Ознакомительная версия.
Первая ступень есть та плоскость жизни, в которой господство принадлежит инстинктивному уму, так как интеллект еще недостаточно развит, чтобы вполне вступить в свои права, а проявления духовного разума едва заметны. На этой ступени находятся первобытные народы и малые дети. Люди, стоящие на этой ступени развития, озабочены почти исключительно тем, что касается их телесной жизни. Их мысли главным образом направлены на добывание пищи, устройство для себя крова и удовлетворение телесных потребностей. У них наблюдается некоторая свобода, демократизм и отсутствие чувства превосходства одного человека над другим ("я лучше тебя", или "я святее тебя"), что делает их жизнь свободнее, легче и счастливее, чем жизнь тех, кто находится на следующей, более высокой ступени. Они очень мало или ничего не знают о "грехе", и обыкновенно удовлетворяют свои желания, не задаваясь вопросом об их законности. У них наблюдается что-то в роде инстинктивной веры в высшую Силу, но они не особенно тревожатся мыслями о том, что это за сила, и не думают, что соблюдение известных обрядов и правил угодно Божеству и что неисполнение их может вызвать Его гнев. Они не слишком беспокоятся о своих шансах на "спасение" и инстинктивно расположены представлять себе, что высшая сила, которая заботится о них здесь, будет заботиться о них и в потустороннем мире.
Вторая ступень достигается тогда, когда начинает заявлять свои права рассудок. У человека начинает тогда пробуждаться сознание "добра и зла". Он открывает в себе что-то таинственнее, проистекающее из более возвышенной области его ума и вызывающее у него чувство стыда при совершении некоторых эгоистических поступков и чувство спокойствия и удовлетворения при совершении (сравнительно) альтруистических поступков. Но рассудок не останавливается на этом. Он начинает измышлять "добрые" и "злые" поступки. Появляются жрецы и пророки, которые говорят, что некоторые поступки (обыкновенно принесение кем-либо в дар храму части своего имущества) относятся к делам "добрым" и угодным Божеству; и, наоборот, другие поступки (как, например, отказ посещать храм или содействовать его поддержанию) являются "злом" и неизбежно навлекают на человека кару Божества. Эти жрецы и пророки придумывают райские обители, соответствующие желаниям их последователей, и преисподнюю, наполненную всем тем, чего особенно боятся пасомые ими. Все делится на "доброе" и "злое", причем список "злого", по-видимому, оказывается несравненно обширнее. Большая часть приятных вещей помещена в списках "злого" только потому, что они доставляют удовольствие. Точно так же перечень "доброго" заключает в себе большую часть неприятных вещей, так как господствует убеждение, что Божество радуется, видя, как дети его совершают неприятные для них действия, и преисполняется гневом, если им удается доставить себе какое-либо удовольствие. Измышляются различные вероисповедания и секты, и жестокое наказание предназначается тем, кто не соглашается с общепринятыми вероисповеданиями и присоединяется к сектантам. При этом исходят из того воззрения, что все, несогласные с известными взглядами на Божество, идут "против Бога", являются Его "врагами" и поэтому должны быть и будут караемы Им. Но люди часто предпочитают освободить Бога от обязанности карать неверующих и берут это на себя.
Люди на этой ступени духовного развития обыкновенно проявляют немало фанатизма. Они объявляют некоторые дни "священными" (как будто не все дни таковы) и настаивают на предпочтительной святости одних мест перед другими. Они заявляют притязание на то, что известные народы или племена "избраны" Богом и находятся под Его покровительством, тогда как остальные ненавидимы Богом. Они настаивают на том, что только горсти людей суждено быть "спасенной" и что большинство чад Божьих предопределено к вечному проклятию и наказанию. С точки зрения людей второй ступени, ад пышет жаром. Непримиримость, возникающая из чувства собственной праведности, является выдающейся характеристикой этой стадии; образуются секты, и между ними возникают ненависть и зависть.
