И что все это означает?
Использование личных чувств в актерской работе равноценно сексуальному акту с выбрасыванием семени, что истощает. И напротив, мастера знают, что личностные чувства, как энергию, нельзя выбрасывать наружу, но следует вводить во внутреннюю творческую машину и поднимать вверх, очищая и трансформируя в неличностный продукт, что, собственно, и есть искусство. В этом отличие мастеров от дилетантов – как в сексе, так и в творчестве!
Итак, в грубом стиле. Действие – это: 1/3 искусства роли; 1/3 – искусства актера и 1/3 искусства смотрения, то есть зрителя. На примере своего собственного опыта могу сказать, что в работе над ролью я не только держусь корней, не только стараюсь выписать партитуру своих действий, но и пребываю в двух других составляющих «единой электрической цепи».
Несомненно, действие очень важно, так как, «только имея хорошее „заземление“, вы можете осознать весь свой потенциал как существа, находящегося одновременно во множестве реальностей»[217]. «В этом состоянии человек настолько вовлекается, погружается в то, что он делает, что у него исчезает осознание себя как чего-то отдельного от совершаемых им действий. В этом „потоке сознания и деятельности“ нет нужды в рефлексии (осознавании своих результатов) – результат каждого действия мгновенно интерпретируется, причем часто на психомоторном уровне („живое созерцание“), а уж потом – на психосемантическом (интеллектуальном и духовном). Тело соединяет „я“ и внешний мир – оно становится местом взаимопроникновения пространств, энергий, вещей, движений души».[218] Здесь чувство себя теряется, и это происходит на высшей точке управления ситуацией. То есть «отсутствие „я“ в осознании не означает, однако, что человек потерял контроль над своей психикой или над своим телом. Его действия становятся средством выражения и реализации своего „я“ как системы отношений действительности. <…> Так всадник сливается в единое целое с лошадью, гонщик – с автомобилем. Спортсмен начинает „мыслить всем своим телом“, что свидетельствует об интеграции всех языков мышления и чувственного отражения в единую когнитивно-ментальную структуру сознания человека. <…> Здесь человек существует в предметной среде как демиург, создатель, который и творит ее, и отражает себя в ней»[219].
И тем не менее «мы – вихри, центр которых – точка. Вихрь – это явление многомерного силового поля, скорость вращения которого напоминает водоворот или торнадо, от ядра к периферии. Держитесь ядра»[220]. Держитесь глагола! Держитесь действия! Держитесь территории роли! В конце концов, видимой частью мира является только роль. Только форма, только материя, святое и единственное заблуждение! Святая и единственная реальность! Или, чуть иначе, через размышление одного безумца о другом: «Ему довелось однажды действительно узреть сущность вещей, он познал – и ему стало противно действовать; ибо его действие ничего не может изменить в вечной сущности вещей, ему представляется смешным и позорным обращенное к нему предложение направить на путь истинный этот мир, „соскочивший с петель“. Познание убивает действие, для действия необходимо покрывало иллюзии – вот наука Гамлета»[221]. Одним словом, чтобы действовать – надо заблуждаться! То есть испытывать иллюзию! И что это означает? Это означает, что заблуждением, невежеством скреплен мир! То есть невежество роли – тот самый клей, с помощью которого творец поддерживает вселенную в состоянии равновесия. Изумительно! И язык нем, чтобы выразить восторг по поводу вышесказанного!
Итак, «жизнь и мир – прекрасны! Но это не красота курорта – это красота арены, вокруг которой море и небо, горы и широкие улицы. Жизнь прекрасна! Прекрасно тонкое кружево листвы на деревьях, прекрасны тычинки и лепестки каждого цветка, прекрасны загорелые человеческие тела. Жизнь звучит голосами птиц и сотрясается раскатами грома. И все же это – арена! арена! Здесь нет места для праздных зрителей, здесь надо действовать! Надо желать, надо принимать решения и осуществлять их, наносить и получать удары – и потом уйти!»[222].
