О боже, сказала я про себя и закрыла глаза.
— Я вправду хочу, чтобы ты мне объяснил, — обратился Билл к Тиму. — Ведь это невозможно. Это не просто маловероятно — это невозможно. — Он ждал. — Мне говорила об этом Кирстен. Это самая большая глупость, которую я когда-либо слышал.
— Джефф общается с нами обоими, — ответил Тим. — Посредническими явлениями. Множество раз и множеством способов. — Он вдруг покраснел. Он выпрямился, и авторитет, таившийся глубоко в нем, вышел на поверхность: прямо на глазах из уставшего пожилого человека, обремененного личными проблемами, он превратился в саму силу — силу убеждения, направленную на слова, воплотившуюся в словах. — Это Сам Бог воздействует на нас и через нас должен принесть светлый день. Теперь мой сын с нами, он с нами в этой комнате. Он не покидал нас. То, что умерло, было лишь материальным телом. Гибнет любая материальная вещь. Гибнут целые планеты. Погибнет сама физическая вселенная. Будешь ли ты настаивать на том, что ничего не существует? Потому что именно к этому приведет тебя твоя логика. Вот так вот сразу невозможно доказать, что внешний мир существует. Это обнаружил Декарт, и это основа современной философии. Все, что ты можешь знать наверняка — это что существует твой собственный разум, твое собственное сознание. Ты можешь сказать: «Я есть» — и это все. И именно это Иегова и велит Моисею сказать, когда народ спросит, с кем он говорил. «Я есмь» — говорит Иегова. «Ихиех» на древнееврейском. Ты тоже можешь сказать это — и это все, что ты можешь сказать, больше ничего. То, что ты видишь, — не мир, но представление, сформированное в твоем разуме, твоим разумом. Все, что ты испытываешь, ты знаешь через веру. Также ты можешь спать. Не думал об этом? Платон рассказывает, что некий мудрый старец, возможно, орфик,[63] сказал ему: «Сейчас мы мертвы и в заточении». Платон не отнесся к этому утверждению как к абсурдному. Он говорит нам, что оно имеет важное значение, в нем есть над чем поразмыслить. «Сейчас мы мертвы». Может у нас и вовсе нет мира. У меня достаточно свидетельств — у твоей матери и у меня, — что Джефф вернулся к нам, равно как и на тот счет, что мир как таковой существует. Мы ведь не предполагаем, что он вернулся. Мы испытываем его возвращение. Мы жили и живем благодаря этому. Так что это не наше убеждение. Это реально.
— Это реально для тебя, — ответил Билл.
— Может ли реальность дать больше?
— Ну, я имею в виду, что не верю в это.
— Проблема коренится не в нашем опыте в этом деле. Она коренится в твоей системе верований. В ее рамках подобное невозможно. Но кто может сказать, правдиво сказать, что вообще возможно? Нет у нас знаний о том, что возможно, а что невозможно. Не мы устанавливаем границы — Бог устанавливает границы. — Тим указал на Билла, его палец не дрожал. — To, во что верят и то, что знают, в конечном счете зависит от Бога: нельзя возжелать собственного согласия или отказа, это дар Божий, случай нашей зависимости. Бог дарует нам мир и вынуждает нас соглашаться на этот мир. Он делает его реальным для нас: это одна из его возможностей. Веришь ли ты, что Иисус был Сыном Божьим, был Самим Господом? Ты и в это не веришь. Так как же я могу доказать тебе, что Джефф вернулся к нам из другого мира? Я даже не могу до казать, что Сын Человеческий две тысячи лет назад ходил ради нас по нашей Земле, жил ради нас и умер ради нас, за наши грехи, и на третий день воскрес во славе. Разве я не прав? Разве ты не отрицаешь и этого? Во что же ты тогда веришь? В какие-то объекты, в которые садишься и разъезжаешь по кварталу. Может, не существует ни объектов, ни квартала. Кто-то указал Декарту, что какой-нибудь злобный демон может заставить нас согласиться на мир, который уже не здесь, может внушить нам, что подделка и есть явное представление мира. Если подобное случится, то мы даже не узнаем об этом. Мы должны верить, мы должны верить Богу. Я верю Богу, что он не обманет меня. Я считаю Господа честным, правдивым и неспособным на обман. Для тебя же этот вопрос даже не существует, ибо ты никогда не допустишь, что Он вообще существует. Ты просишь доказательств. Если бы я сказал тебе в этот момент, что слышал глас Божий, обращавшийся ко мне, — ты бы поверил в это? Конечно же, нет. Мы называем людей, говорящих с Богом, набожными, и мы называем тех, с кем говорит Бог, сумасшедшими. Это эпоха, где недостаточно веры. Не Бог мертв, это наша вера мертва.
— Но… — Билл развел руками, — в этом нет смысла. Зачем ему возвращаться?
