Однажды меня позвали к телефону, я подошла, и это был он Он меня спросил: "Ты остаёшься или как?" Я ему ответила — "Где мне спрятаться от Духа, Нагваль?"
И он сказал: "Нет такой возможности".
— В чем различие между обучением с учителем и с Нагвалем?
— Отношения между учителями и учениками — отражение личной важности. Учитель обычно поддерживает эти отношения, основываясь на чудесах, объяснениях, требованиях и, прежде всего, льстя личной важности ученика.
Вместо этого, Нагваль бьёт тебя кнутом каждый миг, но, в то же время, он ведёт тебя к свободе. Каждый раз, когда мы виделись, Карлос разбивал вдребезги мою личную важность. Ты думаешь, что кто-нибудь получает удовольствие, когда его бьют по физиономии каждую минуту? Все хотят сбежать оттуда, где их не хвалят!
Нагваль бил меня ногами под зад каждые тридцать секунд; зато с гуру я чувствовала себя такой особенной, принадлежащей к группе избранных.
То, что жалуется, когда нас пинают ногами, это наша глупость. Как может нравиться твоей личной важности то, что ты очищаешь свою связь с Духом, если первое, что тебе необходимо отвергнуть, это — саму важность? Однако воин наслаждается этим.
Карлос постоянно говорил мне:
"Шлифуй связующее звено, которое ты имеешь, шлифуй своё связующее звено".
Когда уходишь от страха и приходишь к ясности, умирает твоя индивидуальная личность, и ты понимаешь, что ты не важен, — всего лишь энергия с функцией.
— Существуют ли другие нагвали, кроме Кастанеды'
— Этот самый вопрос я ему задала однажды:
"Карлос, а другие нагвали есть?"
Он мне ответил:
"Да, есть, белокурые, высокие, с голубыми глазами. Но тебе остался только черномазый, уродливый коротышка… чёрт возьми!"
Он объяснил мне, что было много нагвалей в истории, и не только в Мексике. Я его спросила:
"А Иисус Христос, что, тоже был Нагвалем?"
Он мне ответил:
"Смотри, каким классным Нагвалем он был! Начиная с него, считается время!"
Он привёл мне примеры деятельности известных и неизвестных нагвалей в истории человеческого общества.
— Каково твое личное впечатление о Карлосе Кастанеде? Был ли он сильным человеком или обычным и простым?
— Он манипулировал нашей энергией, сдвигал нам точки сборки. Мне он сдвигал точку сборки несколько раз, и для меня это является доказательством его личной силы. Но я ему благодарна за то, что он дал мне направление. Карлос был противником чудес. Творить чудеса означало бы укреплять нашу веру и превратиться в догматические организации нового учения.
Напротив, он разбивал наши мыслительные стереотипы, чтобы низвергнуть всю веру и разрушить наши структуры, и никогда не использовал этот вакуум, чтобы навязывать нам свои интерпретации мира. Он подчеркивал, чтобы мы искали наше собственное видение. Он говорил нам тысячу раз:
"Не во что не верьте! Проверяйте! Все то, что я вам говорю, — для того, чтобы пригласить вас к действию, для того, чтобы вы подтвердили какие-то из утверждений магов с помощью эксперимента". Как-то раз, наблюдая, как большинство его последователей относится к его обучению, я ему сказала:
"Нагваль, это похоже на Святую Церковь Кастанеды."
Он жестом выразил неудовольствие и ответил:
"Все «-измы» одинаковы и приходят от разума летунов. Не будьте настолько глупы, чтобы превращать учение, которое предлагает вам свободу, в ещё одну догму!"
— Ты хочешь сказать, что утверждения Кастанеды могут быть проверены только практически?
— Точно!
Утверждения Нагваля могут быть проверены только практически, однако, мы настроены на интерпретацию и не можем избежать этого. Вопрос в том, чтобы принимать наши толкования не как догмы, а как установки к действию, которые нас ориентируют на проверку.
Я помню, как однажды мы говорили о том, каким образом интерпретация проникает во всё, что мы делаем. Я его спросила, почему мы берём наши социальные установки в такие сокровенные моменты как сон или путешествия с помощью растений силы. Он мне ответил:
"Это — команда Орла, чтобы мы могли передавать наш опыт.
