А Никон со своими такими же, как и он сам, «черными» монахами повсюду искал девушку. И след привел его к дому Славуни. Он ждал ее там несколько дней и ночей, но, поняв, что та может прятаться в лесу, сжег ее дом. Оставив лишь пепел от дома, он стал искать дальше.
Славуня догадывалась о том, что что-то должно случиться, поэтому девушку отвела в ныне покинутый своими хозяевами дом, в котором она когда-то исцелила маленького мальчика. Дом был старенький и находился в таком месте, где никто и никогда не подумал бы что-то искать. Кроме этого Славуня призвала семью медведей и попросила их охранять дом и девушку.
Теперь ее задача была заманить Никона в лес и там уже исцелять его душу. Она искала его через пространство, посмотрев на мир Яви его глазами, и увидела деревню и дом, возле которого он находился. Это было не совсем близко от нее. И это ее еще больше обнадежило, так как девушка в таком случае находилась в большей безопасности, чем прежде.
Она шла ему навстречу. Ее дом был по дороге к тому селу, и она чувствовала, что возвращаться некуда, но женское сердце взяло свое. Она завернула туда. Когда издалека она увидела пепелище, оставшееся от ее дома, ей захотелось заплакать. Обида и ненависть шли за болью, рождая волну мести. Она справилась с этими чувствами, понимая, что, если они проявятся, тогда уже никто ее не спасет от смерти и она не пройдет это испытание. Ее любовь нельзя было затмить ничем.
И тогда пришло осознание того, что Никон сжег ее прежнюю жизнь, освобождая ее от прошлого. Она улыбнулась. Осталось только пройти, как по мостику, над пропастью. Прошлого нет, а будущее только творится. Осознавая это, она увидела, как навстречу ей бегут злые и обиженные женщинами мужчины, которые, как маленькие мальчики, сердятся за нелюбовь к себе.
Славуня стояла и думала, что если им суждено встретиться, то это будет самым лучшим вариантом их встречи. Монахи кинулись вязать ее, а Славуня светилась божественной любовью Великой Матери Лады. В этот момент она подумала, что, наверное, и их учитель, которого также вязали и убивали, чувствовал такую же безусловную любовь и прощение к ним, людям. Монахи чуяли что-то неладное и вели себя очень беспокойно. К вечеру прибыл и Никон. Он зашел в дом, где держали Славуню, и испугался. А посредине комнаты сидела Славуня, сияя своей женской красотой. Никон, увидев ее, быстро перекрестился и подумал, что дьявол опять с ним играет злую шутку, проявляясь такой красотой в женщине.
Славуне хотелось от этих его мыслей смеяться. Но она сдержалась – улыбались только ее глаза.
«Как же я устал бороться с этим дьяволом, – подумал Никон, – он меня преследует с рождения. Его глаза на меня смотрят сквозь каждую женщину. Сколько же их можно уничтожать. И опять!»
Славуня сидела связанной и смиренной и наполняла любовью этого человека, понимая, что ее жизнь сейчас полностью зависит от него. Но еще она понимала, что именно он освободит ее и она наконец-то встретит своего любимого.
Он подошел ближе. Эта женщина волновала его, и необычные чувства заполняли сердце монаха.
– Где девушка? – спросил он, пытаясь быть суровым. Славуня посмотрела на него глазами-звездами и ответила:
– Я не отдам тебе ее. Она молода и должна быть счастлива в жизни и в любви.
Никон удивленно посмотрел на Славуню и подошел еще ближе. «Эта женщина сама призналась, что спрятала девушку, и она меня не боится, – удивился он, – ведь я под пытками заставлю ее сказать все». Он посмотрел на ее тело, и впервые ему не захотелось причинять боль.
А Славуня все время, открыв источник любви в своем сердце, наполняла Никона любовью и пропитывала его сознание счастьем. Ему возле нее стало спокойно и тепло. Женщина не обращала внимания на его угнетающие мысли, а окутывала нежностью и лаской. И вот наступил момент, когда его маленький внутренний мальчик словно отодвинул камень от входа своей пещеры, в которой он просидел всю жизнь. Никон сел возле Славуни и начал рассматривать ее.
– Какая же ты красивая и добрая! – сказал он и испугался своих слов. Она знала, это говорил тот маленький мальчик, который первый раз за всю жизнь попробовал выйти из своей пожизненной пещеры, где сам себя замуровал.
Она не спешила говорить. Призвав Стрибожьи силы, она растянула время, потихоньку притормаживая его ход. Его чувства, как река, влились в ее реку любви. Чтобы не разбить его сердце, Славуня укоренила в нем любовь. Он не понимал, что творится, никакие мысли не тревожили его сознание.