Итак, еще и еще раз: чтобы действовать – надо заблуждаться! Держитесь территории действия! Держитесь живой иллюзии! Держитесь жизни! Но при этом будьте пусты: «будьте спокойны и отложите в сторону все мысли о том, что вы есть; все заученные вами представления о мире; все привычные образы самих себя… Не берите с собой ни единой мысли из прошлого, ни единого убеждения, усвоенного раньше откуда бы то ни было. Забудьте этот мир, забудьте эту жизнь и с совершенно пустыми руками придите к своему Богу»[223] – идите на сцену, следуя примеру великого Пикассо: «Когда я вхожу в мастерскую, я оставляю свое тело за дверью»[224].
Пятая печать – мультивидуум
Я не думаю, что будет легко понять эту главу, а еще труднее – принять. Виртуозный Бахтин определяет естественную необходимость партнерства следующим образом: «Я осо знаю себя и становлюсь самим собой, только раскрывая себя для другого, через другого и с помощью другого. Важнейшие акты, конституирующие самосознание, определяются отношением к другому сознанию (к Ты)… Быть – значит быть для другого и через него – для себя»[225]. То есть «только при встрече с другим сознанием, с другим видением самого себя человек может выйти за пределы природной ограниченности и заданности, подняться над самим собой и тем самым обрести свободу…»[226]. Блистательный Лоуренс указывает на то же самое: «Ни одно человеческое существо не может развиваться иным образом, кроме как через поляризированное взаимодействие с другими существами. Эта взаимообразная циркуляция предшествует любому разуму и любому знанию»[227]! То есть «вы творите себя из собеседника»[228]. Или, по Лекоку: «Игра может возникнуть только как реакция на другого человека. Реагировать – это значит придавать форму тому, что приходит к тебе из внешнего мира»[229]. Еще раз: только при встрече с другим сознанием, с другим видением самого себя человек может выйти за пределы природной ограниченности и заданности, подняться над самим собой и тем самым обрести свободу! И что это означает? Это означает, что индивидуальное творчество – ограничено! И только в партнерстве с другим художественно ориентированным Умом художник способен преодолеть эту ограниченность.
Зачем мы вообще заговорили об этом? Театр – искусство коллективное, или, лучше – командное. Известно также, что на определенном уровне успех в профессии артиста начинает мстить заваливанием в крайние формы самолюбования, или нарциссизма. Заражаясь этим вирусом, творческая личность замыкается в себе и перестает учитывать естественное влияние внешнего мира на процесс своего творчества. И так начинает накатываться колея жесткой нарциссической позиции, результатом которой может быть только деградирующее самоклонирование.
Великие мастера, такие, например, как Грок, очень хорошо знали это: «…Настоящее мастерство артиста состоит из двух половин: из того, что ты даешь публике, и того, что публика дает тебе. Горе артисту, который в своем высокомерии, упоенный успехом, забывает это правило»[230]. Так, следуя поучениям древнегреческой трагедии, нас настигает гнев Немезиды. И тем не менее нарциссизм – это не то, чего следует избегать! Напротив, совет здесь – ни в коем случае не одергивать руки, но идти вперед и вглубь. А естественные «медные трубы» нарциссизма – это как раз то, что следует подвергнуть аккумуляции, развитию и в итоге – преодолению!
И как это возможно? Дело в том, что подлинное партнерство возможно только между зрелыми и независимыми личностями. То есть оно (партнерство) не внутри и не вовне, но и внутри, и вовне одновременно. Технологически все крайне просто: единство с партнером (командой партнеров или миром в целом) визуализируется на внутреннем экране, то есть на сцене Театра Реальности, и затем, совсем в духе традиционной алхимии, опрокидывается на внешнюю модель мира. Еще раз: испытывая необходимость в партнерстве, мы не выпрыгиваем во внешнее пространство, но остаемся внутри и из позиции присутствия в «центре циклона» как бы «заглатываем» в себя внешнее, опрокидываем свою внутреннюю Вселенную на внешние обстоятельства, опрокидываем свою идеальную, недвойственную модель партнерства на окружающих нас людей!
