Красин и стал одним из главных инициаторов бальзамирования Ленина и постройки Мавзолея. Сам он, кстати, умер в 1926 году и был сожжен. Так что ему воскресение не грозит. А Ленин, кажется, и так себя неплохо чувствует.
Комендантская башня Кремля и ст. м. «Серпуховская», Павловская ул., 7
Фейга Хаимовна Ройтблат-Каплан родилась 10 февраля 1890 года в Волынской губернии, в семье учителя (меламеда) еврейской начальной школы (хедера). Никто бы никогда не узнал про эту несчастную девушку, если бы не покушение на Ленина. Фанни, как называли ее знакомые, сразу после выстрелов в вождя пролетариата арестовали, допросили и через четыре дня без всякого суда расстреляли в Комендантской башне. Привел в исполнение приговор комендант Кремля Мальков, при помощи латышских стрелков, под аккомпанемент заведенных автомобилей. Труп ее тут же сожгли в железной бочке, в Тайницком саду, под окнами обитателей Кремля. Свидетелем этого стал Демьян Бедный, который хотел получить «творческий импульс».
Понятно, что труп в таких условиях полностью сгореть не мог, а мог только сильно обгореть. Но где могила Фанни — так и неизвестно. Возможно, потому и бродит ее призрак по Кремлю, особенно часто показываясь в Комендантской башне, и просит нормального захоронения. Или, может быть, дело в том, что в Ленина стреляла вовсе не Каплан, и она, несправедливо казненная, хочет найти справедливость? Или ищет своего возлюбленного?
В революцию, которая завертела и закрутила ее, Фанни попала совершенно случайно. Девочка из хорошей еврейской семьи, белошвейка, влюбилась в Виктора Гарского (он же Яшка Шмидман) — обыкновенного бандита, который специализировался на грабеже белошвейных мастерских. Но вскоре доходы от этого бизнеса упали, и Виктор стал исполнять заказы революционеров-анархистов, которые оплачивались гораздо серьезнее. Получив заказ на убийство киевского генерал-губернатора, он отправился в столицу Малороссии и прихватил с собой и Фанни. Но та бомба, что он готовил для чиновника, взорвалась в гостинице на Подоле, где они остановились. Виктор сбежал, не забыв подкинуть в сумочку Фанни свой браунинг. А ее, шестнадцатилетнюю, контузило, перебило осколками ноги, и выйти из номера она не смогла.
Военно-полевой суд приговорил Фанни к смертной казни, но из-за несовершеннолетия подсудимой мера была заменена пожизненной каторгой в Акатуйской каторжной тюрьме. Там Каплан и в самом деле увлеклась политикой — вместе с ней сидели знаменитейшие женщины-революционерки, в частности эсерка Мария Спиридонова.
Вышла Фанни с каторги только через одиннадцать лет, в марте 1917-го, когда Керенский объявил политическую амнистию. Эти одиннадцать лет не прошли для девушки даром: поврежденные при взрыве глаза начали слепнуть. Ее подруга-каторжанка писала: «…Каплан ослепла 9 января, в четвертую годовщину Кровавого воскресенья… Она и прежде теряла зрение, но ненадолго, на два-три дня. На этот раз ее прозрение длилось почти три года. Тюремные врачи потерю зрения Фанни Каплан связывали с резкими головными болями, которыми она жестоко страдала на каторге». Зрение так полностью никогда и не восстановилось — видела Каплан очень плохо. И даже изучила язык Брайля, чтобы читать книги.
Гарский, кстати, будучи арестован через несколько лет за какой-то «экс», испытал раскаяние и написал явку с повинной по поводу киевского эпизода, указав, что «девица Каплан ни в чем не виновата». Но помилования не случилось: Фанни, выгораживая своего любимого, вела себя на допросах «дерзко», Виктора так и не выдала, и потому ее считали опасной революционеркой.
Но с покушением на Ленина история еще более странная. Шофер Ленина Гиль, на основании показаний которого и была арестована Каплан, в этих своих показаниях постоянно путался, выдвигая одну версию за другой. И есть факты, которые определенно не срастаются, как в показаниях Гиля, так и всех остальных. Например, то, что брошенный стрелявшей пистолет один из большевиков откинул ногой под машину, но некий рабочий нашел его «прямо у тела Ленина» и забрал себе как реликвию. После объявления в газетах он сдал пистолет в ЧК, и задним числом был написан протокол обыска Каплан, у которой пистолет якобы обнаружили в портфеле. Зачем было подкидывать улику, если никакого суда не предвиделось, и все знали, что стреляла именно Каплан?
Гильз на месте преступления нашли четыре. В семизарядном браунинге, который позже подкинули Каплан, было израсходовано три патрона. Так откуда же взялась еще одна гильза? Значит, был второй ствол?
