Нет никакой необходимости в отречении, я не сторонник отречения, потому что если вы не вовлечены в мир, не отождествлены с ним, вы можете оставаться в нем и быть в то же время вне его.
Так что будьте в мире, но не позволяйте миру быть в вас. Это и есть саньяса.
Глава 7
Секреты ученичества
В чем заключаются отношения гуру и ученика?
Прежде всего, гуру — это не учитель; гуру — это человек, образ жизни которого религиозен. Религия — не информация, ее нельзя выучить, религия — это способ жизни. Само присутствие гуру — это причастие. И тому, кто живет рядом с гуру, нечто передается, хотя и не через слова. Эти отношения так глубоки, что напоминают не столько учителя и ученика, сколько возлюбленного и любящего.
Во-первых, гуру должен быть просветленным, он сам должен достичь истины, потому что гуру не может передавать чужой опыт. Религиозный опыт может быть передан только из первых рук. Учителю не нужно быть предельно осознанным, но гуру должен быть таковым. Учитель может передавать информацию из вторых рук — из писаний или традиций, но гуру — нет. Гуру — это человек, который познал истину. Он — первоисточник; он сам встретился с реальностью, он столкнулся с ней лицом к лицу. И тогда ученик соприкасается со знанием из первых рук, потому что гуру пережил то, о чем он говорит, и то, что он делает.
Во-вторых, гуру не осознает того, что он гуру; он не может это осознавать. Гуру не станет утверждать, что он гуру, подобное утверждение в принципе невозможно. Человек может знать только, достиг ли он состояния вне эго; иначе он не может встретиться с истиной. Встреча с истиной происходит лишь тогда, когда эго полностью исчезает.
Я всегда говорю, что в религии, в духовности, бывают только ученики — потому что гуру не присутствует, он есть лишь само присутствие. Его абсолютно непретендующая, неэгоистическая, непоучающая позиция и его жизнь в истине и есть обучение. Так что человек, который провозглашает себя гуру, — просто учитель, не гуру.
В английском языке нет слова, которым можно было бы перевести слово «гуру», потому что отношения между гуру и учеником чисто восточные. Таких отношений нет в западной культуре и традиции, поэтому на Западе никак не могут понять, что представляет собой гуру. В лучшем случае, они могут понять, что представляет собой учитель.
Отношения между гуру и учеником настолько глубоки… они как любовь. Они полны чувства благоговения, которое переживается как любовь, но с одним отличием: течение энергии в любви происходит на одном уровне, а благоговение направлено к тому, кто наверху, к тому, кто выше. Любовь порождает дружбу, потому что любящий и возлюбленный находятся на одном уровне. Благоговение — это тоже любовь, но с одним существенным отличием: уровни разные, один человек находится выше. Если существует любовная близость с тем, кто выше, автоматически по отношению к нему возникает и благоговение. Но этого никто не ожидает, этого никто не требует.
Существуют только ученики, — потому что они являются учениками сознательно, они решили быть учениками. Гуру не выбирает, он действует. Его действие едино с его образом жизни, так что он учит самим своим действием. Его учение и его образ жизни являются аспектами единого существования. То, как он сидит, стоит, ходит, говорит, молчит — все является обучением. Ученик всегда должен быть готов воспринять то, что исходит от самого существования гуру. Ученик — это тот, кто обладает открытым умом, восприимчивым умом, так что он не столько учится, сколько воспринимает. Вот почему доверие является основной составляющей ученичества.
Когда мы сталкиваемся с неизвестным, логические, рациональные объяснения невозможны. Когда мы сталкиваемся с неизвестным, нами может руководить только доверие. Если я скажу что-нибудь об известном, вы можете обсудить это со мной, потому что вы тоже это знаете. Мы можем об этом спорить, мы можем об этом рассуждать, — возможен диалог. Но если я говорю о том, что вам абсолютно неизвестно, тогда диалог невозможен, и не может быть никакой дискуссии. Вы не можете подойти к неизвестному рационально, потому что разум действует только в сфере известного.
В тот момент, когда приходит неизвестное, разум бесполезен, бессмысленен. Размышлять о неизвестном абсурдно, как можно размышлять о неизвестном? Это как если бы вы были слепы, а я говорил бы вам про свет. Вы можете только поверить в то, что я говорю, — другой возможности нет.
