Субъект очень утомлён, расслаблен; я посылаю призрак обратно на его место. Г-жа, Сталь объявляет нам, что она сказала призраку: "Я здесь; слышите вы меня? Будьте покойны и не нервничайте". Слова эти произнесены были так тихо, что г-жа Фурнье, сидевшая в трёх метрах расстояния, не слышала ни одного слова.
3. — Призрак Леонтины слышит очень явственно тиканье часов, а физическое тело, несмотря на словесное внушение, не слышит. Мы в полутемноте.
Я передаю свои часы доктору По де-Сен-Мартен и прошу его незаметно для субъекта проверить, кто слышит звуки: призрак или физическое тело. Ничего не говоря, в известный момент доктор осторожно подходит к субъекту и по очереди прикладывает часы к обоим его ушам, не прикасаясь к ним, Субъект ничего не говорит. Доктор подносит часы к наружным ушным отверстиям. Субъект ничего не говорить. Тогда доктор направляет внимание субъекта на часы, приставленные к уху субъекта, говоря, что тот должен слышать их. Субъект объявляет, что ничего не слышит. Доктор настаивает, утверждая, что тиканье часов очень громкое, что тот должен слышать его. Субъект раздражительно говорить, что не слышит его. Через несколько минут доктор неслышно подходит к призраку, сидящему в кресле по левую сторону субъекта, и протягивает часы к тому месту, где голова призрака. Субъект тотчас же заявляет, что слышит тиканье часов. Затем часы кладут на кресло, на пол, на некотором расстоянии от ног призрака. Субъект объявляет, что он чувствует перемещение предмета и отлично слышит его, куда бы его ни положили.
Зная, что совершенно глухие люди слышат тиканье часов, когда держат их в зубах, я беру от доктора часы, велю субъекту открыть рот, вкладываю в рот кольцо часов и велю субъекту прижать его зубами, обратив своё внимание на звуки, которые должен услышать. Затем я прошу его разжать зубы, чтобы вынуть предмет. Субъект сознавал, что сжимает что-то зубами, но, несмотря на внушение, он ничего не слышал.
4. — В темноте, я один в кабинете с Терезой раздвоенной.
После того, как были получены по желанию стуки в столе, до которого никто не касался, я хочу узнать, может ли призрак услышать легкий шум, когда его внимание обращено на другой предмет. Для этого я ставлю своё кресло перед письменным столом возле окна, в метрах пяти от субъекта, и кладу свои часы на кресло. Подхожу к субъекту и, чтобы отвлечь его внимание, снова получаю стуки в столе; затем, в известный момент, предлагаю призраку сесть в кресло и сказать нам, если он увидит что-нибудь интересное на моём письменном столе. Он медленно направляется к креслу. При свете карманного электрического фонаря я проверяю, там ли он, и возвращаюсь к субъекту, который восклицает: "Ничего нет интересного на вашем столе, но я слышу тиканье часов". Я спрашиваю, где часы. — "Я не знаю, — отвечает он, — но слышу их прекрасно". — Ну, — говорю я, — будьте внимательны. Положив руки на стол, вы узнаете, не на столе ли часы. — Субъект отвечает тотчас же: "Часы не на столе". После некоторого молчания, прибавляет: "Прямо забавно, я сижу на часах". Снова помолчав немного, он говорит лукаво: "Да, это очень смешно, обыкновенно мои уши не там".
5. — 16 февраля 1909 года, опыт с Жань, в девять часов вечера в присутствии гг. Фальк и Демальи, в темноте.
Я хочу узнать, слышит ли на известном расстоянии призрак почти неслышный шум, н сравнить слышание сильных и очень лёгких шумов.
Констатировав ещё раз, что субъект ничего не слышит ушами, я посылаю призрак к моему письменному столу на расстояние четырёх метров от субъекта и прошу г. Демальи приложить его часы к голове призрака. "Я вижу, — говорит Жань, — круглый предмет; это часы; я слышу тиканье".
Я даю свои часы экспериментатору, который заменяет ими свои. — "Я вижу часы, — повторяет субъект, — но часы не те; эти больше, и тиканье громче." Это было верно.
Я беру дощечку и сильно царапаю по ней ногтями, чтобы произвести громкий царапающий звук. — "Я слышу шум; точно царапают по доске". Я спрашиваю, громкий или слабый этот шум? — "Я хорошо слышу его, — отвечает субъект, — но он не громкий".
Я легонько провожу ногтями по дощечке. Очень лёгкий звук едва слышен г. Демальи на расстоянии одного метра. Г. Фальк не слышит его в 2 метрах. — "Я слышу, что скоблят дощечку, как прежде", — говорит субъект. Я спрашиваю, громче или тише звук, чем предыдущий? Субъект отвечает, что слышит его так же, как и прежде.
