«Получилось. Я чувствую себя таким легким, я чувствую себя просто здорово. Ух ты!»
«Ладно. Еще несколько шагов. Если вы посмотрите на Модель Разума, вы увидите, что когда вы поместили маленького мальчика в вашем разуме, вы были на Первой Стадии. Когда малыш проявил себя личностью и разговаривал с вами, вы продвинулись на Вторую Стадию. Когда вы нашли его истинное намерение и дали этому намерению зрелый образ дедушки, а дедушка впитал в себя малыша, вы были на Третьей Стадии. Теперь спросите дедушку, будет ли он находиться „там“ для вас, обязуется ли учить вас всему, что нужно знать о любви, дружбе и справедливости до конца ваших дней. Будет он?»
«Он говорит, что будет рад делать это. Да».
«Хорошо. Сейчас вы создали основы для дисциплины и коллективного творчества в вашем разуме и продвинулись на Четвертую Стадию. Теперь спросите дедушку, позволит ли он вам добраться до него, когда вам надо, будет ли он служить вам, основываясь на универсальных принципах безусловной любви, мира, справедливости и участия».
«Да, он будет».
«Хорошо. Теперь спросите его, будет ли он сидеть за вашим круглым столом в месте покоя, где вы и он всегда найдете друг друга? Может, вы дадите ему какое-нибудь назначение. Есть ли у вас что-нибудь особенное, с чем бы мог справиться ваш дед? В любом месте, где вас могут настигнуть вспышки гнева?»
«Да. Есть. Мы с Этель отличаемся друг от друга, и мой характер пугал ее. Я думаю, она устала от него».
«Спросите деда о своем характере. Почему он был в вашей жизни?»
Он закрыл глаза, слегка покачивая головой, созерцал.
«Он говорит, что это мои неудачи в любви. Каждая вспышка гнева показывала, что мне недостает настоящей любви. Это был способ, который помогал мне оценить реальную любовь». Он зарыдал. Зарыдала и Этель.
Затем мы продолжили разговор о том, как гнев отразился на их отношениях. Муррею не понадобилось много времени, чтобы увидеть, что каждый взрыв гнева был незрелой попыткой достичь глубокого взаимодействия с Этель. Разговор естественным образом повернулся к роли Этель в этом «танце гнева».
«Вы думаете, что я тоже имела отношение к его гневу», — воскликнула она, смущенная этой идеей.
«Я не понимаю, как я могла иметь к этому какое-то отношение», — сказала она с такой законченностью и таким достоинством, что я почувствовал, как будто только что отпущен королевой.
«Этель», — сказал я нежно, — «быть может, вас развлечет мысль о том, что вы были жертвой по своему собственному выбору?» Вопрос повис в воздухе. Она была сильной маленькой женщиной. Она отвернулась и посмотрела в окно. Я продолжал: «Понимали ли вы когда-нибудь, что гнев и другие формы эмоциональных нарушений требуют не только нападающего, но и жертву, а также спасателя? Если Муррей был зол на вас до такой степени, что вы пришли сюда за помощью, хотите ли вы посмотреть на ту часть вас, которая чувствует себя как жертва?»
«Не надо обвинять меня в его гневе, я тут не при чем». Она говорила подчеркнуто сухо и хладнокровно. Ее разум захлопнулся, как будто щелкнули выключателем, и свет погас. Я повернулся к Муррею. «Что вы чувствуете, Муррей?»
«Я не знаю. Я как будто захлопнулся».
«Посмотрите внимательнее, что вам говорит ваше тело?»
«Я огорчен. Я полагаю, что я расстроен. Я не думаю, что вам стоит перекладывать это на нее. Не ее надо винить в проявлении моего гнева или в том, что я неправильно обращаюсь с ней. Я понимаю это и хочу измениться».
«Муррей, процесс, которым вы пользуетесь сейчас, защищает Этель и не решает проблему, так как защита Этель — это другая сторона плохого обращения. Не хотите ли вы спросить совета у вашего зрелого образа деда?»
«Да, конечно», — он закрыл глаза, через минуту он сообщил: «Дед сказал, что Этель хочет быть уверена, что я не вернусь к старому плохому обращению с ней. Она боится, что если она возьмет ответственность за мой гнев на себя, я не изменюсь».
«Спросите деда, чем вы можете помочь ей?»
«Он говорит, просто люби ее и принимай такой, как она есть. Ей не нужна ничья помощь. Ей просто требуется немного времени, чтобы посмотреть, действует ли этот процесс».
Каждый раз, когда нужны были новые модели поведения, я мог предложить Муррею спросить деда, что бы он предложил сделать. Дед становился его гидом на весь этот процесс.
Сначала Этель не хотела признать свою роль в этой проблеме. Вместо того, чтобы продолжать прямо сталкивать ее со страхом после того, как она видела Муррея «в действии», я спросил у нее, было ли у нее особое место покоя. Она ответила, что да, было. Мне пришлось немного приободрить ее, чтобы переключить ее с рационального разума на интуитивный, но, в конце концов, она быстро отправилась туда и почувствовала покой. Это было все, что она могла позволить себе во время ее первого процесса.