Не везло, кстати, даме с сумочками и пистолетами… Но, впрочем, она всегда брала всю вину на себя. Только зачем на этот раз?
Показания она, ненавидевшая большевиков и Ленина, давала такие: «Сколько раз я выстрелила, не помню, из какого револьвера — не скажу». Однако это было сочтено признанием.
Якоб Петерс, допрашивавший Каплан, через несколько лет записал в своем дневнике ее историю. Освободившись с каторги, она отправилась искать Виктора. Нашла. Но, проведя с ней ночь, он сказал: «Извини, но я тебя больше не люблю». Каплан отправилась в Москву, где жили ее подруги-каторжанки, — больше на всем целом свете у нее никого не было. Ну а кто еще может быть у девушки, которая села в шестнадцать лет?
Вскоре в Москву перебралось и большевистское правительство. И, кстати, Виктор Гарский, занимавший пост продовольственного комиссара.
Каплан арестовали не в толпе, а в стороне: она стояла под деревом на трамвайной остановке с зонтиком и портфелем и показалась кому-то из чекистов подозрительной. Что она делала в этом районе Москвы — неизвестно. Но уж точно не собиралась стрелять в Ленина: партия эсеров, бывшая в то время гораздо большей по численности, чем большевистская, и обладавшая опытнейшими боевиками, вряд ли стала бы нанимать для такой важной операции фактически слепую и с ослабленным слухом женщину. К тому же Каплан никогда не умела стрелять. Гиль, кстати, в своих первоначальных показаниях говорил, что стрельба велась из двух пистолетов. Историки считают, что все его показания полностью сфальсифицированы. Гиль проговаривался лишь изредка: где-то, например, он сказал, что увидел, как Ленин вышел из дверей, и начал заводить автомобиль. И, когда двигатель завелся, услышал выстрелы. А потом рассказывал, что стоял у машины. В один раз он повествовал, что видел, как рука с пистолетом высунулась из толпы, а в другой — что Каплан стояла у крыла автомобиля и целилась. Это не байки пьяного пенсионера — это все официальные показания, только из разных протоколов. Кроме Гиля, Каплан также «опознал» и председатель заводского комитета Н. Я. Иванов, который, опять же по его показаниям, когда раздались выстрелы, был в помещении и выбежал, когда вся «толпа уже бежала». Однако каким-то образом он успел в темноте рассмотреть стрелявшую.
Некоторые специалисты считают, что Каплан оказалась у завода Михельсона потому, что ей назначил там свидание Виктор Гарский. Так ли это — мы не знаем, но, в принципе, это единственная логичная версия: Фанни снова выгораживала человека, которого любит. Через две недели после покушения Виктор получил весьма значительное повышение. И, спокойно пережив репрессии, скончался в 1956 году пенсионером республиканского значения.
А повышение — работу в ЧК, он получил после беседы со Свердловым, который, как считают некоторые историки, скорее всего и организовал с какой-то целью покушение на вождя. Троцкий, Сталин и все прочие харизматичные лидеры партии были в это время на фронтах, и власть досталась целиком Свердлову. Но что еще удивительно — Дзержинский, находившийся в это время в Петрограде в связи с убийством Урицкого, возвращаться в Москву не стал. Казалось бы — кто такой Урицкий и кто такой Ленин! Тем не менее вот такое странное решение…
Что еще удивительно: Каплан держали на Лубянке, но для расстрела привезли в Кремль. Зачем это было делать, если на Лубянке уже вполне сносно действовал конвейер убийств? А тут расстреляли в гараже, сожгли в бочке, потом было необходимо куда-то прятать тело…
Или дело было в том, что некоторые чекисты, тот же Петерс, хотели, чтобы состоялся открытый суд? А на суде, по всей видимости, могли всплыть факты, Свердлову вовсе не нужные… Канегисера, стрелявшего в Петрограде в Урицкого, держали в тюрьме целый год, постоянно допрашивая и пытаясь выявить сообщников. А в покушении на Ленина все было предельно ясно?
И еще один нюанс: все выступления Ленина не то что не афишировались, а были строго засекречены. Сам он узнал, куда поедет 30-го числа, только 29-го вечером, а организаторы получили предупреждение и вовсе утром следующего дня. Значит, организовывавший покушение должен был быть весьма близок к ЦК. Или, если принять официальную версию террориста-одиночки, должна была произойти чудовищная лотерея, и Иванов, который «опознал» Каплан, должен был ее предупредить о визите вождя. Но они не только не были знакомы, у Каплан в Москве вообще практически не было знакомых. Зрение, кстати, в дни перед покушением у нее сильно ухудшилось, и она собиралась как раз 30-го лечь в больницу. Но почему-то оказалась у завода Михельсона.
