И в дом вступил мертвец.
Это был некий туманный расплывчатый призрак, сквозь который можно было бы видеть то, что обреталось у него за спиной. В избу вошел по всем статьям вполне реальный человек. Во вполне реальной одежде в той самой, в какой и был уложен в гроб. Единственным в его облике, что решительно отличало вошедшего от живых людей, оказалось лицо. Было оно желто-восковым по цвету, то есть таким, каким и должно быть у покойника. А на лице сияли, как две лампочки, широко распахнутые глаза. Они были словно бы подсвечены изнутри.
Увидев мертвеца, обретавшиеся в доме женщины и дети дико завизжали.
Не обращая на истошные крики никакого внимания, выходец с того света сделал несколько шагов вперед и замер на месте. Остановившимся взором он пялился в одну точку перед собой. Постоял с полминуты, покряхтел. Потом неторопливо развернулся и потопал назад, к двери, продолжая старчески покряхтывать.
Дверь за его спиной опять-таки сама собой захлопнулась. Английский замок на ней щелкнул, закрываясь. А засов, будто двигаемый невидимой рукой, стронулся с места и аккуратно въехал в металлическую петлю на дверном косяке.
Все это свидетели происшествия разглядывали с бесповоротной отчетливостью. За стенами избы висела в безоблачном небе почти полная луна, и ее яркий свет падал в окна дома.
У двух малолетних детей, наблюдавших вместе со взрослыми натуральнейшую эту чертовщину, началась истерика…
Миновали ровно сутки.
Опять наступила полночь. И снова распахнулась сама собой входная дверь мертвый колдун во второй раз переступил порог своего бывшего дома. По-прежнему его глаза пылали как фонари, а взгляд был отрешенным, бессмысленным, упертым куда-то в пространство. Зрачки в глазах не двигались.
На сей раз, однако, покойник зашел в дом вовсе не на полминуты, как это случилось в минувшую ночь. Беспрерывно покряхтывая, он принялся бродить туда-сюда по избе. Казалось, он не видел людей, находившихся в ней, и не слышал плач и причитания детей, совершенно ошалевших от ужаса. Интересно отметить, что в то же время он то ли видел, то ли каким-то образом ощущал предметы быта в помещении. Бесцельно слоняясь среди ночи по дому, он всякий раз аккуратно огибал табуретку, когда приближался к ней. Затем огибал другую табуретку. Обходил стол, не прикасаясь к нему. Ни разу не задел локтем платяной шкаф, высившийся у стены. Ни разу не споткнулся о ящики со всяким барахлом, стоявшие в хаотическом беспорядке возле другой стены.
Словом, покойник отлично ориентировался в пространстве, но людей при этом, повторяю, не замечал. Они для него как бы не существовали вовсе.
Однако не это было самым удивительным. Наиболее поразительным нюансом второго визита мертвеца в его бывшее земное пристанище оказался некий уму непостижимый сдвиг в психике всех свидетелей визита.
Свидетелей пятеро. Две женщины, мужчина и двое детей.
Как бы вы, читатель, поступили на их месте? Думаю, не ошибусь с прогнозом, если скажу, что вы бы, не медля ни секунды, кинулись во весь дух из дома вон подальше от кошмарного места, по которому шастает туда-сюда пришелец из-за гробовой доски.
Все пятеро свидетелей его возвращения в мир живых людей повели себя иначе. Все они… дружно забыли о том, что в избе есть дверь, сквозь которую можно спешно ретироваться из дому. На протяжении второй страшной ночи никому из них не пришла в голову мысль обратиться в бегство. Мысль, согласитесь, очевидная, напрашивающаяся, заведомо вытекающая из возникших обстоятельств.
Вместо того чтобы сломя голову рвануть без оглядки от ожившего покойника прочь, хозяева дома залезли на русскую печь всей семьей и взрослые, и дети… Возникает впечатление, что некая неведомая таинственная сила заблокировала в их сознании мысль о побеге из дома, вывела идею побега за скобки их поведенческих реакций на происходящее. Отсюда очевиден вывод: зачем-то мертвецу либо тем силам, которые управляли им, было нужно, чтобы люди оставались в течение всей ночи в доме.
Читатель-горожанин, представляете ли вы себе размеры полатей деревенской русской печи? Если нет, то довожу до вашего сведения, что длина этой лежанки на любой русской печи никогда не превышает двух метров, а ширина полутора метров. Вот на такой крохотной площадке пять человек и просидели ночь напролет в страшной тесноте, млея от ужаса, обливаясь холодным потом.
А мертвый все бродил да бродил по избе бессмысленно, бессистемно.
