Не пора ли немного пошевелить мозгами? Представьте себя учеником, стоящим на распутье. Если вы что-либо смыслите в мистике, то должны знать о существовании «третьего пути», скрытого где-то прямо перед вами. Если вы что-либо понимаете в магии, то не пойдете пешком, а телепортируетесь или перенесетесь на вершину горы с помощью левитации. Если вы поборник науки, то найдете вертолет или соорудите его из подручного материала. И даже если вы ничего не смыслите в мистике, магии или науке, но имеете крепкие мускулы и тягу к приключениям, то откажетесь идти по наезженным колеям и проложите собственный Путь!
Эта картина выражает суть доктрины, предназначенной для того, чтобы пугать детей и душить все новое в зародыше. Пуританская логика требует, чтобы вы упорно трудились и выбирали наиболее трудные способы достижения цели, особенно если в наличии имеются достаточно простые. Они забывают, что любой прогресс в любых человеческих начинаниях был результатом упорного труда ради создания легкого способа разрешения тех или иных проблем. С другой стороны, опытные оккультисты, мистики и чародеи склонны к эгоизму и элитарности (это почти непременное требование для успеха в их деятельности, но некоторые слишком усердствуют). Им ненавистна сама мысль о том, что кто-то может достичь их положения более простым путем. Поэтому, с типичным консерватизмом элиты и религиозным рвением моралистов, они специально усложняют для новичков любую возможность потеснить их на троне. Таким образом, прогресс в оккультизме достаточно труден.
Колдуны и чародеи, практикующие черную магию, согласно бытующему убеждению, имеют злые намерения. Это может быть что угодно — от убийства, воровства и адюльтера до измены, развращения малолетних и распространения ереси против официальных божеств или политиков. На Западе считается, что люди, занимающиеся черной магией, тайно или явно работают на Дьявола.
История Дьявола сама по себе достойна книги. В Ветхом Завете мы встречаемся с персонифицированной абстракцией древнееврейской космологии по имени Сатана. Имя означает «обвинитель» или «испытующий»; его функции чем-то напоминали прокурора на суде YHVH. Если вы читали «Книгу Иова», то знакомы с методами его действий. Вот характерный вопрос: «Как узнать, что это нравственный человек, если он не подвергся испытанию?» Для евреев Сатана был не столько личностью, сколько идеей искушения и самодисциплины. Даже в Новом Завете он появляется лишь однажды, чтобы испытать Иисуса и проверить, насколько тверда его решимость после сорокадневного поста в пустыне. К сожалению, понятие Сатаны-обвинителя смешалось с латинским «сатанас», означающим «клеветник». Хотя я уверен, что многие люди относятся к Сатане именно таким образом, они не имеют права оспаривать его роль в истории.
В Новом Завете и в сочинениях христианских теологов евреи часто именовались «детьми Сатаны» или «народом Сатаны». Фактически, даже их сборища назывались синагогами Сатаны. В некотором смысле так оно и было, просто обвинители не имели понятия, что такое или кто такой этот «Сатана». Отношение евреев к Торе и Талмуду сильно отличается от христианского отношения к Библии. Тора и Талмуд никогда не рассматривались как абсолютные истины, имеющие лишь одно значение. С другой стороны, евреи почти не занимались изучением своих священных писаний в одиночестве, поскольку еврейская традиция обучения основана на дебатах и дискуссиях. Каждая строка и каждый закон подвергались испытанию в горниле спора, который в философском и символическом смысле можно назвать Принципом Сатаны. Неудивительно, что невежественные и фанатичные христиане считали евреев носителями мирового зла, антропоморфными воплощениями Принципа Сатаны (хотя эта персонификация осуществлялась христианами, а не евреями). Ведь если истина подлежит обсуждению, то Церковь теоретически может ошибаться!
Понятие верховного божества Зла распространилось в Средиземноморье в эпоху эллинов; оно было заимствовано у персийских зороастрийцев.[28] Хороший бог был нематериален, а плохой бог представлял собой окружающий мир; до определенной степени даже считалось, что плохой бог сотворил мир, пока хороший смотрел в другую сторону. Это была чрезвычайно пуританская, антижизненная идея. Согласно этой идее, местные боги плодородия и чувственных удовольствий становились прислужниками Зла.
