Эти критические моменты стандартный тональ преодолевает за секунды. Мы едва успеваем заметить, что несколько мгновений «объективная реальность» держалась исключительно энергией внимания и ее («реальность») можно было изменить внутренним усилием. Остается лишь весьма странное чувство, будто мы побывали в точке выбора, между «мирами». Люди по-разному относятся к подобным всплескам осознанности. Чаще всего они испытывают неприятную тревогу и неуверенность, а потому прикладывают специальное усилие тоналя, чтобы компенсировать диссонанс или разрыв непрерывности как можно быстрее, после чего полностью вытесняют любое воспоминание о таком странном эпизоде.
Но есть и другой, немногочисленный тип людей. Их полагают чудаками, романтиками и фантазерами. Люди этого типа могут пугаться иномирных переживаний, но навсегда запоминают их. Они вольно или невольно попадают в диссонансы чаще других и делают их значимыми событиями своей жизни. Эти очарованные существа — потенциальные мистики и сновидящие. Встав на путь конкретной дисциплины, они могут найти Запредельное или потерять разум.
Часто подобных субъектов считают самопогруженными интровертами, «не от мира сего». Они склонны к рассеянности, их легко затягивает в пучины собственных фантазий. И все же не относитесь к ним свысока — нередко именно эти чудаки создают теории, переворачивающие наш практический, приземленный мир.
Также существует противоположный характер, наделенный особыми способностями проникать в измененные режимы восприятия. Поскольку этот тип сосредоточен на адаптации к внешней среде, его можно (с оговорками, суть которых станет понятна ниже) назвать экстравертивным. Если людей первого типа часто называют эскапистами, то люди второго типа, психическая конституция которых «приоткрыта» для Непостижимого, — совсем не такие. Наоборот, они чрезмерно бдительны, их цель — всегда быть включенным в мир, реагировать быстро и точно, приспосабливаться к изменениям и все контролировать.
Если такие люди находят успешную стратегию, то невольно уподобляются толтекским сталкерам. Чтобы держать «под контролем» большое поле со множеством изменчивых элементов, они вынуждены изменить качество собственного внимания. А ведь давно замечено, что интенсивное выслеживание собственного внимания и восприятия регулярно провоцирует диссонансы. Прежде всего, это диссонанс состояний и диссонанс функций. Самым распространенным является диссонанс, который хорошо знаком практику восточных единоборств, — возбужденность тела и покой ума, алертная поглощенность внешней средой и отстраненность внимания. Каждая работающая мышца напряжена и расслаблена одновременно. И т. д. и т. п.
Западная цивилизация полагает как первый, так и второй характер нетипичными с точки зрения «нормы», узаконенной этой культурой. Разумеется «логичность» и «последовательность» психических состояний, к которым мы привыкли, на самом деле — отражение механистичности европейского тоналя, результат плохого понимания парадоксов, без которых нельзя описать неоднозначную реальность Бытия. Мы стремимся к усредненному существованию, где всякая экстремальность отталкивает, хотя гений (тот самый, что творит историю данной цивилизации) — всегда воплощение экстремума: либо предельной погруженности в себя, либо предельной вовлеченности во внешнее. А на краю этой условной шкалы психических состояний внимания и восприятия как раз и расположен проход во внимание сновидения и во второе внимание.
Второе внимание в этой системе — обширное пространство, лежащее за границей мира стандартного тоналя. Его объем многократно превышает поле первого внимания. Несмотря на то что обычному человеку доступны лишь искаженные, слабые отголоски этого пространства, да и то в исключительных условиях измененных состояний сознания, которые всегда кратковременны и нестабильны, — второе внимание приводит нас в контакт с совершенно реальными энергетическими объектами, потоками и структурами.
Более того, между миром первого внимания и многочисленными мирами второго нет никаких барьеров или воображаемых расстояний. С точки зрения Реальности, все это, в основном, — лишь разные углы зрения на один и тот же Поток Бытия. Подобно тому как в известной притче слепцы ощупывают слона в разных местах и составляют о нем противоречивые суждения, так и восприниматель, переходящий из одного режима перцепции в другой, получает удивительный опыт странствия по «параллельным вселенным», хотя Большой Мир, в котором мы существуем, один-единственный.