— Сначала скажи мне, зачем Джефф жил. Тогда, возможно, я смогу ответить, тебе, почему он вернулся. Зачем ты живешь? Для какой цели был создан? Ты ведь не знаешь, кто тебя создал — при условии, что кто-то создал, — и не знаешь зачем — при условии, что цель существует. Возможно, тебя никто не создавал, и, возможно, для твоей жизни нет никакой цели. Нет ни мира, ни цели, ни Творца, и Джефф не вернулся к нам. Это твоя логика? Так ты влачишь свою жизнь? Что, для тебя Бытие, как его трактует Хайдеггер, вот это и есть? Это убогая разновидность неподлинного Бытия. Она поражает меня своей слабостью, пустотой и, в конечном счете, тщетностью. Должно же быть что-то, во что ты можешь поверить, Билл. Ты веришь в себя? Допускаешь ли ты, что ты, Билл Лундборг, существуешь? Допускаешь, чудесно. Вполне неплохо. Начало положено. Исследуй свое тело. У тебя есть органы чувств? Глаза, уши, органы вкуса, осязания и запаха? Тогда, возможно, эта система восприятия была сконструирована для принятия информации. Если так, то вполне разумно предположить, что информация существует. Если информация существует то, возможно, она к чему-то относится. Возможно, существует некий мир — не безусловно, а возможно, — и ты связан с этим миром посредством органов чувств. Создаешь ли ты пищу для самого себя? Выходишь ли ты из себя, из собственного тела, для производства пищи, необходимой тебе для жизни? Конечно, нет. Отсюда логично предположить, что ты зависим от этого внешнего мира, о существовании которого ты владеешь лишь вероятным знанием, но необходимым знанием. Мир для нас — лишь условная истина, не неизбежная. Из чего состоит этот мир? Что за его пределами? Обманывают ли тебя твои чувства? Если они лгут, то зачем тогда они были вызваны к существованию? Это ты создал собственные органы чувств? Нет, не ты, но кто-то или что-то. Кто этот кто-то, который не ты? Очевидно, ты не одинок, ты не единственная существующая реальность. Очевидно, есть и другие, и один или несколько из них спроектировали и создали тебя и твое тело точно так же, как и Карл Бенц спроектировал и построил первый легковой автомобиль. Откуда мне знать, что Карл Бенц существовал? Потому что ты мне сказал? Я сказал тебе о возвращении своего сына Джеффа…
— Кирстен сказала мне, — исправил его Билл.
— Кирстен обычно лжет тебе?
— Нет.
— Какая ей и мне выгода говорить, что Джефф вернулся к нам из другого мира? Очень многие нам не поверят. Да ты сам нам не веришь. Мы говорим это потому, что верим, что это правда. И у нас есть основания верить, что это правда. Мы оба видели кое-что, были свидетелями случаев. Я не вижу в этой комнате Карла Бенца, но верю, что когда-то он существовал. Я верю, что «мерседес-бенц» назван в честь маленькой девочки и мужчины. Я — адвокат, человек, знакомый с критериями, по которым рассматриваются факты. У нас, у Кирстен и меня, есть свидетельства о Джеффе — явления.
— Да, но эти ваши явления, все вместе — они ведь ничего не доказывают. Вы лишь предполагаете, что их вызвал Джефф, вызвал все эти вещи. Вы не знаете.
— Позволь мне привести пример. Ты заглядываешь под свою машину и обнаруживаешь там лужу воды. Дальше, ты не знаешь, что вода вытекла из мотора, тебе приходится предполагать это. У тебя есть свидетельство. Как адвокат я понимаю, что составляет свидетельство. Ты же как автомеханик…
— Машина припаркована на твоем личном месте? — прервал его Билл. — Или на общественной парковке, как у супермаркета?
Захваченный врасплох, Тим помолчал, затем сказал:
— Я не понимаю.
— Если это твой гараж или парковочное место, — пустился в объяснения Билл, — где ставишь машину только ты, тогда, возможно, натекло из твоей машины. В любом случае вода не может быть из мотора, она из радиатора, или из водяного насоса, или из какого-нибудь шланга.
— Но это нечто, что ты предполагаешь, — ответил Тим. — Основанное на свидетельстве.
— Это может быть и жидкость из гидроусилителя руля. Она выглядит как вода. Хотя и немного розоватая. Еще жидкость вроде этой используется в трансмиссии, если у тебя автоматическая трансмиссия. У тебя рулевое управление с усилителем?
— Гдe?
— В твоей машине.
— Я не знаю. Я говорю о гипотетическом автомобиле.
— Или это может быть машинное масло — в этом случае жидкость розовой не будет. Тебе надо определить, вода это или масло, из усилителя руля она или из трансмиссии. Возможно несколько вариантов. Если ты находишься в общественном месте и видишь под своей машиной лужу, то, вероятно, это ничего не значит, потому что там, где ты припарковался, машины ставят множество людей. Лужа могла появиться еще до тебя. Самое лучшее, что можно сделать…
