Думаю, что мы изрядно посмеемся, сравнивая то, что узнали, с тем, как эти события описываются в исторических книгах. Исторические книги преступны, так как они искажают факты и сбивают человека с пути. Но, Лобсанг, здесь есть такой аппарат — совсем рядом, в соседней комнате. Идем же, посмотрим на то, что люди назвали Потопом. Мы можем увидеть и то, что люди назвали Атлантидой. Но, как я уже говорил тебе, «Атлантида» — всего лишь общее название затонувших земель. Одна область ушла под воду неподалеку от Турции, другая же находилась рядом с тем местом, где сейчас находится Япония. Следуй за мной, и я покажу тебе кое-что.
С этими словами Лама поднялся на ноги, и я поспешил за ним.
— Конечно же, многие события мы отсняли на пленку, так как очень трудно каждый раз настраиваться на них. Но когда мы настраивались на события, то делали это очень тщательно, и потому сейчас располагаем точной записью всего, что происходило. А сейчас… — Лама Мингьяр Дондуп на минуту прервался, чтобы пересмотреть какие-то маленькие кассеты, стоящие на полке вдоль стены, затем выбрал одну из них и продолжал: — Да, эта подойдет. Сейчас просмотрим ее.
С этими словами он вставил кассету в аппарат, и огромная модель Земли — около двадцати пяти футов в диаметре — вновь ожила. К моему изумлению, она стала двигаться то в одну сторону, то в другую, затем закружилась в обратном направлении и остановилась.
Я стал смотреть на сцены, развернувшиеся передо мной. Но вот я уже больше не «смотрел» — я находился в самой гуще событий. Я перенесся на прекрасную землю — такой яркой зелени я еще никогда не видел. Подо мной находился серебристый песок, а рядом плескалась вода. Вокруг были веселые, смеющиеся люди. Некоторые были одеты в нарядные, открытые пляжные костюмы. На других не было ничего. Обнаженные выглядели гораздо более скромно, чем те, кто нацепили на себя кусочки материи, чтобы подчеркнуть свою половую принадлежность.
Я взглянул на сверкающее море. Оно было голубым — таким же голубым, как небо. Стояла безветренная погода. Маленькие парусники состязались в скорости. А затем… затем, совершенно неожиданно, раздался страшный шум, и земля, содрогнувшись, стала наклоняться. Море тут же начало отступать, пока его дно не обнажилось полностью.
Неожиданно мы все испытали совершенно потрясающее ощущение — мы стали жадно ловить ртом воздух, а земля под нами взмывала вверх. Вскоре все вокруг превратилось в горную гряду — везде, куда ни бросишь взор, были видны лишь вершины гор.
Казалось, что я стоял на самом краю твердой земли, и, взглянув себе под ноги, я ощутил как у меня засосало под ложечкой. Мы находились на такой высоте, что мне показалось, будто я попал в Райские Угодья. Рядом со мной не было ни души, я стоял там один и был страшно испуган. Тибет поднялся на тридцать тысяч футов примерно за тридцать секунд. Вдруг я понял, что мне стало тяжело дышать. Воздух был очень разреженным, и каждый вдох давался с трудом.
Внезапно из глубокой трещины вверх ударила струя воды. Затем напор несколько ослабел, и вода начала прокладывать свой путь вниз, по новой земле, которая еще совсем недавно была морским дном. Так родилась великая Брахмапутра, которая сейчас впадает в Бенгальский Залив. Но тогда эта река не напоминала современную прозрачную Брахмапутру. Ее воды несли с собой трупы людей и животных, деревья и разную грязь. Мое внимание привлекала не только вода, так как, к своему великому ужасу и изумлению, я обнаружил, что горы продолжают подниматься вверх. Вскоре я очутился посреди голой равнины, окруженной пиками гор.
Этот огромный глобус оказался совершенно изумительной вещью, так как давал возможность не только наблюдать за происходящим, но и переживать их, становиться полноправным участником событий. Впервые увидев этот глобус, я подумал: «Хм, эта вещица, наверное, окажется чем-то вроде волшебного фонаря, который привезли нам миссионеры». Но когда я внимательнее присмотрелся к этой вещи, то мне показалось, что я падаю с неба, падаю с туч… падаю, как лист на землю. А затем я по-настоящему пережил события, которые произошли миллионы лет назад. Это был продукт цивилизации, намного превосходящий все достижения современной науки и техники. Я не могу передать вам всех своих ощущений, но скажу, что обнаружил, что могу там ходить. Меня заинтересовало то, что происходит в тени, и я стал приближаться к ней. Тут-то я почувствовал, что ДЕЙСТВИТЕЛЬНО иду. И здесь, возможно впервые, человеческий глаз мог любоваться небольшой горой, на которой со временем будет возведена великая Потала.