Я прошу г. Демальи подойти ко мне, как можно ближе, не прикасаясь ко мне. Я четыре раза легонько провожу мякотью пальца по дощечке, которую прикладывал к правому уху своему. Я едва слышу, а г. Демальи, в нескольких сантиметрах от меня, ничего не слышит. — "Я слышу шум в дощечке", — говорит субъект. Я спрашиваю, сколько раз он слышал этот шум? — "Я не считала сколько". — Обратите внимание, я прикасаюсь четыре раза к дощечке. — "Я слышала тот же шум четыре раза". Я провожу по дощечке один раз, по прежнему очень легко. Г. Демальи, у которого очень тонкий слух, ничего не слышит. — "Я слышала один только раз". Я провожу пальцем три раза. — "Я слышала три раза".
Я спрашиваю у Жань, так же ли хорошо слышит она последние звуки, как громкое царапанье ногтями. — "Я слышу очень хорошо, — говорит она, — что звуки не одинаковые, но я слышу одинаково хорошо как те, так и другие".
Я велю призраку оставаться на занимаемом им месте; отхожу на один метр расстояния и легонько провожу по дощечке два раза. — "Звук повторился два раза". Я отхожу на два метра и провожу по дощечке два раза. Субъект ничего не слышит более. Я приближаюсь на 25 сантиметров и провожу по дощечке два раза. Субъект как будто что-то слышит, но он не различает звуков. Я подхожу ещё на 25 сантиметров и повторяю действие. — "Я слышала шум два раза", — говорит субъект.
Я зажигаю свечку, которую ставлю на письменный стол и снова начинаю проводит пальцами по дощечке. На расстоянии 1,50 м субъект ничего не слышит, между тем как в темноте хорошо слышал. Я подхожу к призраку на один метр расстояния; он ничего не слышит; очень лёгкие звуки только тогда слышны ему, когда я подхожу очень близко к призраку. Для проверки этого факта, весьма существенного для меня, я гашу свечку и снова провожу пальцами по дощечке на расстоянии одного метра, затем на 1,50 м от призрака, и субъект слышит. Опыты слуха, весьма часто повторяемые, в самых различных условиях и со всеми мерами гарантии, всегда давали одни и те же результаты со всеми субъектами, даже когда последние, утомленные или нерасположенные, бывали неспособны производить другие явления.
IV. Обоняние. — Подобно другим чувствам обоняние имеет настоящее своё обиталище не в физическом теле, а в астральном, и оно локализовано, более чем зрение и слух в специальных органах, соответствующих таковым первого. Если мы предпочитаем один запах другому, то это предпочтение тоже заключено в астралъ. Я докажу это несколькими опытами, взятыми из множества подобных опытов.
1. — Эдме раздвоена в моём рабочем кабинете. Призрак сидит в кресле по левую сторону субъекта на расстоянии одного метра. Мы в полусвете.
Без ведома, субъекта доктор По де-Сен-Мартен подносит на минуту к носу субъекта откупоренный флакон нашатыря. Субъект ничего не чувствует. Через несколько минут экспериментатор, ничего не говоря, осторожно подходит и подносит тот же откупоренный флакон к нижней части лица призрака. — "О! — говорит субъект, отвернувшись и зажимая нос пальцами, — это флакон, пахнет скверно". Экспериментатор убирает флакон и подносить другой, тоже откупоренный, с бергамотной эссенцией. — "Это пахнет лучше", — тотчас же говорит субъект. Тот же флакон подносят к носу самого субъекта, который не чувствует его. Доктор говорит, что дал ей понюхать приятный запах и, употребив словесное внушение, говорит субъекту, что он должен чувствовать его. Субъект объявляет, что ничего не чувствует.
2. — Леонтина раздвоена, как предыдущий субъект; призрак занимает прежнее место.
Доктор По де-Сен-Мартен подносит откупоренный флакон с нашатырём к носу призрака. Субъект сейчас же зажимает нос пальцами правой руки и отвёртывается с гримасой. — "Ах, как скверно, — говорит он, — это болеутоляющая вода"; затем изменив своё утверждение: "Нет, это нашатырь".
Минут через пять — шесть, когда субъект не подозревает этого, доктор подносит к его носу откупоренный флакон с нашатырём. Субъект, как будто не чувствуя неприятного запаха, ничего не говорит. На вопрос, чувствует ли он что-нибудь, объявляет, что ничего не чувствует. Доктор снова вооружается внушением. "Это нашатырь, — говорит он, — я поднёс к вашему носу; вы не только должны чувствовать его, но это ощущение должно быть весьма неприятно для вас. Вы чувствуете; я вижу, вы сделали гримасу". Субъект, как бы обиженный, что ему не верят, отвечает резко: "Говорю вам, что ничего не чувствую; если вы не верите, то мне весё равно". Флакон минуты две держали у носа субъекта и не только он ничего не чувствовал, но и после пробуждения не имел неприятного ощущения.
