3. Те, кто колеблется. Другого мира нет. Вроде бы. А если… все-таки? Тогда страшно. Сама неизвестность того мира страшит. Вот кому явятся его посланцы!
Что же пугает таких людей в призраках, не говоря уж о демонах, вампирах и прочей «нечисти»? Во-первых, смерть, которую они с большой долей вероятности несут с собой. Во-вторых, страх как таковой — испуг, нервный шок, потенциально ведущий к смерти. Человек боится психической, а иногда и физической (согласно наблюдению Кириллова в «Бесах») боли.
Истинно верующему смерть не страшна, для него другой мир ужаса в себе не таит: умрешь — обретешь блаженство. Неверующий, точнее — верующий иначе, о жизни после смерти вообще не думает, а нет мысли — нет и страха. А колеблющийся… Он, конечно, уверяет себя и близких в иллюзорности сверхъестественного. Но внутренне сомневается. Процент колеблющихся очень высок и среди атеистов, и среди людей религиозных. Колеблющийся жутко пугается темноты, непонятных звуков, ночных кладбищ и т. д. И если бы призраки обитали всюду, а не только в назначенных им местах, они бы являлись многим.
Итак, вера как препятствующая и страх как побуждающая сила. Эта гипотеза подтверждается отношением к призракам со стороны детей. Незамутненное взрослым скептицизмом детское мышление чрезвычайно восприимчиво к невидимому миру. Для ребенка нет ничего удивительного в инобытии, но он знает, что населяющие его создания могут быть отвратительны и опасны. Чтобы противостоять им, детям, напротив, недостает взрослой веры. Поэтому их психика более всего страдает от призраков.
Отчего именно Англия густо заселена призраками, мы сумеем понять после знакомства с ними. Но кое-какие заблуждения надо опровергнуть заранее.
Несомненно, англичане во многом следуют национальной традиции, но ведь эта традиция должна была когда-то сложиться. Между тем причин для ее появления на первый взгляд не существовало. На континенте хватает своих феодальных замков, родовых усадеб и разрушенных монастырей, якобы служивших ареной для жестоких пыток, подлых интриг и кровавых преступлений. Если последовать совету мистера Френкленда из Лефтер Холла и обратиться к судебным архивам, можно обнаружить, что большинство английских призраков получило путевку в жизнь вовсе не в «темное» Средневековье. На века, берущие начало с кельтской Британии и доходящие до XV столетия, приходится около 30 % всех привидений, тогда как на одну лишь тюдоровскую эпоху — около 20 %, а на XVII и XVIII века — около 35 %!
Среди призраков действительно много жертв, павших от руки убийцы, покончивших с собой или погибших в результате несчастного случая. Однако мысль о неестественной смерти как о причине последующих «скитаний» отнюдь не английского происхождения. Она точно такая же у славян с их незалежными покойниками и русалками. Да и количество насильственных смертей в Англии не стоит преувеличивать. Далеко не все местные привидения — жертвы насилия. Весьма многочисленны участники любовных историй, чахнущие от тоски, а также монахи и священники, колдуны и ведьмы, сумасшедшие и фанатики, скорбящие и неприкаянные души. Не будем забывать и о демонических созданиях, корни преданий о которых уходят в глубокую древность.
Многие указывают на промозглый британский климат как на благоприятную среду обитания для призраков. Я не занимался исследованием климатических пристрастий привидений, но должен сказать, что в центральных графствах они объявляются даже в большем количестве, чем в холодных северных (35 против 30 %). Среди всех графств пальмой первенства владеет, конечно же, Большой Лондон, а также Йоркшир и Ланкашир с прилегающим к нему Большим Манчестером.
В качестве курьеза упомянем ссылку на полумрак английских домов, где сочетание свечей с зеркалами порождает иллюзии и видения. Эта забавная теория была в свое время обыграна английскими писателями. Например, скептик Армитидж из рассказа Луизы Болдуин (1845–1925) относит явления призраков к темным (в буквальном смысле слова) векам: «…при свечах, не способных рассеять тени, духи действительно являлись. Однако в конце XIX века, когда газ и электричество превратили ночь в день, самые условия существования призраков (а точнее, веры в них, ибо это одно и то же) сведены на нет»[4]. Правильно определив роль веры, сам Армитидж оказывается недостаточно верующим и умирает от разрыва сердца при встрече с привидением монаха-цистерцианца. Герой рассказа Персеваля Лэндона (1869–1927) также полагает, что «электрические лампочки для духов смертельны», присовокупив еще одну причину их появления: «Мне зачастую представлялось, что легкое шевеление незакрепленных гобеленов и отсветы огня в камине наилучшим образом объясняют девяносто девять процентов всех подобного рода рассказов»[5].
