Более того, после первой мировой войны, в тот самый момент, когда Жоливе-Кастело возглавил основанное им Общество алхимиков Франции, современные адепты отказались считать его опыты алхимическими. Приведу в доказательство мнение только одного из них, Оригера, которое он высказал в 1926 году в специальном номере журнала «Ле Вуаль д'Исис» («Покров Исиды»). Вот выдержка ив этой статьи, озаглавленной «Алхимия перед лицом Науки»: «Г-н Жоливе-Кастело, без сомнения, позволит мне сделать одно замечание в связи с определением «алхимические», которые он дает своим опытам. Оно было бы уместно в те времена, когда существовали одни лишь алхимики, но сегодня — об этом свидетельствуют используемые им материалы и методы — они относятся к сфере самой обыкновенной химии. Если бы они действительно были алхимическими, то ни один из профессоров Сорбонны, при всём моем уважении к их эрудиции, не в состоянии был бы контролировать эти опыты. Впрочем, г-н Жоливе-Кастело и сам признает контроль одних лишь химиков, следовательно, произведенные им трансмутации, если таковые имели место, достигнуты химическими средствами, но не более того». В этих словах Оригера, как мне кажется, прекрасно уловлена суть дела, и мы не будем более возвращаться к архимикам, поскольку они не имеют реального отношения к герметическому искусству.
Решив посвятить свое исследование истинным артистам, в самом высоком смысле этого слова, я задался целью узнать, какое значение они сами придавали трансмутации металлов. Это оказалось настоящим «Геркулесовым трудом» (такое название адепты иногда давали магистерии), ибо целостного представления — даже если ограничиться наиболее знаменитыми трактатами — тут невозможно составить: настолько позиция одного автора отличается от позиции другого.
Различия эти касаются не только методов. Алхимики в своих сочинениях практически никогда не говорят об одной и той же части Деяния! В самом деле, не существует ни единого описания операций магистерии в хронологическом порядке и с самого начала, то есть с поисков удаленной материи камня, которая должна стать его близкой материей, чтобы на завершающей стадии превратиться в ребис (от латинского «res-bis» — двойная субстанция).
Термином «первичная материя» в разных трактатах могут обозначаться все эти три, совершенно отличных друг от друга состояния; что же касается слова «ртуть», трактовки этого понятия варьируются до бесконечности. Каждый философ как бы повествует о своем, не обращая никакого внимания на сказанное собратьями, тогда как в действительности они говорят об одном и том же Деянии, но на его разных стадиях. Это — первый и очень серьезный подводный камень.
Второй таится в невероятной запутанности текстов и особенно терминологии: ведь одно и то же вещество получает порой более двенадцати наименований! Знаменитый натуралист Бюффон1 в своей «Естественной истории минералов» («Histoire naturelle de mineraux»); издание 1784 года, т..4, с. 270–272), в статье, посвященной золоту, с глубоким раздражением пишет: «Увеличить плотность материи настолько, чтобы она обрела удельный вес этого металла (золота), действительно стало бы величайшим нашим достижением; весьма вероятно, это не является невозможным; весьма вероятно, некоторым даже удалось этого достичь, ибо среди множества ложных или преувеличенных свидетельств, касающихся Великого Деяния, имеются и такие, в которых я сомневаться не могу,[9] однако это не мешает нам относиться с презрением или даже с осуждением к тем, кто занимается такими экспериментами из чистой корысти, не обладая зачастую необходимыми для такой работы знаниями. Ибо нельзя не признать, что из трудов алхимиков ничего нельзя извлечь: я счел своим долгом прочесть и изучить многие из них,[10] однако и в «Герметической скрижали», и в «Ассамблее философов», и у Филалета я обнаружил лишь туманные рассуждения и невнятные описания, которые ничем мне не помогли, так что единственный вывод, сделанный мной, состоит в следующем: все эти искатели философского камня рассматривали обыкновенную ртуть как общую основу металлов и особенно золота и серебра. К подобному взгляду весьма близок и Бехер е его ртутной глиной».
