Алистер Кроули - Телемитские тексты (Liber XXVIII-CCVII)

Но в большинстве случаев, когда кто-либо отказывается от выполнения поставленной задачи, будет вполне обоснованно, если Настоятель предпишет остальным следовать его примеру. Если одно колесо дребезжит, остановите машину, чтобы можно было заменить колесо. На практике этот метод зарекомендовал себя великолепно. После двух или трех инцидентов такого плана, проблема не повторяется; если же это происходит, пусть Настоятель подумает о том, не допустил ли он несерьезности, ошибки, нечестности или просчета.

12. Предполагается, что члены Ордена, которые воспользуются любым Посвятительным Домом, выражают готовность заплатить за свое увеселение цену вдвое выше, чем за подобное увеселение в своем регионе. Но Настоятель не требует и не ожидает таковой платы, а напротив одаривает гостей. Противоречие будет разрешено, если принять во внимание возможности, как путешественника, так и Посвятительного Дома. Таким образом, наибольшая справедливость будет достигнута путем состязания в великодушии, независимо от социальных стереотипов.

Плата никогда не взимается с постояльца, принимаемого только на одну ночь согласно пункту 8, но в случае желания этого человека присоединиться к Ордену, он может быть инициирован в Ложе, которой принадлежит Посвятительный Дом, в соответствии с Законами Ордена, и, таким образом, получить все свои привилегии.

13. Посвятительные Дома Ордена не должны по своему виду отличаться от соседних домов, за исключением предназначенных для специфических целей; будут ли они известны или нет для посторонних, решает Наместник Провинции.

14. Каждый Посвятительный Дом как можно сильнее должен развивать свою собственную специфическую традицию и уникальность этой традиции, вводя обычаи, характерные только для него. Моделью может служить что угодно — сумасшедший дом или университет, женский монастырь или публичный дом: не суть важно; существенно же наличие внутренней силы и способности адаптироваться к окружающей среде. При том, что сила традиции и уникальность обычаев имеет тенденцию к ограничению роста, она как бы предупреждает гипертрофию. Сначала общины, и только потом города развиваются из нескольких «родительских» домов. Орден особенно заинтересован в индивидуальности каждого дома, которая сподвигнет Братьев посещать друг друга и, таким образом, обеспечит постоянный взаимообмен свежими идеями. Более того, особенность обычаев будет порождать командный дух и доброе соперничество, наподобие такового между Университетами Оксфорда и Кембриджа, благодаря применению принципов, изложенных выше.

15. Невозможно изложить в письме то, для чего, по сути, необходимо писать великий трактат; и поэтому Нам кажется уместным вкратце изложить разрозненные мысли, которые представляют интерес не только для вас одного, но и для тех, кто нуждается в большей информации относительно особенностей нашего великого и святого Ордена, и спрашивающих у вас о наших правилах.

Ныне же нет закона превыше чем «Делай, что изволишь»: и, следовательно, целью наших правил является создать условия для всех людей, чтобы они могли исполнить свою Волю.

Любовь есть закон, любовь в соответствии с волей.

Да воссияет Слава Всеобщего Отца над вами и невыразимая Радость Его могущества, которую мы познали.

С нашим отеческим благословением

Бафомет

Перевод: Брат Darchiel, 2007

Жди семь бед от хромого,

сорок две от одноглазого,

но, встретив горбуна, молись Аллаху!

Исследование. В первую очередь выясним: что такое Скептицизм? Это слово означает рассмотрение, сомнение, исследование. С презрением следует отнестись к толкованию христианских лжецов, которые трактуют слово «скептик» как «насмешник»; хотя в некотором смысле это справедливо для них, ведь углубляться в христианство, — несомненно, означает насмехаться над ним. Однако я намерен усилить этимологическую коннотацию в некоторых аспектах. Во-первых, я не считаю, что обычная недоверчивость входит в рамки данного понятия, но и легковерие несовместимо с ним. Недоверчивость подразумевает предубеждение в пользу негативного вывода, а истинный скептик должен быть совершенно беспристрастен.

Во-вторых, я исключаю понятие "врожденного скептицизма". На вопрос: "Что хорошего во всем?" ожидается (как мы узнавали о "ничего"?) ответ: "Да ничего!", который также является предвзятым.