— Я действительно ничего не могу понять, Учитель. Это просто выше моих возможностей.
— Глупости, Лобсанг, глупости. Мы с тобой были вместе в течение многих жизней. Мы всегда были друзьями, Лобсанг. В этой жизни ты будешь моим преемником. Я уже прожил сотни лет — большую часть своей жизни, и я единственный человек в Тибете, который понимает до конца, как работают эти вещи. Это было моей задачей. А моей другой задачей, — тут Лама Мингьяр Дондуп бросил на меня какой-то странный взгляд, — было твое обучение. Я должен передать тебе все свои знания, чтобы ты в будущем… когда я погибну от удара кинжалом в спину… чтобы ты смог найти это место, смог вспомнить, как проникнуть сюда, вспомнить, как пользоваться этими аппаратами и возродить события прошлого. Ты должен понять, как мир пошел по неверному пути, и сделать все, чтобы исправить ошибку (хотя, что можно успеть сделать в этой жизни!). Но ничего, люди выбирают трудный путь, потому что пренебрегают легким. Они не осознают, что все эти страдания вовсе не нужны человечеству. Сражения, которые происходят между Африди и Индийской Британской Армией, никому не нужны. Но они всегда будут сражаться, так как не видят иного способа существования. Но ведь лучше всего решать проблемы путем убеждений, а не убийств, насилия и пыток. Все это причиняет вред жертве, но еще больший вред палач причиняет самому себе. Ведь все наши поступки возвращаются к нашему Сверх-Я. Мне кажется, что наше с тобой Сверх-Я должно быть довольно нами, Лобсанг.
— Вы сказали «Сверх-Я», Учитель? Означает ли это, что мы с вами обладаем одним Сверх-Я?
— Да, это именно так, юный мудрец. Именно это я и подразумевал. И это означает, что мы с тобой будем навсегда неразлучны. Мы будем являться вместе на эту Землю при каждом новом перевоплощении, да и не только на эту Землю, не только в эту вселенную, но везде и всегда. Тебя, мой бедный друг, ждет очень тяжелая жизнь. Ты станешь жертвой клеветы, тебя оболгут. И все же, если бы люди прислушались к твоим словам, Тибет удалось бы спасти. Но тебя не послушают, и в будущем Тибет будет захвачен Китаем и разрушен.
С этими словами Лама Мингьяр Дондуп быстро отвернулся. Однако он сделал это недостаточно быстро, и я смог заметить слезы, блеснувшие в его глазах. Я же отправился на кухню и выпил немного воды.
— Учитель, — сказал я по возвращении из кухни, — мне бы хотелось, чтобы вы подробней объяснили мне, как все эти вещи не портятся.
— Что ж, взгляни на воду, которую ты пьешь. Сколько лет этой воде? Она вполне может быть древней как сам мир. Но она не портится, не так ли? Вещи портятся лишь тогда, когда с ними плохо обращаются. Представь себе, что ты порезал палец и он начал заживать, тут же ты режешь его снова — и он снова начинает заживать, но ты вновь режешь этот же палец, что ж, он и теперь заживет, но уже не будет таким, каким был прежде. Нарушается регенерация клеток: они осуществляют рост в соответствии со своей врожденной структурой, но ты вновь разрушаешь их, когда процесс регенерации еще не завершен. И вот клетки «забывают» свой изначальный образ и вырастают в безобразную шишку, которая превращается в раковую опухоль. Да, так и развивается рак: клетки начинают бесконтрольно расти, но если человек научился полностью контролировать все функции своего организма, у него не может возникнуть раковой опухоли. Если человек увидит, что клетки растут неправильно, он может своевременно остановить их рост. Мы учили этому людей из разных стран, а люди высмеивали нас, называли нас «чурками». Может быть, мы действительно
«Чурки» — азиаты, но со временем эти слова будут восприниматься как комплимент. Если люди прислушаются к нам, они смогут лечить рак, лечить туберкулез. У тебя, Лобсанг, был туберкулез, помнишь? И я вылечил тебя, прибегнув к нашей древней концепции. Но если бы ты не помогал мне в этом, мне бы не удалось исцелить тебя.
Мы безмолвствовали, чувствуя духовное единение друг с другом. Наша связь была чисто духовной природы, не допускающей никаких плотских мыслей. Безусловно, были такие ламы, которые вступали в половые отношения со своими учениками, но эти люди не имели права называться ламами. Они могли быть кем угодно… ну, скажем, работниками, так как нуждались в женщине. Нам же не нужны женщины, не нуждаемся мы и в гомосексуальных связях. Повторяю, наши отношения были чисто духовной природы, казалось, наши души проникают друг в друга, чтобы вместе слиться с духом и затем возвратиться назад освеженными и обогащенными знаниями.