Страх царит, и люди почти утратили представление о Божественной любви. Братство людей является пустым звуком на этой ступени развития. Все братские чувства проявляются исключительно по отношению к людям, принадлежащим к какой-либо отдельной секте; все же, находящиеся за предками ее, – не "братья", а "язычники", "идолопоклонники", "неверующие", "отщепенцы", "еретики" и т.п. Всеединство, которое инстинктивно ощущается на первой стадии (и уже не только чувствуется, но и ясно постигается на третьей стадии), по-видимому, и не ощущается и не понимается на второй ступени. На этой ступени основным тоном является обособленность. По мере того, как человечество подвигается вперед по этой ступени развития, и рассудок развивается все больше и больше, он заставляет отбрасывать многие суеверия и нелепые понятия, которые некогда казались священными, самой истиной. Изношенные и негодные покровы срываются один за другим, и обыкновенно наступает полоса безверия и скептицизма. Старые верования отбрасываются и ничем новым не заменяются. Но после этой фазы духовный разум как бы сосредоточивает все свои усилия на том, чтобы внедрить в поле сознания самоочевидность истины – истинной веры – учений Духа. И тогда человек переходит на третью ступень развития.
На третьей ступени люди видят добро в каждом, во всех вещах и на всяком месте. Некоторые явления кажутся более совершенными, чем другие, но все они образуют часть великого мирового плана. Развитая душа расстается с некоторыми вещами в силу отсутствия желания, отбрасывая их подобно тому, как бросают уже негодные орудия или изношенную одежду. Но такой душе ясно, что те же самые вещи для других являются их наилучшим достоянием, что вещи эти несравненно лучше многого из того, от чего эти неразвитые люди отрешились еще раньше. Ей также ясно, что все живущее находится на пути: одни подвинулись немного дальше других, но все идут в одном направлении. Ей ясно, что все учат урок жизни и извлекают пользу из своих ошибок. Ей ясны проявления, как "добра", так и "зла" (понятия лишь относительные) о всяком человеке, но она предпочитает искать "добро" в грешнике, чем "зло" в святом. Она видит в "грехе" главным образом ошибки, плохо направленную энергию и неразвитый ум.
Душа, доразвившаяся до третьей ступени, видит хорошее во всех формах религии – и видит его настолько ясно, что ей становится трудно следовать узким верованиям какой-либо одной из них. Она видит поклонение Абсолюту и признаки Его во всех понятиях о Божестве, когда-либо возникавших в человеческом уме, начиная от каменного истукана и кончая высшей идеей о Божестве, признаваемой любой из "церквей", – так как все различие между высшими и низшими понятиями о Боге сводится всецело к разнице в степени духовного развития последователей данных верований. По мере того, как человек развивается, его понятие о Боге совершенствуется – оно всегда лишь возвеличение, идеализация того понятия, которое человек имеет о самом себе. Бог высокоразвитого человека ничего не будет говорить сердцу дикаря, а Бог дикаря не будет привлекателен для развитого человека. Но каждый из них делает все, что в его силах, создавая себе понятие о Боге, соответствующее той ступени развития, на которой он находится. Один писатель очень удачно выразил эту мысль в следующих словах: "Бог всякого человека есть то, что в нем самом есть лучшего, а диавол – совокупность всех его худших черт". Впрочем, когда понятие о Божестве расширяется, диавол исчезает.
Но преобладающей, отличительной мыслью на третьей ступени развития человека является сознание всеединства. Он видит и чувствует, что весь мир живет и преисполнен разума в различных степенях проявления. Он чувствует себя частью этой великой жизни, чувствует свое тождество со всем живущим. Он ощущает соприкосновение со всей природой во всех ее формах. Во всех формах жизни он видит частичку самого себя, сознает, что всякая особая форма жизни соответствует чему-то в нем самом. Это не значит, что он так же кровожаден, как тигр, хвастлив, как павлин, ядовит, как змея. Но тем не менее он чувствует, что все свойства этих животных присущи ему; хотя они и подчинены и управляются его высшим "я", но все же все они налицо. Соответственно этому он может сочувствовать этим животным или тем людям, в которых эти животные свойства еще заметно проявляются. Он жалеет их, но не ненавидит своего брата, как бы ни были ему неприятны и нежелательны черты его характера. Он ощущает. в себе все свойства, как высшей жизни, так и низшей, и сознает, что он развивается и переходит в эти высшие формы, и что придет день, когда он уподобится им.
Он чувствует трепет великой жизни, часть которой он составляет, и сознает, что это его жизнь. Сознание обособленности покидает его. Он испытывает чувство безопасности, происходящее от сознания своего тождества с вселенской жизнью, и потому он не ведает боязни. Он бесстрашно смотрит как на нынешний, так и на грядущий день и радостно идет навстречу Божественному событию, ожидающему его. Он чувствует себя в мире, как в родном доме. Разве вся вселенная не родственна ему? Разве он не всегда в среде своих близких?
Ознакомительная версия.