Лень — отнюдь не достоинство в ищущем. Жажда знания, сосредоточенность, концентрированность, внимательность — все это я включаю в значение слова «скептик». Тот подход, который я назвал "врожденным скептицизмом", всего лишь способ избежать истинного вопрошания, и является, потому, его антитезой, это — дьявол, притворившийся ангелом света.

[Или visa versa, мой друг, если ты — сатанист; все это слова-слова-слова. Можешь вписать X вместо Y в своих уравнениях, если ты систематично пишешь Y вместо X. Они остаются неизменными — и нерешенными. Разве не является наше «знание» примером вот такого заблуждения, когда одно неизвестное заменяешь другим, а потом кукарекаешь петухом].

Я рисую себе истинного скептика как человека жаждущего и внимающего, его умные глаза сверкают, словно острые лезвия, его руки напряжены, и он спрашивает: "Что это значит?"

Я рисую себе ложного скептика — прощелыгу или тупицу, зевающего, с тусклыми глазами и бессильными мышцами, его цель — задавать вопросы, но, по сути своей, это — лишь безделье и тупость.

Истинный скептик — это человек с научным подходом, как в "Докторе Моро" Уэллса. Он нашел несколько вариантов ответа на свой главный вопрос, но этот ответ — еще один вопрос. И в самом деле, очень трудно представить себе вопрос, ответ на который не подразумевает еще тысячу других вопросов. Даже такая простая задача: "Почему сахар сладкий?" предполагает бесконечные физиологические исследования, результат которых, в конечном счете, приводит в тупик: Что такое разум?

Даже так, взаимосвязь между этими двумя понятиями невозможно представить, причинность сама по себе немыслима; с одной стороны, она зависит от опыта — но, Господи, что же такое опыт? Опыт невозможен без памяти. Что есть память? Цемент для здания храма эго, а впечатления — кирпичи для него. А эго? Совокупность нашего опыта, быть может. (Сомневаюсь!) В любом случае, есть ли у нас значения Y и Z вместо X, или значения X и Z вместо Y, — все наши уравнения не определены; все наши знания относительны, в еще более узком смысле, чем обычно мы вкладываем в это выражение. Под кнутом Бога-клоуна наши ослы-философы и ученые нарезают круги по арене, проделывают веселые трюки — ведь они хорошо выдрессированы; но это все ни к чему не приводит.

Да и сам я, кажется, ни к чему не пришел.

Попробуем заново. Попытаемся понять самое простое и самое конкретное из всех возможных утверждений. "Мысль существует", или, если хотите, Cogitatur [думается].

Декарт предполагал, что приблизился к сути дела своим утверждением "Cogito, ergo Sum".

Хаксли отметил сложную природу этого посыла, и то, что он является энтимемой, предпосылкой "Omnia sunt, Qui Cogitant". Он сократил его до "Cogito", или же, дабы избежать необъективности, связанной с определением эго, придал ему вид "Cogitatur".

Рассматривая это утверждение более тщательно, все же можно придраться к его формулировке. Его невозможно перевести на английский язык, без использования глагола быть (to be), поэтому, в любом случае, подразумевается существование (бытие). И не стоит представлять, что пренебрежительное молчание — достаточно полный ответ на следующий вопрос: "Кто думает?" (Кем это думается?). Буддист может с легкостью представить действие без субъекта действия; но я не столь умен. Это же может представить себе и здравомыслящий человек, но хотелось бы пристальнее изучить его разум, прежде чем сделать окончательный вывод. Несмотря на чисто формальные возражения, мы продолжаем задаваться вопросом: верно ли утверждение Cogitatur?

Да, ответят самые умные; ведь отрицание его подразумевает, собственно, мысль; "Negatur" является лишь подразделом "Cogitatur".

Однако, сюда можно отнести аксиому о том, что сущность части тождественна сущности целого, или (по крайней мере) аксиому "А является А".

Я, конечно, не отрицаю, что А является А, или может случайно оказаться А. Но на самом деле, "А является А" слишком далеко от нашего исходного "Cogitatur".

Короче говоря, доказывая "Cogitatur", мы основываемся не на нем самом, а на действенности логики; и если под логикой мы подразумеваем (должны подразумевать) Кодекс Законов Мышления, у раздраженного скептика появится очень много замечаний: ибо, оказывается, доказательство того, что мысль существует, зависит от того, что это за мысль, а то и еще чего-нибудь более.