Вот почему желающий стать подобным Христу должен ежедневно и ежечасно изменять свой образ жизни, учась все больше отвлекаться от себя и жить для других. Сперва ему покажется, что вся жизнь его покинула, когда он отдал все, что имел, но когда человек окончательно откажется от жизни формы и научится жить в вечном, тогда он увидит, что то, что казалось ему смертью его существа, есть его же бесконечное воззрение. Так он, трудясь и возрождаясь, достигает стадии, известной в истории Христа как “Крещение Христово”.
В том Великом Посвящении, символизируемом в христианстве Крещением Христа, человеку сообщается новое дуновение божественности в тот момент, когда он вступает, снисходит в воды скорби мира, в тот поток, через который должны пройти все спасители мира, когда они начинают свое служение человечеству. Стоя в этих водах, символизирующих скорбь мира, Он зрит, как отверзаются небеса над главою Его, и его пробужденное сознание переполняется уверенностью, что Он — Сын в Отце, что ему предстоит осуществить на земле тот факт, что Он составляет не только единое с жизнью каждого человека, но и то, что Он есть Единое с божественною жизнью. Он приближается к началу своего служения миру.
Отныне он должен шествовать среди людей, как доверенный Вестник Всевышнего, дабы принести им Его благую весть, указать тот узкий путь, по которому Он сам ступал. Он становится “Сыном Божьим”, которому люди должны внимать, ибо Он произносит слово Жизни, как вестник жизни сокровенной. Свободный от уз мира, Христос возвращается в него, чтобы служить ему.
Он жаждет облегчить людские страдания, утешить усталые сердца, успокоить возмущенные души, и к нему идут все, ищущие светоча жизни. Души, алчущие и жаждущие, стремятся к нему, и Он дает им “Хлеб жизни”. Грешники приближаются к Нему, и Он исцеляет их “Живым словом своим”, укрепляющим и возрождающим душу. Омраченные неведением, они приходят к Нему и обретают в Нем просвещенную их Мудрость, с любовью приносящую им духовную радость. Здесь самые несчастные, самые бедные, самые отчаявшиеся к Нему, не чувствуют никакой разделяющей стены. Теснясь вокруг Него, они чувствуют не отвращение, а бесконечное сострадание, исходящее от Него любовь всепрощающую и всепостигающую, в лучах которой согреваются и оживают усталые, больные сердца. Многие эти неразвитые, темные души не сознают, что эта душа Христа перед ними, но все чувствуют ее всеобъемлющую великую духовную силу. Служа человечеству, душа “Христа” все более и более обретает могущество; все больше Он приближается к душам людей, сострадает их нуждам, понимает их муки, А затем уже приближается ступень, ведущая к еще более трудному испытанию.
Этот момент особенной славы и просветления символизирован в христианстве “Преображением Иисуса Христа” — момент. Когда не секунду прерывается Его деятельное служение миру и Он шествует на высокую гору, где царит мир небес и где около признавших Его божественность эта божественность одно мгновение светится во всем необъятном блеске и величии. Во время этого Преображения Христос зрит пред собою грядущее. Он предвидит ожидающие Его страдания, мрак одиночества Гефсимании и наконец муки Голгофы… Видение рассеивается, но его внутренняя жизнь обретает новые силы, и Он чувствует себя бесконечно подкрепленным. Он обращает очи к Иерусалиму и видит приближающийся мрак, но Он решается рассеять его во имя любви к человечеству. И пока созреет в Нем это великое решение, Он осознает, что ему необходимо испытать то тяжкое, безграничное одиночество души и сердца, которое должно предшествовать могуществу самосознания в каждой человеческой душе. Он должен осознавать, что истинный центр божественной жизни лежит в Нем самом, а не вне Его; долгим одиночеством сердца Он должен постигнуть Единство, которое может быть осуществлено лишь внутренне, а не внешне, и, дабы оно стало совершенным и не могло быть утрачено, Ему предстоит временное прекращение какого бы то ни было непосредственного общения с ближними.
Тем не менее по мере того, как приближаются часы мрака, это отсутствие человеческого сочувствия, которого Он лишается на долгие годы, все более и более подавляет Его, и когда, наконец, момент этот наступает. Он просит тех, кто с ним, пободрствовать один час, час “страстей Христовых”.
В этот страшный миг ему кажется, что все связи порваны и что сама любовь человеческая предала Его. Оставленный один на один с собой, один с жизнью души своей, Он познает, что вне ее глубины неоткуда ждать помощи.
