6).
Сравнивая области журналистики и преподавания английского, он также замечает, что авторитет преподавателя английского покоится на уверенности, что они ближе к Истине и Красоте, чем журналисты с их повседневной текучкой. Но теперь что-то властно диктует, что Истина и Красота присущи именно быстротечному «сейчас», а не вечности («Поэт в роли журналиста», с. 4).
Полярности и качественные различия двух этих областей начинают вырисовываться. Журналистика стремится «быть в курсе всего», оставаясь в ногу со временем и в контакте с быстротечным «сейчас», «не позволяя ускользнуть «во мрак ночи» никаким сенсациям, веяниям моды или важным событиям». Мы начнем улавливать перволучевое качество в работе журналиста, если сравним ее с работой политика или администратора. Политику совершенно необходимо постоянно быть в курсе всего, что относится к его сфере ответственности. Законодательство имеет дело с кризисами — малыми и большими, и их волны постоянно требуют новых правил, новой политики, новых законов.
Преподавание английского предполагает уединенного в своей «башне из слоновой кости» мыслителя, занимающегося вечной Истиной и Красотой. В этой сфере нет срочности, ибо вечные ценности стоят вне пространства и времени, а также вне относительно скоротечных человеческих начинаний. Речь идет о смысле жизни, поиском которого вряд ли будет заниматься журналист.
Тонкие качественные, энергетические отличия стали очевидными для Уиттемора только после того, как он вышел из одного мира, где долго собирал свой опыт, и вступил в новый мир. С лучевой точки зрения мы видим, с одной стороны, Четвертый Луч или сочетание Лучей 2 и 4, нацеленных на Истину и Красоту посредством творческого мира литературы и поэзии, обучающих других людей тонким психологизмам, красотам, чувствам и ценностям. C другой стороны мы видим Первый Луч (или сочетание Лучей 1–3), занятый новостями и информацией, сенсациями и фактами, текущим политическим анализом и выживанием издания — «Новой республики» — в бизнесе.
Интересно отметить, что работа в «Новой республике» дала ему понять, «насколько изолированным» он был в своей академической башне из слоновой кости. Но, проведя некоторое время в новом для него мире журналистики, он пришел к заключению, что и этот мир изолирован. Уиттемор в определенном смысле говорит о том, что он шокирован тем, насколько был ограничен его мир, но даже будучи новичком в новом мире, он обнаружил там ту же картину. Журналисты тоже очень и очень ограничены. Однако различие состоит в том, что Уиттемор теперь видел оба мира сразу, чего известные ему журналисты были лишены. Можно сказать, что Уиттемор в данной точке сделал значительный шаг вперед.
Каждый мир обладает своими тонкостями и глубинами, недоступными поверхностному мыслителю. Наблюдая со стороны, человек может увидеть только поверхность, пусть даже он решил, что познал. Но познавать можно, только двигаясь изнутри наружу. Намного легче собрать мнения, чем обрести истинное знание, которым обладает «обитатель глубин». Рид Уиттемор не был невежей, и все же был поражен, внезапно осознав тот факт, что последние тридцать лет жил ограниченной, замкнутой жизнью. Столь важное расширение сознания происходит именно при переходе в мир качественно иной энергии, а не при попытках углубления в то, что и так достаточно знаешь.
Налицо определенное сходство в лучевом оснащении Рида Уиттемора и Герберта Коля. Оба трудились в сфере образования в качестве учителей, оба были плодовитыми авторами, оба любили абстрактный мир Истины и Красоты, и оба глубоко чувствовали мир литературы и поэзии. Все это с определенностью указывает на Четвертый Луч ума и влияние Второго Луча, возможно с душевного уровня. (Это не значит, что у всех людей, работающих в данной сфере, преобладают эти две энергии. Каждый случай нужно рассматривать индивидуально.) Как и Коль, Уиттемор перешел из «обители» Лучей 2–4 в ситуацию, где доминирующей была линия 1–3–7. Однако в отличие от Коля, Уиттемор вошел в ситуацию «чужого» Луча после тридцати лет развития и спокойной работы в рамках своей специальности. Вдобавок новая для Уиттемора область требовала многих уже развитых им лучевых качеств. Другими словами, Уиттемору пришлось иметь дело с сочетанием Лучей 1–4, будучи журналистом и литературным критиком. Отличное знание литературы и искусства требовалось на его новом месте работы наряду с журналистским чутьем, позволяющим быть в курсе всего (постоянная кризисная ситуация). Вряд ли чистый перволучевой тип может вобрать в себя те обширные знания литературы и искусства, которыми обладал Уиттемор. Хотя он и перешел в область Первого Луча, его опыт работы на Четвертом Луче был необходим. Новая работа требовала подлинного сочетания энергий 1–4. Коль, с другой стороны, пришел в новую область (с ее набором проблемных ситуаций), где наличие перволучевых умений было определяющим. Его глубокая образованность в области педагогики и философии часто вредила, мешая делать простые, маленькие, но единственно разумные в данный момент шаги. В определенном смысле поверхностное знание прогрессивных тенденций в образовании наряду с достаточным опытом административной работы послужило бы ему лучше в деле продвижения новых идей. Опыт Уиттемора в ситуации «чужого» Луча был гораздо мягче и успешнее, протекая в более комфортабельных условиях. Он вовсе не был так остро конфликтен, как в случае Коля.
Уиттемор описывал человека, принимавшего его на работу, как журналиста «старой закалки», который полагал, что «репортеры должны быть репортерами, а не певчими пташками». Репортеры как таковые имеют дело с голыми фактами и не занимаются умствованием по их поводу или их воспеванием. Такая работа очень напоминает деятельность перволучевого мыслителя, его краткие, уместные сообщения, передающие только то, что существенно. Множество людей читают передовицы, выискивая новые факты, предпочитая ничего не знать о личности автора-журналиста. Уиттемор же пришел из той сферы, где хорошо оформленная фраза и красоты выражения значили немало.
Размышляя о дилемме журналист-поэт, Уиттемор писал: «Эзра Паунд, старый ненавистник журналистов, проклял их, сказав, что они абсолютно не имеют своего ума и работают только затем, чтобы сказать публике то, что она хочет слышать. Обязанность же поэта, спешит указать Эзра Паунд, состоит в том, чтобы демонстрировать вульгарной публике то, что она знать не хочет». Журналисты, стало быть, являются «рабами общественного вкуса». Уиттемор полагал, что Эзра Паунд отчасти прав. Если писать о том, чего публика не ожидает, можно ее лишиться совсем. Но журналист придает перспективу, или точку зрения, новостям, которые та или иная публика (дифференцирующаяся по классам, партиям, регионам и возрастам) хочет узнать.
Будучи «рабами общественного вкуса», журналисты являются и «вождями этой публики, тиранами общественного вкуса… Они отыскивали удивительные истории, предоставляя вниманию публики детали национальных скандалов и трагедий, но, кроме того, «они учили людей на этих историях и тем самым начинали управлять их судьбами. И конечно
