Омовение на гхате. Радха Кунд
Я сидел на гхате[18], на этих каменных ступенях, и ощутил перемену атмосферы. Облака, зависшие над рекой, начинали темнеть. Звонкие голоса птиц звучно раздавались неподалеку, над берегом из мелкого белого песка. Это место, наполненное неземной аурой, называют «Голокой», обителью молочно-белых, «сладко пахнущих» коров и деревьев, исполняющих желания. Но сейчас я был слишком измотан и просто не мог принять вполне все это великолепие и многообразие. Среди каменных храмов, окружавших гхат, я расстелил циновку. Одежды мои уже совсем высохли, но грязь осталась, она въелась так глубоко, что стала частью ткани. Течение реки усилилось, ее воды почернели, а местами на мутной поверхности возникали белые и коричневые пятна – следы выбросов с нефтеочистительных сооружений в Дели. Я прислонился к камню из красной глины и окинул взором противоположный край гхата, на котором были установлены многочисленные лингамы Шивы, каменные фаллосы, отбрасывавшие наблюдающего их человека совсем в другие времена, в другую культуру. Прямо за этими каменными изваяниями стоял первый из тысячи других храмов города, однако ночь наступала слишком быстро, и я, укутавшись в одеяло из одежд, погрузился в глубины царства Брадж Мандала, волшебного круга Вриндавана.
Вриндаван просыпается до восхода. Паломники уже начали обход территории, постукивая в цимбалы, напевая песни и призывая «Джей[19] Шри Радхе!». Я, незаметно для себя, тоже стал напевать. Прошло уже столько лет, я был уверен, что в памяти моей не осталось ничего этого, но пока я шел по улице, слова сами рождались в моих устах. Такова была энергия киртан. Эти песни, восхваляющие имена Бога, совсем не похожи на то, что можно слышать под высокими сводами европейских соборов, и даже глубокая медитация имеет с этим мало общего. Сознание мое расширилось, и мне удалось коснуться пространства, в котором пребывает божественное «имя», я достиг глубины собственного сердца. Непрерывное повторение могло пробудить шева бхав, или состояние вечного служения. Это состояние духа – трансформация сердца и ума – было одновременно и долгим путем, и наградой за него, и самой сутью бхакти, то есть преданного служения возлюбленному Богу.
Вдоль гхата выстроилась многочисленная толпа пилигримов. Возле открытых храмов сидели садху, разложив рядом свои священные книги и прочие атрибуты, необходимые для совершения пуджи, или ритуала поклонения. Ветер гнал по воде рябь, а пастельное небо наполнилось звуками санкиртаны. От этих звуков вибрировала даже земля и камень храмов, стоящих на ней. Но очарование вызывал не сам этот гул бесконечно повторяемых слов, и даже не тысячелетняя традиция служения со всеми теологическими хитросплетениями, призванными оправдать саму традицию. Нет, пленяло совсем не это. Очаровывала простота звука, проникавшего в самое сердце и открывающего перед ним тихий шепот бегущих вод Джамуны, льющихся подобно божественной любви, наполняющей эти земли. Кроме этого шепота, трансформирующего засохшее от обыденности сердце, здесь не было ничего. Эти звуки и вибрации неслышно зазывали тебя, пробуждая твое сознание, перед которым начинали открываться глубины Вриндавана.
Деревня. Друзья
Вриндаван был вечной сладостью – расой – бытия, счастливым состоянием благости и блаженства. Согбенные старухи, прислонившись к стенам храма, протягивали алюминиевые котелки для милостыни и напевали «Радха, Радха». Их бхава, или чувство внутреннего экстаза, уносило их прочь от мира, делая незаметными. Им было нужно совсем немного, да и то, чтобы поддержать хоть как-то свои тело и душу ради освобождения от последних остатков кармы на пороге вечного царства, Голоки, истинного Вриндавана, а не этого его трехмерного воплощения. И когда Вриндаван проникал в глубину Вираджи, реки сердца, чей бурный поток смывал последние лохмотья эго, тогда из Леты Востока восставало новое тело, перед которым открывался объект абсолютного желания: Шри Кришна, пленительный и лучезарный, одновременно часть и целое, один и множество, в чьих глазах существует весь мир.