Допустим, сочетание всех этих факторов заложило основу испытываемой призраками симпатии к Англии. Но вот беда — ее бывшая заокеанская колония, наследовавшая мистические традиции своей прародины, лишена старинных замков и кровавого прошлого, домов со свечами и дождей с туманами. Тем не менее в XIX–XX веках привидения наводнили Америку с ее передовой промышленностью и приверженностью к техническому прогрессу.
Отношение к привидениям в древности
Призраки умерших людей наряду с чудовищами встречались задолго до возникновения английского государства и английской культуры. Герой древне-шумерского эпоса Гильгамеш обращается к богам с просьбой освободить своего друга Энкиду, плененного подземными драконами. Отверстие в подземный мир открывается, и оттуда вылетает душа Энкиду. Это не только рассказ о появлении призрака, но и древнейшее описание некромантии — искусства вызывать дух умершего.
Одно из свойств человеческого двойника Ка из древнеегипетской «Книги мертвых» — умение путешествовать между мирами. Ка находится в потустороннем мире и одновременно обитает в гробнице, где покоятся останки умершего, оберегая его мумию, чья целостность гарантирует покой самого Ка. Есть версия, что египтяне бальзамировали тело во избежание его реинкарнации — возвращения духа к суете земной жизни. Из тех же соображений славяне выносили покойника ногами вперед.
Привидений в подземном мире наблюдают древнегреческие герои — Орфей, Одиссей, Геракл. Греки знали, насколько страшными бывают призраки. Уродливые керы, скрежещущие зубами и высасывающие кровь, — это души умерших людей, несущие страдания и смерть. Широко известна греческая эмпуса — привидение из свиты богини Гекаты, которое похищало детей, заманивало юношей, душило жертв, а после выпивало их кровь. Аристофан (446–386) в комедии «Лягушки» описал его как существо, способное менять обличья: бык, мул, прелестная женщина, страшный пес, чудовище с пылающим лицом и медной ногой. Этот призрак появляется главным образом в полдень в слепящем свете солнца и в этом отношении может быть приравнен к полуденному бесу (Пс. 90: 6). Его ночным подобием служит ламия — привидение, высасывающее кровь у молодых людей. Скитающиеся в темноте демоны, которые убивают новорожденных младенцев и беременных женщин и вселяются в трупы, были знакомы шумерской, вавилонской и индуистской мифологиям. Все эти существа считаются предшественниками вампиров, облюбовавших юго-восток Европы и в Англии почти не встречающихся.
Афинодор и призрак старика. Иллюстрация Генри Форда (1900) к письму Плиния Младшего. Цепи привидения и хладнокровная реакция человека — приемы, усвоенные впоследствии викторианскими пародистами
Но у греков имелись и близкие современным англичанам представления о духах. К примеру, Сократ говорит о «телообразных явлениях душ» тех, кто «отрешился, будучи нечистым, удержав в себе видимое» (иными словами, те души, что «пристрастились к телу»). Это люди не добрые, а худые, «принужденные блуждать… в наказание за прежнее дурное свое поведение»[6].
И все же английские призраки в большей степени соотносятся с традициями кельтов и римлян. Несмотря на попытки обелить кельтские религиозные обряды, они остаются свидетельством мрачной веры, ассоциирующейся со смертью и общением с мертвецами. Самайн, праздник мертвых, знаменуя начало нового года, сопровождался смертью, добро вольной или насильственной, тех, кто нарушил запреты, а его римский аналог — Лемурия был ознаменован появлением лярв — блуждающих по миру призраков, насылающих ужас и нервные болезни. Нередко лярвы выступали в виде дряхлых старух и скелетов. Благодаря Лукиану мы можем составить представление об их облике: юноши, посрамленные Демокритом, используют «черное платье и личины, изображающие черепа»[7]. Кроме того, мертвецы издают характерные звуки: «вой» призрака Менетида в «Илиаде» (23, 101); «писк» (вроде писка летучих мышей) душ женихов в «Одиссее» (24, 3 и 9); «жалобный стон» из могилы Полидора в «Энеиде» (3, 39) Вергилия (70–19); «пронзительные голоса» теней на Эсквилинском холме в «Сатирах» (1,8, 40–41) Горация (63—8).