Возникает вопрос: чего ради герметические философы приложили столько усилий чтобы остаться непонятыми? Первый из возможных ответов дал писатель и ученый прошлого века Луи Фигье: «У алхимиков были очевидные резоны, чтобы пользоваться таким темным, невнятным языком. Они не могли сообщить ничего существенного о том, как делать золото: все их усилия в этом направлении ни к чему не привели». Такая точка зрения прекрасно отражает настроения в науке XIX века, полагавшей, что все, что можно открыть, уже открыто, а XX веку осталось лишь «вносить мелкие уточнения». Второй, более точный ответ содержится в книге арабского алхимика Гебера[11] «Сумма совершенств магистерии» («Somme des perfections du magistere»): «Заявляю, что здесь, в «Сумме», я ничуть не стараюсь четко и логично рассказать о развитии нашей науки. Если бы я описывал ее последовательно, дурные люди могли бы воспользоваться этим, употребив знание во зло».
Убежденные в реальности Деяния, адепты чувствовали свою ответственность за магическую силу, которой они владели, и потому стремились преградить. недостойным доступ к магистерии. Вот почему алхимические трактаты не являются ни учебниками для непосвященных, ни научными сообщениями, предназначенными для других философов. Они писались для третьей категории читателей — для тех, кто находился па пути к посвящению, как удачно назвал их Рене Алло в работе «Аспекты традиционной алхимии» (“Aspects de l’alchimie traditionelle”). Из этого определения следует, что существуют люди, способные постичь герметическое искусство самостоятельно, без помощи гуру (наставника), — сравните с индуистской практикой, где посвящение осуществляет Учитель и это является единственным и непреложным правилом.
Помимо объяснений, предложенных Фигье и Гебером, существует третий возможный ответ, Алхимия сейчас представляется нам не доступной пониманию по той простой причине, что многие понятия, введенные в обиход в период формирования этой науки, сейчас забыты. К примеру, недавно мы обсуждали с Жаком Бержье[12] пособие по телевизионной технике, в котором рассматриваются различные типы кинескопов.
И он сказал мне: «Если когда-нибудь в будущем этот учебник попадет в руки представителей цивилизации, технология в которой будет не похожа на нашу, то описанные в нем аппараты покажутся им абсурдными, поскольку автор нигде не указывает, что работают они от электрического тока. Это обстоятельство представляется настолько очевидным, что не заслуживает упоминания».
Не исключено, что с алхимией дело обстоит точно так же: неясности и пропуски объясняются тем, что для посвященных и их преемников эти понятия в свое время были настолько привычны, что не нуждались в расшифровке. Лично я, правда, скорее склоняюсь к мнению Гебера, которого считаю искренним, хотя и недостаточным. У «дурных людей» было много других способов добыть — золото; необязательно получать его искусственным путем! Напрашивается следующий вывод: алхимики скрывали нечто более важное, чем тайна драгоценного металла. Что именно? Обратимся к истории герметической философии: быть может, в ней мы найдем ответ на этот вопрос.
Как она возникла?
Точную дату и место назвать трудно; Китай, Египет, Средний Восток и Греция в равной мере могут считаться родиной алхимии.
Так что я просто последую традиции, согласно которой герметическое искусство восходит к самому Гермесу (богу или царю, правившему до эпохи фараонов), давшему этой науке свое имя. Ему приписывают несколько алхимических трактатов, в том числе знаменитую «Изумрудную скрижаль» — несомненно, самое краткое и, возможно, самое ясное из всех существующих описаний Великого Деяния. Одна из легенд гласит, что текст этот был найден воинами Александра Македонского в недрах Большой Пирамиды в Гизе, которая являлась не чем иным, как усыпальницей Гермеса. Тот якобы собственноручно вырезал алмазом несколько строк, составляющих текст скрижали, на изумрудной пластине, откуда и возникло название.
Приведу эту надпись полностью, чтобы читатель сам убедился, столь трудны для понимания алхимические тексты:
«Это верно, без обмана, истинно и справедливо! То, что внизу, как то, что вверху, и то, что вверху, как то, что внизу, для того, чтобы совершить чудеса одного и того же. И подобно тому как все предметы произошли из Одного, по мысли Одного, так все они произошли из этого вещества, путем его применения.
Его отец — Солнце, его мать — Луна; Ветер носил его в своем чреве, Земля — его кормилица. Оно — отец всякого совершенства во Вселенной. Его могущество безгранично на земле.