Слово «дьявол» связано с корнем дэви, или «божество», и первоначально использовалось для обозначения сторонников «хорошего бога». Наше слово «демон» происходит от греческого даэмон, означавшего «дух»; даэмоны могли быть добрыми, злыми или нейтральными. Со своим обычным презрением к реальной жизни христианство «свалило в одну кучу» местных духов природы (плохих по определению, поскольку окружающий мир олицетворял зло), богов и богинь плодородия, второстепенных божеств лесов, виноделия, песен и радости и назвало их демонами и бесами под началом у высшего Зла: Сатаны, или Дьявола.
Любой, кто изучал греческую и римскую мифологию, узнает эту фигуру: полу-человек, полукозел, с волосатыми ногами, рогами, копытами и огромными гениталиями. Он был Паном, Сильваном, повелителем сатиров и фавнов. В Европе он олицетворял природу и духов плодородия. Он был Дьяволом.
Добавим к этому тот факт, что змея служила универсальным. символом мудрости, разума, власти и бессмертия. Символизируем это змеиным хвостом и приделаем хвост Пану. Вот и получился Дьявол.
Дьявол стал эмблемой всех богов и религий, соревновавшихся с христианством. Поскольку он ненавидел Христа, то, ясное дело, ненавидел все человечество и изо всех сил старался причинить побольше вреда. Будучи сверхъестественным существом, он, разумеется, мог наделять своих последователей сверхъестественными силами. Это означало, что он мог приобщать людей к злой Черной Магии.
В сущности, обвинение в занятиях черной магией или «почитании Дьявола» выдвигалось против каждого, кто не почитал христианского Бога христианским способом (зависевшим от местной политики) — особенно евреев, еретиков, язычников и всех остальных, отличавшихся эксцентричностью, владевших собственностью, желанной для Церкви, или не желавших переспать с инквизитором.
Прежде чем продолжить тему, необходимо сделать очередное отступление и обсудить различия между магами, колдунами и чародеями. При этом важно отделить средневековое определение колдуна от определения, используемого современными антропологами, теологами и историками.
Мы уже знаем о происхождении термина «маг» и о том, что эти люди считают себя учеными и философами, использующими законы природы. Но слова «колдун» и «колдовство» использовались на протяжении двух тысяч лет с различными значениями — впрочем, довольно сходными, если не считать особого периода с 1450 по 1750 гг., когда колдовство считалось страшной ересью, направленной против христианства, «помощью и содействием Врагу рода человеческого». В течение этого периода колдовство определялось как выполнение «дивных, прельстительных и злокозненных деяний» с помощью Дьявола. Это вдохновило Церковь на еще более «дивные» и жестокие деяния с помощью инквизиции.
Недавно была опубликована «Энциклопедия колдовства и демонологии» Рассела Хоупа Роббинса, посвященная средневековому колдовству. Хотя этот труд имеет ограниченное применение, он весьма подробен в изложении фактов. Мои коллеги на сто процентов согласны с профессором Роббинсом, по крайней мере, в одном вопросе. Поскольку его ормулировка довольно лаконична, я процитирую его слова вместо того, чтобы занимать в три раза больше места объяснением тех же самых вещей.
«До 1350 года колдовство, в основном, означало чародейство — пережиток распространенных суеверий, языческих лишь в смысле верований, предшествовавших христианству, но не языческих в смысле враждебности к христианству или некой дохристианской религии. Чародейство, или магия, распространено по всему миру и старо, как мир; это всего лишь попытка управлять природой в интересах человека… Где-то в середине четырнадцатого века колдовство начало приобретать иные черты; постепенно из старого понятия магии выросло новое понятие ереси… Вероятно, главной причиной превращения колдовства в ересь был успех инквизиции в уничтожении предыдущих ересей… Колдовство [ересь], по сути дела, было изобретено для того, чтобы заполнить пустое место… Любой житель Европы был потенциальным колдуном, потенциальным еретиком, а следовательно, потенциальным источником дохода для инквизиции, делившейся с гражданскими властями конфискованным имуществом тех, кого объявляли еретиками… На протяжении двух столетий для судов, как духовных, так и светских, связь между подозрительной личностью и павшей коровой или заболевшим ребенком рассматривалась как причина и следствие: колдун занимается колдовством. Способность причинять вред окружающим считалась следствием сделки с дьяволом. Предполагаемая сделка являлась составом преступления, и человек обвинялся в наличии у него определенных идей. То, что эти идеи были придуманы судьями, а признания выбирались под пытками, — это уже другой вопрос…»
