В параллельные пространства сначала нужно войти целостным восприятием (материализоваться) и стать их полноценными обитателями, а затем пользоваться, ставшими доступными их источниками энергии. Мы же запёршись в клетке материальной формы, сквозь её решётку очередным «научно-гамадрильим» приёмом пытаемся дотянуться до лакомого плода, упавшего из бесконечности.
Нагуаль живёт своей внутренней жизнью, не проявленной для нас по причине отсутствия полномасштабной настройки на него. Это почивальня осознания АСов с их завуалированным бытиём. Случайным образом, включаясь в его работу, мы охватываем своим сознанием неизвестные уголки глобального осознания полные неожиданностей. Это не тональный план личных ассоциаций, а глобальное включение во вселенскую сеть невероятных возможностей.
К примеру, когда пользователь ПК выходит в сеть Интернет, он может ставить перед собой одни задачи, но, натолкнувшись на череду заманчивых предложений и поток рекламы, уйти от темы, забыв про первоначальный замысел.
Вот так же и мы, увлекшись своим единственным миром, погрузились в лунку всеобщей озабоченности человеческого вида и потому лишены возможностей для свободного плавания. Нас завлёк единственный Мир непреложным фактом нашего рождения в нём, и мы забыли про остальные. Толтеки полностью убеждены в том, что лишь только коллективные завесы мыслей людей являются барьерами нашего восприятия. Больше нас никто и ничто здесь не удерживает.
Воины духа, принимая во внимание, что всё есть игра, тем не менее, тщательно следят за автономной устойчивостью своего осознания, не изменяя первоначальным планам в основном по причине — дисциплины и целостности формируемого самосознания. Как указывалось выше, отсутствие этих качеств за пределами человеческой формы в пространствах нагуаля приводит к смерти.
Самосознание же людей знания эффективно формируется, когда в нём имеется каркас или, другими словами, стержень осознанности.
3.4 Стержень осознанности
«Я гораздо охотнее был бы целостным человеком, нежели добропорядочным».
Карл Юнг.
Человек в своей жизни, придавая значимость той или иной деятельности со всей серьёзностью, обычно, саморефлексирует в них. Саморефлексия означает отсутствие дисциплины в обращении с миром. Она сковывает человека, когда он перенасыщается жизнью, когда у него иссякает искренний восторг от непорочного взгляда на реальность.
Отсутствие беспристрастности и непредвзятого отношения к своим занятиям приводит к накоплению негативного опыта. Такой поворот в работе сознания ведёт к усталости и апатии на пути к любой выбранной цели, а в конечном итоге, — измене ей.
Мы всегда изменяем тому, что притупляет и изматывает наше осознание. Большинство из нас делает это непроизвольно. Зачастую, человек внешне выполняя обременяющие его обязанности, внутренне уже давно изменил им и всему тому, что с ними связано. Это весьма некорректный приём по отношению к самому себе, потому что в этом предательстве некоторых сторон своей жизни и соответственно самих себя теряется стержень осознанности и вместе с ним наша индивидуальность. Очень часто мы занимаемся глубинным самообманом, и только на поверхности своего эго создаём удобные, но ненадёжные иллюзии.
Накладывая табу на память о негативных сторонах своей жизни, человек постепенно утрачивает собственное самосознание, постепенно теряя из виду отдельные островки своей «личной истории». В сознании образуются «дыры» беспамятности. В итоге, оно распадается, теряя целостность, а вслед за его тонкими энергетическими структурами, распадается и наше тело. Этот процесс долгий и не для всех очевидный.
Жизненные неприятности в виде определённой части приобретённого человеком опыта как паразиты духа мешают ему воспринимать себя едино. Из-за этого некоторые эпизоды нашей памяти, причиняющие боль как будто находятся под карантином, в спячке. Но только для нашего псевдо умиротворения. Из своего вынужденного подполья они ведут свою подрывную работу. А без интеграции всех частей сознания духовные поиски заходят в тупик.