На следующий день я вышел на длинную грязную дорогу до Раман Рети – она вела через поля, на которых, как гласит древняя история, Кришна со своим братом Баларамой пасли коров. Будто во сне, я увидел своего старого друга Раи Бабу, проезжавшего мимо на рикше. Мы повстречались лет пять назад в одной кшетре[20], бесплатной, открытой для всех кухне, куда приходили за едой садху, монахи. Он прожил в Индии больше десяти лет. У него не было даже адреса, но мы все-таки снова встретились. Чем бы ни была карма, в этот момент я в нее поверил.
Раи Баба был вечным садху и писал книги. Мало кому удавалось ухватить суть монашества так, как это сделал Раи Баба, учитывая то, что он был европейцем по происхождению. Свои спутанные волосы он всегда подвязывал узлом Шивы и носил одежды, говорившие о том, что этот человек отрекся от мирских благ. У него нашлось место и для меня, и несколько следующих дней я провел в его компании, слушая истории о разных родословных и сектах, о великих садху и их выдающихся учениках. Раи был настоящей кладезью информации, он знал все обо всем и обо всех. Вместе мы решили отправиться в Радха Кунд, деревню у священного озера примерно в пятнадцати милях от нас. Это место было центром культа гаудии-вайшнавизма[21], последователи которого поклонялись Радхе, олицетворявшей вечную возлюбленную Кришны.
Мы поднялись ни свет ни заря, и всю дорогу Раи, трижды обсчитанный этим утром в чайных домиках, рассуждал о том, как эти места, которые долженствовали быть самыми возвышенными на Земле, могут оказываться также и самыми низкими. «Это в очередной раз доказывает, что Бога постичь невозможно», – заключил он.
Мы добрались до холма Говардхан, который Кришна, по преданию, поднял мизинцем, чтобы укрыть жителей Вриндавана от шторма, поднятого Индрой, гневливым богом дождей и бурь. Там мы сели в двухколесную тонгу, запряженную парой лошадей, и отправились прямиком в Радха Раман мандир, храм Кришны Даса Бабаджи, известного под именем Мадраси Бабы. Кроме него в этой деревне никто не говорил на английском. Когда я жил в Радха Кунде, Кришна Дас заботился обо мне, предлагая еду и кров, и даже усыновил меня как своего духовного сына. Он был против моего возвращения на Запад, говорил, что жизнь слишком коротка, а ум человека в неспокойный век Кали слишком уязвим, и самым умным с моей стороны было бы укрыться здесь, в Радха Кунде, и здесь же умереть, получив своеобразную гарантию того, что душа моя попадет в вечное царство.
Храм Радха Мадха-Мохан. Вриндаван
Два здешних кунда, или озера, считаются священными, потому что Радха и Кришна часто приходили сюда и купались в их водах в давние времена влюбленности. И хотя Радха и Кришна – это не двойственное, но одно, заключенное в самом себе, существование, оно проявляется в виде двух самостоятельных сущностей, показывая вкус и полноту божественной любви, возникающей из Голоки, вечной обители Кришны. Эта лила, или божественная игра, и есть цель всякого садху, вставшего на сложный путь полного отречения, Рагунатха Дас Госвами. Первоначально слово дас означало «раб», и посвятившие себя Богу люди подчеркивали таким образом свой статус вечных слуг Бога.
Дас Госвами был одним из самых сильных учеников Шри Кришны Чайтаньи, именуемого Махапрабху, или великим мастером, которого считали воплощением самого Кришны. Бабы оставили все прелести материального мира и пришли сюда, в Радха Кунд, чтобы жить в отречении и практиковать внутреннее посвящение Богу, называемое словом бхаджан. Суть этой практики состоит в том, чтобы слушать и напевать божественные имена Радхи и Кришны. Когда эти имена и посвящаемые им бхаджаны (песнопения) сообщает истинный учитель, их сила, передаваемая гуру из поколения в поколение, раскрывает свою божественную сущность, открывая перед человеком двери в запредельный мир.
Кришна Дас был уже стар и ходил, прихрамывая. И все-таки он горячо приветствовал нас, хотя и могло сложиться впечатление, что это отчасти притворство. Как и другие бабы, он носил простой белый дхоти, на шее у него висели туласи, особые бусы, а на теле были видны двенадцать глиняных отпечатков, символизировавших тело, посвящаемое в качестве храма Вишну. Его коричневые брови были в морщинах, а седые волосы топорщились во все стороны.
После обеда мы отдохнули, вспоминая былые времена, и Кришна Дас согласился показать нам озера, попутно останавливаясь у различных святынь и рассказывая об их важном значении – этим он занимался здесь последние двадцать лет.