Когда он полностью отдался ей, Славуня вернула время вспять и вошла в образ его матери. Она начала просить у него прощения как мать у своего сына. В какой-то момент душа матери прилетела к Славуне и начала горько плакать: она всю жизнь искала сына… Но ее отец, дедушка мальчика, прятал его от нее. А однажды, когда все-таки женщина нашла его и ей должны были передать мальчика, дед, узнав об этом, заплатил разбойникам, чтобы те убили ребенка. Но это узнала молодая монахиня и вместо ребенка положила бревно, закутанное в пеленки. Разбойники на глазах у матери разрубили бревно, думая, что это ребенок, и выбросили сверток в реку.
Обезумевшая от горя мать хотела броситься следом, но ее удержали и насильно привезли домой. Там напоили отравленным снадобьем, выдали замуж, и муж держал ее взаперти. Так прошло несколько лет, пока она успокоилась, но боль и страшная рана остались в ее сердце. Со временем она родила двух дочерей.
Душа матери плакала от горя, прося прощения у сына. Она любила его отца и очень хотела быть его женой. До последней минуты она верила, что он спасет ее и их сына. Но его убили той же ночью, когда ее отец узнал, что скоро станет дедом.
Об этой трагедии поведала Никону душа его матери. Словно обезумевший, он рыдал на коленях Славуни. Он вспомнил, как всю жизнь ненавидел маму, как погубил старшую сестру и младшую и как проклинал мать, которая умирала у него на глазах…
Как же тяжело было пережить всю эту трагедию. Он не просто плакал, он выл как волк, понимая, что произошло с его жизнью. Прозрение не отпускало его. Славуня держала проход между его сознанием и душой. Ей было очень важно, чтобы душа могла очиститься и открыться сиянием в его сознании. Когда она почувствовала, что он больше не может выдержать света, она уменьшила источник любви, и свет начал уходить. Никон потерял сознание.
Чтобы их не тревожили монахи, она накрыла пеленой весь дом, и они в своих молитвах уснули. Спали все, кроме Славуни – она общалась с душой Никона, освобождая ее от оков ненависти. Через нее Богиня Лада исцеляла его любовью. Сколько прошло времени, она не знала, но давно зашло Солнце, и ей было очень неудобно сидеть связанной. Затекло тело, она попробовала двигаться, подняться, и от этого Никон очнулся.
– Мне больно, – тихим и нежным голосом промолвила Славуня. Это прозвучало так по-женски нежно и беззащитно, что Никон машинально поднялся и развязал ее.
– Ты не убежишь? – спросил он.
– Нет, – еще тише, ответила Славуня. – Прости меня, – сказала она, – я заставила тебя пройти этот путь и доставила много хлопот с девушкой. Но она не виновна.
Он уже забыл о девушке и о том, для чего он за ней охотится.
– Разберемся, – спокойно и рассеянно ответил он. – Но мне нужно ее увидеть, – стараясь быть грозным, проговорил Никон.
– Хорошо, – ответила Славуня, – но обещай, что со мной пойдешь только ты один. Я отведу тебя к ней, – сказала Славуня, и монах согласился. Ему совсем не хотелось отпускать эту женщину. Что-то необычное с ним произошло, и он чувствовал, что это только начало.
Светало. Они вышли из дома, его монахи спали. Славуня вела его в лес. Еще предстояла большая работа по очищению его души от тех кривд, которые он сотворил по отношению к женщинам.
Они шли молча, Славуня не дала прикоснуться к его душе ни одному темному духу, который хотел испить его жизненной силы, припадая к темным пятнам на его духовных телах. Но чем дальше был путь, тем тяжелее Никону было идти. И у него закрался страх, что она его хочет уничтожить. Она почувствовала его мысли, повернулась, взяла за руки и, посмотрев в его глаза, сказала:
– Я не причиню тебе боли. Поверь мне, доверься, и я исцелю твою боль.
– Но ты ведьма и должна ненавидеть меня. Я столько бед принес вам! – упав на колени, прошептал Никон.
– Я прощаю тебя, – глядя на него с любовью, тихо и с нежной улыбкой проговорила Славуня. И тут одна за одной, души девушек и женщин начали прилетать к нему и через Славуню прощать его. Опять река боли заполонила душу Никона.
«Простите меня, – плакала его душа, – простите меня, окаянного!»
Его душа выла от боли и страдания. Славуня опустилась рядом с ним на колени, обняла его и, как дитя, начала качать его, заливаясь слезами. Перед ней всплывали страдания и боль женщин… Но их души были здесь и они прощали его, проникая в его сердце через любовь Славуни.
Ему казалось, что ад уже наступил. Невыносимая боль души, раскаяние, и рядом была только эта женщина, любовь которой давала силу жить.