Чтобы передавать, нужно интерпретировать; иначе рушится
Вся система обучения. Не смотри на это как на проклятие, интерпретация — дар для того, чтобы взаимодействовать и передавать. Но мы должны заметить, что над нашей интерпретацией — наша способность выбирать. Выбери верить, чтобы потом проверить. Этот как два шага: сначала акт воли, затем экспериментальное подтверждение. И если у тебя ещё остались силы, чтобы попробовать путь магов, тогда ты принимаешь это и идёшь, так как выбрал верить в акте контролируемой глупости".
— Что такое контролируемая глупость?
— Освобождение нашего восприятия. Одно дело верить под действием страха, подсказок или надежды, и другое — выбирав свою веру, свободно и независимо.
Различие между учением Нагваля и догмами, которые навязывают религии, в том, что он показывал всем дорогу к свободе. Он рассказывал о том, что пастыри ведут свои стада к целям очень далёким от нашего истинного назначения. Он говорил:
"Эти козлы представляют нам Бога, потерпевшего поражение!"
То, что он действительно сделал для меня — дал мне право выбрать свободу. Он говорил мне, что это возможно, что я не должна довольствоваться порабощающими сказками, которые мне рассказывали всю жизнь. Он показал мне, что свободу надо понимать буквально, это — состояние бытия, окончательный акт воли.
Когда речь шла о рае, он говорил:
"Я не хочу быть свободным завтра, я хочу здесь и сейчас".
— Как мы можем достичь свободы?
— Пожертвовав цепями, которыми мы прикованы: привязанностями, страхами, важностью и личной историей, желанием быть известными, всем этим.
Мы свободны от природы; как только мы отвергнем принуждения, мы возвратим нашу свободу.
Например, Карлос должен был научиться быть незаметным. Большая Флоринда дала ему прямое указание: она ему сказала, что он должен стать незаметным, так как успех с книгами поставил его в трудное положение (успех лишает тебя свободы, потому что помещает под прицел всеобщего внимания; но Нагваль должен быть невидимым).
Тогда он принял имя Джо Кортез и ушёл работать в ресторан поваром — специалистом по приготовлению яиц. Там с ним произошла одна история, которая раскрывает его истинную личность.
Одна его помощница — временная работница, была фанаткой Кастанеды и умирала от желания познакомиться с ним. Однажды эта девушка вбежала в ресторан очень взволнованная и сообщила Джо Кортезу, что Кастанеда будет проезжать здесь, что они будут иметь удобный случай, чтобы познакомиться с ним. Это было тайной, но слух распространился.
Вдруг подъезжает лимузин с белокурым светлоглазым типом, который проводил курсы по нагвализму и выдавал себя за Кастанеду. Она кричит: "Вот он — Кастанеда!"', и бежит машине. Но этот тип презрительно отвернулся и не стал разговаривать с ней. Девушка плача возвратилась к Джо. Он её обнял и стал утешать:
"Успокойся, не переживай. Видимо такие знаменитые люди не обращают внимания на нас — бедняков".
Эта девушка так никогда и не узнала, что настоящим Кастанедой был Джо Кортез.
— Как реагировал Карлос на появление своих двойников?
— Он никогда не придавал этому значения и часто смеялся над этим. Как-то раз мы обедали с Флориндой Доннер. Я ему объясняла, что существуют действительно заинтересованные в этом люди, и Флоринда ему сказала, чтобы он этого не позволял. Это было после того, как он опубликовал статью, в которой предупреждал о тех, кто использовал его имя для получения денег.
Один раз, когда он был у своего издателя, им вдруг сообщают:
"Прибыл Сеньор Кастанеда."
Издатель ему сказал:
"Карлитос, не говори ничего, давай посмотрим, кто это".
Он ответил:
"ОК! Я буду приводить в порядок этот горшок, потому что твои цветы в очень плохом состоянии, и пока я буду этим заниматься, ты примешь этого человека".
Так они и сделали. Вошёл этот, так называемый. Кастанеда Это был нахальный, высокий тип, в хорошей одежде. Он представился:
"Рад познакомиться, я — доктор Карлос Кастанеда." Потом он спросил о Карлосе, который работал в углу.
"А это кто?" Издатель ему ответил:
"Не беспокойтесь, это мой садовник. Конечно, он — большой любитель ваших книг, и это будет честью для него, если я представлю Вас".
И поворачиваясь к Карлосу, он кричит:
"Иди сюда, Джо, я хочу тебе представить доктора Кастанеду!"
Услышав это, Карлос оторвался от цветов, вымыл себе руки и прибежал познакомиться со своим двойником. Он протянул ему руку и сказал:
"Очень рад, сеньор Кастанеда, я — ваш поклонник".