И все же, несмотря на это экзистенциальное единство Реальности, между первым и вторым вниманием есть существенная разница. Настолько существенная, что она определяет нашу судьбу.
Во-первых, перцептивно-энергетические поля второго внимания включают в себя те аспекты Мира, которые совершенно заблокированы для нашего тела, настроенного на поглощение и излучение энергии только там, где сформировалось описание. Таких полностью скрытых аспектов довольно много (хоть и не так много, как может показаться на первый взгляд). Они содержат в себе иные ритмы, иные тенденции, существуют по непривычным законам. Каждое прикосновение к ним изменяет характер наших энергетических связей с внешним полем. Для нашего тоналя это другое Пространство, другое Время, но самое главное — другая Интенсивность. В определенных сочетаниях эти скрытые энергетические аспекты Реальности могут содержать грандиозные перспективы жизни и действия для нашего осознания. Научиться их использовать — значит стать настоящим магом, знающим, как обходить неудобные законы нашего человеческого описания — именно этот момент наиболее привлекает искателей «сверхъестественных сил и способностей». Но в других сочетаниях эти аспекты разрушительны и могут убить неосторожного экспериментатора, разорвать на части его энергетическое тело или так деформировать сборку его осознания, что оно угаснет раз и навсегда. Помнить об этой совершенно реальной опасности необходимо, это — «смертельная игра», а не прогулка для любопытного туриста.
Во-вторых, поля второго внимания состоят из энергетических пучков, которые доступны человеку в его базовом состоянии, но при этом имеют совершенно иную интенсивность, а значит, иной смысл и значение. То, что в первом внимании находится как бы на периферии, влияние чего на нас ничтожно и потому успешно игнорируется, во втором внимании становится иногда центральным объектом энергообмена. Для человеческого мира это может быть что-то заурядное или крайне далекое — колебания гравитации, электромагнитные поля, активность звезд и галактик и, конечно же, психоэнергетическая атмосфера, которую создает человечество.
Некоторые могут подумать, что этим значительная часть второго внимания сводится к банальности — измененному восприятию каких-нибудь вспышек на Солнце, тектонической активности Земли, настроений и мыслей многочисленных соплеменников. Но это не так. С одной стороны, второе внимание изменяет характер нашего энергетического участия в Мире — и это решает всё, с другой стороны, у человека нет и не может быть объективного представления о причинах и следствиях, пока он пребывает в ограниченном сенсорном пространстве первого внимания.
Пусть это не покажется теософской спекуляцией, но мы действительно не знаем, как выглядит картина целиком. Что вызвало вспышку на Солнце? Почему началась война или эпидемия? Термоядерные реакции, социальные катаклизмы, новые вирусы — все это фрагменты, увиденные из одной точки и описанные единственным способом, придуманным самим человеком. Второе внимание показывает эти движения энергий из другой позиции и, главное, дает возможность по-другому взаимодействовать с ними. Если в первом внимании мы не можем использовать энергию Солнца или Земли непосредственно и благодаря этому перемещаться с неограниченной скоростью, обеспечивать себя силой, улучшать и продлевать жизнь, то это не означает, что во втором внимании эти возможности нам так же недоступны.
Это очень важно правильно осознать. Второе внимание — необозримый океан возможностей. Мы находим в нем бесчисленные миры, и каждый из этих миров — стабильная организация сил. В конце концов, не так уж важна конкретная репрезентация энергетических структур в нашем тонале. Столкнувшись с пространством второго внимания, мы привлекаем весь творческий потенциал имеющегося у нас описания, чтобы получить комплект узнаваемых образов, с которыми можно взаимодействовать. Пока мы работаем над этой уникальной задачей в одиночку, полученное в итоге восприятие принадлежит только нам и для остальных не имеет никакого значения. Но если второе внимание становится достоянием группы исследователей, личные репрезентации начинают согласовываться. Так появляется еще один мир «разделяемой реальности», или реальности соглашения.
