика безнадежно повреждена! – плакал присмиревший эскулап от психиатрии, насмотревшись всех этих ужасов.
– Жаль человека! – сказала госпожа Останцони.
– Жаль человека, – повторил черный ангел, – хоть и врач никудышный.
– Жаль человека, и еще потому, что человеком-то он и не был, – произнес, сокрушаясь, светлый ангел. – Отправлю-ка я его куда-нибудь в пустыни Ирана, пусть походит, посмотрит, психику подлечит. В тот же миг доктор исчез.
– А не очень вы с ним сурово? – спросил черный ангел светлого.
– А вы не очень? – ответил вопросом на вопрос светлый.
– Ну ладно, – примирительно добавил он, – сменим ему маршрут, отправим его к большим викторианским озерам и предоставим сторожку охотника с полным набором продуктов и дров на зиму. И винчестером впридачу. На следующее утро только и было разговоров о беспрецедентном поведении местного психиатра.
А потом в больницу позвонили с больших викторианских озер и сообщили, что там находится их коллега, который бегал в белом халате и с винчестером наперевес, все вспоминал каких-то духов и собирался им отомстить за то, что они его раздвоили. Звонили, кстати, из полиции. А когда администратор больницы поинтересовался, где их коллега сейчас, то на это ему вполне резонно ответили, что, конечно, в психиатрии, и попросили прислать фотографию для окончательного установления личности. На что администратор тут же согласился, но сказал, что, по проверенным данным, доктор устроил дебош в больнице, многих изнасиловал, забрал дежурную медсестру в заложницы, где она и остается до последнего времени, и покинул клинику рано утром, так что оказаться у больших викторианских озер он никак не мог. Местная полиция пообещала обязательно разобраться. Господа врачи, не торопитесь с диагнозами, знайте, что место вашего пациента, возможно, вас уже ждет.
Почтальон проспал почти сутки и проснулся бодрым и хорошо отдохнувшим. Господин Останцони сделал все, что было в его силах, чтобы вывести своего подопечного из состояния, близкого к коме. В 12 часов ночи по коридору в том же направлении, что и прежде, прошествовали наши старые знакомые. В палате госпожа Останцони приблизила свое лицо почти вплотную к лицу почтальона, и тот проснулся.
– Знаете, – сказал он тихо, – мне сделали укол, я принял какие-то горькие пилюли и много спал. Но сейчас я чувствую себя превосходно. На лице госпожи Останцони засияла тихая и блаженная улыбка. – Но у меня серьезные проблемы, – продолжил почтальон. – Мне ставят какой-то ужасный психиатрический диагноз, и, кажется, меня скоро упекут в психбольницу.
На это госпожа Останцони загадочно улыбнулась, погладила господина Фильмана по голове и ласково произнесла: – Все в прошлом, опасность миновала, и уже вашему разлюбезному врачу ставят диагноз и держат в закрытом отделении психиатрической больницы.
– Я очень рад, – сказал почтальон тихо, но проникновенно, – что вы, мои ангелы, снова со мной. Я думал, что я вас больше никогда не увижу, ведь психически нормальные люди не могут видеть ангелов.
– Вот именно психически нормальные люди как раз и могут видеть ангелов! А сейчас, мой молодой маг, мы приступим к небольшому занятию по целительству. Знай, что ты должен и можешь помогать людям!
– Как?! – едва выдохнул почтальон.
– Просто у тебя есть две замечательные, я бы сказала, волшебные руки! Протяни их мне! Он протянул. – Вот смотри, – продолжила она. – С первого взгляда они ничем не примечательны. А сейчас… – Она провела по ним своими золотыми крыльями, и руки засветились. – Теперь ты можешь лечить. Ты бы мог развить свои целительские способности и без моей помощи, но сейчас это произошло гораздо быстрее. А теперь, дорогой мой целитель, подойди к соседней койке и прояви свои способности.
– А как? – спросил почтальон.
– О! Я старая поглупевшая корова, я же забыла о главном! Вернись, и я открою тебе третий глаз. И она легко дотронулась до его переносицы.
– О чудо! Я вижу теперь все отчетливо. Как ты прекрасна, моя богиня!
– Ну, началось! – возмутился г. Останцони. – И этот туда же!
– Погоди. – Она остановила почтальона, намеревавшегося подойти к кровати, на которой уже третий день в горячечном бреду лежал его сосед. Медикаменты ему как-то слабо помогали, хотя он и съел уже гору антибиотиков. Слава антибиотикам, дорогие врачи, но иногда только добрые руки, ясновидение и доброе сердце способны помочь страждущему. Она остановила его уже во второй раз.
– Что-то забыла снова, богиня? – произнес г. Фильман. В его голосе были любовь и благодарность.
– То, что я забыла, ты сделал сам, но я немного поддержу процесс. Ты должен во время помощи людям держать свое сердце открытым. Ты должен любить своего пациента, ты должен относиться к нему с лаской и доверием. Тогда и он потянется к тебе. И она дотронулась до его сердца. По телу господина Фильмана разлилось приятное тепло, и ему стало удивительно спокойно.
– Теперь ты готов, – удовлетворенно произнесла она. И он подошел к своему первому пациенту. – Я его уже люблю, готов помочь и вижу темные, какие-то очень неприятные легкие.
– Ты видишь не сами легкие, а их фантомно-информационную и энергетическую структуру.
– Что я должен сделать? – спросил он ее.
– Ты, мой юный маг, слишком ментален. Не слушай свой мозг, по крайней мере, пока, а послушай свое сердце. И ему захотелось обнять своего первого пациента. Он так и поступил.
Пациент застонал и позвал во сне маму. Почтальону стало неудобно, но он прислушался к своему сердцу, и сердце ответило. – Да, мой сынок, я здесь, и я тебе помогу, спи спокойно, – прошептал он тихо и сам себе удивился, что он способен на проявление таких чувств. Он наложил свои светящиеся руки на грудь больного, и … о чудо! Руки засветились тусклым, приятным туманно-золотым светом. В руках у господина Фильмана заломило, заболело. Он невольно мысленно обратился к своей наставнице, та его успокоила, одобрительно кивнув головой: все идет хорошо. Он вытянул на себя какую-то серую, грязную энергию, которая начала причинять ему прямо физическую боль. – Скинь эту болезнь, отряхни ее и прикажи ей исчезнуть, а если этого будет мало, то посмотри на нее сильным, магическим, волевым взглядом, и она растворится под действием твоей алмазной воли!