И сказано: “В этот жгучий чес испытания душа Его преисполнится горести, и редко он проходит безропотно; редко вступает в мрак без скорбной жалобы к спящим во время ее “часа смертельного страдания”. Он обращается к покидающим ее друзьям с раздирающим сердце воплем: “Не можешь и единого часа пободрствовать со мною?”. Но этот час должен пройти в полном одиночестве, без единой дружеской руки, которая могла бы протянуться к Нему, ибо без этого душа не могла бы познать свою божественность и сделаться способной помогать ближним, не думая о себе. Когда душа доказала свою силу, перенесла этот час мрака и ужаса, и устояла в этой страшной агонии, тогда, несмотря на ужас плоти, является последнее, еще более тяжкое испытание: душе кажется, что она вдруг разлучена с Богом, разлучена с отцом, с которым она так сознательно чувствовала. Отец как бы окутывается покрывалом и вдруг скрывается в то время, когда тело Сына пригвождено к кресту. Это самое тяжкое из всех испытаний, которые посвященный должен перенести перед своим торжеством, победой (над плотью). Все как будто рушилось, вся надежда исчезла, и тот час, которого Он ждал как час славы, является ему как бы часом наиполнейшего унижения. Он видит кругом торжество Своих врагов, Он видит, как Его лучшие друзья покинули Его, даже небесной “помощи” Ему нет в этот страшный час. Тогда дух человеческий “впитывает горькую чашу до последней капли” — горькую чашу одиночества, и познает, что значит это одиночество, когда никакое соприкосновение, ни с Богом, ни с человеком, не приходит облегчить это ужаснейшее из испытаний.
Тогда из души Его, считающей себя покинутой, вырывается раздирающий крик: “Боже, Боже! Зачем Ты меня оставил?!” Но это страшное чувство одиночества и беспомощности в час самопожертвования есть лишь иллюзия; никогда жизнь Его души не была в столь великой жизни; никогда Отец не был столь тесно связан с Сыном, как в тот момент, когда умирающий Христос считает себя покинутым. Вслед за этими жестокими муками наступает час “Христовой Славы”.
Это последнее испытание было нужно, потому что Сын Божий должен стать воистину Богом, истинным источником силы и энергии для душ, ищущих соприкосновения с Ним. Сделаться же этим центром Он может, лишь испытав скорбь одиночества и осуществив Первичное Единство. Лишь после того, как Он считал себя покинутым всеми и всем, обретает Он в себе бесконечный, Божественный Дух.
“Вознесение”, которое следует за этим мраком, создает в “Христе Славы” человека, имеющего теперь власть, помогает людям сделаться одной из Великих Сил, подъемлющих человечество в его трудном восхождении на гору Совершенства.
“Христос Славы” испытал уже всю горечь смерти. Ему знакомы все человеческие страдания. Он их победил и возвысился над ними. Ничто не может теперь возмутить покой, осилить Его могущество как Спасителя.
Христос, перенесший агонию, восторжествовавший над крестной смертью, это — человек, ставший божественным (Богочеловек), человек, сделавшийся одним из спасителей мира. Он выполняет в мире то служение, к которому вся предшествовавшая жизнь была лишь подготовлением, выполняя с божественным совершенством все, что прежде Он совершал только в человеческих пределах. В Нем соединяются эти нечеловеческие силы, дабы превратиться в силы совершенствования. Эти страдания развили в Нем божественную отзывчивость, и Он откликается на каждый крик радости или скорби. Он принимает на Себя бремя человеческих страданий и посылает взамен струи мира и радости. В этом акте самопожертвования заключается одна из задач тех, кто вступает на Путь к Учительству, Путь жизни. Спасители мира покорно принимают на себя тягость зла, чтобы людям взамен воздавать силы добра.
Борьба со злом была бы еще более трудна, и еще ожесточеннее терзала бы она людей, если бы около человечество не стояли Великие Учителя и их ученики (chelas), дабы сообщать мир сердцам людей.
Когда человек достиг этой ступени (и даже если он достигает ее отчасти), то с первых же шагов его жизни по стезе он становится помощью для людей. В этом заключается та великая тайна, что Сила Христа становится силою каждого из сынов человеческих. Его сила заменяет беспомощность слабых, ищущих спасения; Мудрость Христова заменяет человеческое неведение. То не значит, что нам не надо трудиться, что за нас трудился Христос и все за нас искусил. Это значит, что жизнь человека участвует как бы в Жизни Христовой. Он мудр, но Он не один мудр, ибо люди мудры в Нем, так как жизнь Его входит в мир, оживляя все человечество. Каждый “Христос”, возносящийся к славе, поднимает все человечество на одну ступень, и неведение целого мира просвещается Его совершенною мудростью.