Затем я взял Этель за руку. Она посмотрела на меня ясными голубыми глазами, наполненными облегчением, доверием и пониманием.
«Этель», — сказал я, — «я хочу, чтобы вы сделали кое-что перед следующим нашим процессом. Я хотел бы, чтобы вы взяли эту страницу с шестью стадиями развития, и хотел бы, чтобы вы изучили ее. (См. сх. 1) Муррей, вы будете делать это вместе с ней?» — он кивнул в знак согласия.
«Возьмите это, чтобы вы знали каждую стадию. Обсудите ее вместе. Потом посмотрите, есть ли у вас обоих какие-нибудь забавно расположенные образы, или холодайны, что, возможно, влияет на вас на каждой из стадий.
В следующий раз мы посмотрим на это с другой стороны.
И еще — большинство холодайнов, управляющих нашими жизнями, смоделированы с нашего семейного древа. Здесь есть обозрение того, как смотреть на семейное древо, ваших родителей, бабушек и дедушек и других, которые были моделями для ваших холодайнов. Я бы хотел, чтобы вы заполнили генограмму, насколько вы сможете, и мы обсудим это в следующий раз. Хорошо?» (См. сх. 2) Она наклонилась вперед и чуть обняла меня. «Как скажете, доктор», — улыбнулась она. Муррей подошел и пожал мою руку. «Спасибо, доктор, я никогда не чувствовал себя лучше, чем сейчас. Увидимся на следующей неделе». Он не мог пройти через дверной проем, удерживая мою руку.
«О, извините!» — сказал он кратко с полудетской улыбкой. Я помахал им рукой перед тем, как вернуться.
Что Муррей и Этель узнали в первые минуты отслеживания, — это то, что разум Муррея дирижировал обстоятельствами (вспышками гнева) для того, чтобы прийти к обладанию справедливостью, дружбой и любовью, но не знал, как получить это, кроме как изливая свой гнев. Эта часть разума ждала какого-то нового развития, которое бы освободило его от детской травмы.
Этель была частью проблемы. Как жертва, она очень сильно контролировала себя и рационально оборонялась со всей серией ожиданий от Муррея, от его жизни, их отношений и всего того, «как должно было быть».
Никто из них не имел никакого воздействия на его вспышки гнева, кроме подбрасывания топлива на уже «тлеющие» холодайны. Этель и Муррей установили резонирующее энергетическое поле внутри своих отношений: ее рациональный контроль рыл яму его иррациональному характеру. Их брак стал огромным забавным до боли реальным полем битвы для них обоих.
Этель сначала отказалась перестать быть «рациональным контролером». Ей нужно было время, чтобы увидеть, как все будет меняться, и она хотела посмотреть, сможет ли она «отобрать» у Муррея его новый зрелый холодайн. Это был способ продолжения игры. Это также был способ обретения уверенности, что изменение со стороны Муррея искреннее и эффективное. В следующий раз она призналась, что у Муррея не возникает раздражения несмотря на любые попытки дать ему возможность это проявить. Он выбрал в каждом случае реализовывать решения от «дедушки». Когда Этель пришла на следующую встречу, она уже была готова к своему отслеживанию. Позже мы исследовали жестокость гнева Муррея, и как это влияло на Этель. Муррей эмоционально и физически обижал Этель и некоторых других людей. Ее страх закрыл ее перед ним и закрыл ее сексуальные проявления, их спонтанность и, как позже описала Этель, «медленно убивал наши отношения».
Когда мы представили гнев Муррея и превратили его в зрелую заботу, мы смогли добраться до страхов Этель и закрытых форм. Она уже знала, что это были защитные реакции. Самым волнующим событием для нее и для всех нас было пережить ее трансформацию по мере того, как она становилась зрелой вместе с Мурреем. Она научилась отслеживать его эмоциональную интенсивность и способствовала его развитию лучше, чем если бы стала контролером или проявляла материнскую заботу и поэтому была бы эмоционально закрытой. В их отношениях создалось новое измерение.
Большинство из нас похожи на Муррея и Этель: «в ранней» жизни мы развиваем незрелые холодаины, которые дирижируют нашими проблемами — как личными, так и коллективными. То, что мы называем «социально нездоровым», — такие вещи как преступления, пристрастие к наркотикам, алкоголизм, бедность и невежество, — и то, что мы называем «мировыми проблемами», — как война, голод, экономическая депрессия и загрязнение окружающей среды, — все это результаты таких незрелых холодайнов, стоящих за примитивными коллективными верованиями. Когда бы мы ни позволяли этим верованиям существовать, не бросая нам вызов, мы наделяем силой их незрелый холодайн, и это становится частью проблем, но не частью их решения.