В связи с этим люди знания, прежде всего, стремятся к достижению внутреннего единства и целостности, к метацели сохранения своего ядра осознания. А все остальные текущие задачи рассматривают как второстепенные, которые работают на неё, подзаряжая своим разнообразием. Только в этом случае — внутренней сбалансированной однородности — осознание может гармонично и беспрепятственно двигаться по нагуалю как вода (течение) в воде; оно выполняет текущие возникающие задачи, и одновременно осуществляет свою метамиссию. Если — нет, то застревает там, усугубляя свое положение конгруэнтным откликом зеркального нагуаля: опасения ведут к страхам, важность — к нетерпению, господству и т. д. Неосознанные возмущения в сознании надолго фиксируют его в поле быстро реагирующего нагуаля. Да так, что очередной поспешный выбор, необдуманное действие становятся избранной ловушкой.
Какие же практические выводы можно сделать из сказанного?
В начальных вылазках в нагуаль не стоит преследовать узко выраженные цели. Например, индейцы традиционно с помощью растений силы очищают тональ, разбираясь со своими возникающими видениями в поисках пути. У них нет конкретной задачи в этих вылазках в неизведанное. Нагуаль погружает их в атмосферу образов, к которым они не равнодушны по причине своей слабости или глубинных предпочтений, — над чем приходится призадуматься.
При соприкосновении с этими безбрежными пространствами Вселенского Разума несовершенное сознание может не справиться с потоком новых представлений. Не все возникающие обстоятельства в нагуале, способен верно трактовать индивидуализированный и обособленный тональ. Текущие инсайты в их крайних формах, могут принимать форму как катарсиса, так и помешательства. Поэтому в пространстве нагуаля желательно настраиваться на волну обучения, а не на достижение личных целей. Обучаясь, можно управлять.
Почву для управления намерением в нагуале толтековские воины культивируют постоянно. Для этого они используют свои владения — этот Мир, как первичное средство игры восприятия, так и производные от него — свои мысли, состояния, ощущения. Неоднородность наблюдаемого мира, как и собственные модальности осознания, они применяют, во-первых, в качестве энергии мотивации к жизни, во-вторых, для создания своего беспристрастного центра присутствия — «свидетеля жизни», и, в-третьих, для непрерывной самоидентификации. Обо всём этом сейчас и пойдёт речь.
В отличие от некоторых видов практик, в которых медитирующий наблюдает своё течение мыслей и затем плавно их отпускает, не отдавая предпочтений ни одной из них, воин духа в случае, когда мысли возникают, рассматривает свою ментальную игру как проявление любопытства к миру, а значит и его стимуляцию к жизни. Другое дело, что происходит это с ним не так часто как у обычного человека с его непрекращающимся внутренним диалогом. Но в том то и вся суть, что толтеки с должным вниманием и уважением рассматривают нужды каждой отдельной мысли как некоего запроса. Они понимают, что их мысли — это составляющие их энергетического тела с которым (в котором?) им в дальнейшем жить. После их рассмотрения и сатисфакции, многие из них в дальнейшем уже не докучают своей назойливостью или же становятся элементами пути сердца. Эту работу по выявлению своих различных мотиваций они называют перепросмотром.
Кроме использования своих мыслей и состояний в виде мотивирующей энергии, толтекский воин параллельно проводит другую часть своей исследовательской работы. Прорабатывая накатывающие на него впечатления и сопутствующие им интерпретации, он позиционирует своё второе «я» — наблюдателя происходящего всегда где-то между ними, не отождествляясь не с одной из них. Чем разнообразнее среда, в которой он находится, тем больше материала для самоопределения и понимания своей предрасположенности.
Порой мы не замечаем того, с чем отождествились. Нами незаметно управляет то, что нас окружает и то, чью меру влияния мы плохо осознанём. Будь это — человек, ситуация, наши занятия, пища, распорядок или любимое состояние. Только находясь в различных обстоятельствах и на материале сравнения своих реакций в них можно выявить свои привязанности. Находясь постоянно в одном месте, с одним и тем же окружением и в однообразных отношениях, почти невозможно распознать свои привычки; особенно в тех случаях, когда не достаёт опыта жизни. Они плотно сплетаются с нашим бытиём.
Читатель может заметить, что все люди в процессе жизни приобретают подобный опыт, но воины духа делают это целенаправленно. Они очень часто, особенно в начале своих поисков, меняют манеру своего поведения и формы внешних взаимодействий, чтобы лучше понять свою суть. Они понимают: путь сердца настолько ненавязчив, что легко может затеряться среди тяжелых столпов привязанностей и бурелома привычек.