Отношения между учеником и гуру — это отношения глубокого доверия. Я говорю не о слепой вере; гуру никогда не ожидает, чтобы вы в него верили, такого ожидания нет. Но сама природа неизвестного такова, что без доверия вы не сможете продвинуться вперед ни на шаг. Ученику доверие необходимо, потому что он не сможет сделать ни одного шага в неизвестное, не доверяя гуру. Неизвестное темно, это неизведанное пространство, это не блаженство, это не предельное — и гуру всегда говорит: «Прыгни в него! Сделай это!» Но для прыжка необходимо доверие, без доверия вы не прыгнете. А знание может прийти только через прыжок.
В науке сначала появляется гипотеза, а затем начинают проводить эксперименты. Гипотеза означает предварительное мнение. Если эксперимент подтверждает гипотезу, она становится истиной, а если эксперимент опровергает ее, она объявляется ложью. Но без гипотезы, без предварительного мнения экспериментов не проводят.
В религии то же самое: так же как в науке сначала нужна гипотеза, в религии сначала нужно доверие. Однако между научным отношением и доверительным отношением существует большая разница. Человек может гипотетически верить в научное предположение и все-таки относиться к нему скептически. Ни о каком благоговении речь не идет, потому что дело касается объективного явления: вы можете провести эксперимент и посмотреть, что получится. Но в религии гипотетической веры недостаточно, потому что вы имеете дело не с объективной проблемой, которая находится вне вас. Вы имеете дело с самим собой, а это субъективное явление. Вам придется быть вовлеченным, преданным. Вам предстоит эксперимент не с внешними объектами, вы сами будете экспериментом. Вам придется совершить прыжок и самим стать экспериментом. Для этого нужно огромное доверие.
Итак, отношения между гуру и учеником — это отношения огромного доверия, глубокой любви, благоговения. Но этого никто не требует. Требования приводят к эксплуатации, принуждение является насилием, никто не должен навязывать себя другому. У гуру есть согласие ученика, ученик просто позволяет гуру работать.
Но часто бывает так, что ученик не согласен, а гуру принуждает его к чему-то. Тогда все становится бессмысленным. Когда гуру пытается что-то навязать, это калечит, разрушает, убивает, потому что является насилием по отношению к эго другого человека. Но если ученик согласен, если он выражает полное доверие гуру — если это не навязано, если это его добровольная капитуляция, — тогда происходит великая трансформация: капитуляция трансформирует ученика.
Это очень решительный поступок: сдаться другому человеку полностью, тотально. Нужна не столько вера в другого человека, сколько вера в самого себя. Вы не можете сдаться, если вы не достаточно уверены в своем решении, потому что это великое решение — тотальное и безусловное. Когда ученик сдается, вовлекается его воля, и из его воли вырастает решение. В результате капитуляции ученик становится кристаллизованной личностью, потому что его решение велико и тотально, абсолютно и безусловно.
Сдаться на каких-то условиях нельзя; в отношениях с гуру не может быть никаких условий. Вы не можете сказать: «Если ты будешь делать так, то я сдамся». Это не будет капитуляцией. Нет никаких «если» — вы сдаетесь полностью. Вы говорите: «Делай, что хочешь. Я в твоих руках. Скажи мне прыгнуть в стену, и я прыгну!»
Само решение тотально сдаться трансформирует и кристаллизует. Позиция ученика — это всегда позиция полной капитуляции. Теперь у гуру есть возможность сделать все, что потребуется. Благодаря вашей абсолютной восприимчивости вы становитесь с ним связаны. И тогда постепенно вы меняетесь.
Это очень тонкое дело, очень деликатное. Изменение живого существа, трансформация человеческой личности — это величайшее, труднейшее, деликатнейшее дело. Человеческая личность так сложна, находится в таком конфликте, в ней столько всего подавлено и извращено, что изменить ее, помочь ей расцвести в экстазе, превратить ее в достойный подарок божественному — это величайшее искусство и наука из всех возможных.
Но помните: то, о чем я говорю, должно исходить от ученика — никогда от гуру. Если это исходит от гуру, то Кришнамурти прав: «институт гуру» является одним из наиболее тонких и деструктивных видов эксплуатации. Но Кришнамурти, на самом деле, ошибается, потому что капитуляция никогда не была требованием гуру; это основное условие ученичества. Без гуру или без доверительных отношений очень трудно развиваться духовно. Фактически, это невозможно.