Начался рассвет. Раздалось кукареканье, как принято говорить в деревнях, первых петухов, то есть петухи, просыпаясь, прочищая спросонья глотки, подали голос, оповестили всех и вся окрест о том, что уже светает, что близится новый день. Едва послышалось самое-самое первое кукареканье одного из первых петухов, как колдун-покойник, шатавшийся без устали час за часом по избе, замер на месте как вкопанный. А потом решительным быстрым шагом направился к двери, ведущей из избы вон. Дверь сама собой открылась, мертвец шагнул через порог, и дверь за его спиной захлопнулась…
Нужно искать помощи у попа! возопил хозяин дома, сын колдуна, член КПСС, между прочим.
Спустя несколько часов рука об руку со своей взволнованной супругой он прибыл на рейсовом автобусе в районный центр, где имелась действующая церковь.
Батюшка, помогите.
А в чем, собственно, дело? осведомился деловито священнослужитель.
Мертвяк шляется по ночам по избе, сообщил наш член КПСС, досадливо хмуря брови, и обернулся к жене: Расскажи все сама.
Женщина, ломая руки, разразилась потоком слов. Дослушав ее исповедь до конца, батюшка переменился в лице и трижды истово перекрестился.
С нами крестная сила! жарким шепотом возвестил он. Вот вам, люди добрые, флакон со святой водой. Окропите ею все углы и все окна в доме, а самое главное дверь. И прощайте. Идите, идите! У меня сегодня много дел.
Никакие уговоры не помогли. Батюшка категорически отказался навестить жуткий дом, по которому бродит по ночам мертвец, и прочитать там какие-нибудь «очистительные молитвы».
Надо так понимать, перепугался.
Муж с женой вернулись в расстроенных чувствах домой. А там, повздыхав, сделали все так, как и было им велено.
Наступила очередная третья ночь. Ровно в полночь щелкнул замок на двери. Отъехал на ней в сторону засов. Мертвый колдун опять вступил в дом.
Дети, естественно, тут же взвыли от страха, а женщины запричитали. И все домочадцы, теснясь и толкаясь, полезли гурьбой на русскую печь. В этот раз тоже они напрочь «забыли» о возможности альтернативного решения, куда более, с психологической точки зрения, эффективного, о возможности бегства из избы.
Не буду здесь повторяться. Коротко скажу, что покойник вел себя точно так же, как и в прошлый раз. И точно так же, едва загорланили первые петухи, он поспешно покинул дом.
На четвертую ночь он в дом не вошел. Опять-таки строго в полночь мертвец возник во дворе перед одним из окон избы возник внезапно, будто восстал там из-под земли. Первыми его заметили дети, внезапно и дружно именно в полночь проснувшиеся. Ну и отреагировали соответствующим образом. Труп приник желто-восковым лицом к оконному стеклу, постоял какое-то время как бы в раздумье, а потом отшатнулся от окна и направился к сараю, видневшемуся на дворе в некотором отдалении от дома.
Люди, в страхе припавшие к окнам, увидели мертвый колдун вывел из сарая лошадь, которую, кстати сказать, при жизни очень любил, холил ее и лелеял. И стал водить лошадь по двору туда-сюда, похлопывая ладонью по холке, оглаживая ей бока. Лошадь в ответ, что называется, и ухом не вела! Ходила по двору тихо и спокойно, как ни в чем не бывало.
Занялся рассвет. Прокукарекал петух. Мертвец, вздрогнув, отпрянул от лошади и кинулся со двора прочь. Удаляясь, он шел по деревенской улице очень торопливым шагом, почти бежал. А лошадь так и осталась стоять между сараем и избой…
На пятую ночь мертвец опять вошел в дом. И повторилась знакомая уже нам петрушка: люди на печи, покойник господствует в доме.
На шестую ночь то же самое.
На седьмую…
На восьмую…
На девятую…
Хозяева дома не стали делать секрета из жути, творящейся по ночам в их избе. История получила огласку в деревне. На какое-то время она стала главным предметом пересудов в ней.
Административные и, главное, партийные руководители колхоза взяли хозяина дома в крутой оборот. Мол-де, немедленно прекрати заниматься религиозной пропагандой. Если не прекратишь, вышибем из КПСС, а чем это для тебя, дурака, обернется, сам знаешь.
У всей этой цепочки событий в высшей степени занятный финал, предыстория которого покрыта мраком. Нам неизвестно, каким образом хозяину дома удалось убедить рассвирепевших начальников в правдивости своих слов. Здесь можно, например, допустить, что кто-то из тех начальников сам отправился на ночевку в «дом с привидением». И там, к собственному ужасу, воочию убедился на месте в достоверности показаний своего подчиненного… Так или иначе, но задушевные беседы с хозяином того дома на тему «Вышибем из КПСС» внезапно прекратились. Столь же внезапно родственникам покойного колдуна был предоставлен новый дом, куда они спешно переехали.
