Эта последовательность вибрационных действий часто замечается в природе; так, пламя есть центр вибрационной деятельности в эфире, называемой нами теплотой; эти вибрации или тепловые волны вызывают в окружающем эфире подобные себе волны, а эти волны вызывают однородные волны в куске железа, находящемся поблизости, так что его частички начинают вибрировать под их влиянием, железо нагревается и становится в свою очередь источником тепла. Подобным образом ряд вибраций переходит от одной Дживы к другой, и все существа соединены этой сетью сознания.
В физическом мире мы обозначаем различного рода вибрации различными именами, называя один род светом, другой теплотой, третий электричеством, четвертый звуком и так далее, однако все они тождественны по природе, все суть лишь виды разнообразного движения эфира[3], хотя и различаются по степеням скорости и по характеру волн. Мысли, Желания и Действия — деятельные проявления в материи Познания, Воли и Энергии — все они едины по своей природе, т. е. все состоят из вибраций, но их проявления различны по причине различного характера их вибраций. Существуют ряды вибраций в особенного рода материи и особого рода, который мы называем мыслями. Другие ряды вибраций известны как желания, третьи — как действия.
Эти названия обозначают определенные действия в природе. Когда известный род эфира вибрирует и его вибрация действует на наши глаза, мы называем это светом. Другой, более тонкий эфир, вибрируя, вызывает соответственные вибрации в мозгу и мы называем это мыслью. Мы окружены материей различной плотности и воспринимаем её вибрации согласно тому, какое впечатление они на нас производят и посредством каких органов в наших более грубых или более тонких телах мы на них отзываемся. Мы называем "светом" известного рода движения, действующие на глаз; мы называем мыслью известного рода движения, действующие на другой орган — мозг. "Зрение" происходит тогда, когда световой эфир образует волны от какого-нибудь предмета к нашему глазу; "мысль" рождается, когда в мысленном эфире волны пробегают от предмета к нашему мозгу. Первое явление таинственно не более и не менее второго.
Имея дело с умом, мы увидим, что изменения в расположении его материи вызываются воздействием мысленных волн, и что при конкретном мышлении мы заново переживаем первоначальные воздействия извне. Познающий обнаруживает свою деятельность в этих вибрациях, и всё, на что они могут ответить, т. е. что они могут воспроизвести, и есть Знание. Мысль есть воспроизведение в разуме Познающего того, что "Не-Я". Часть "Не-Я" вибрирует и т. к. Познающий вибрирует в ответ, то эта часть делается познаваемой. Материя, вибрирующая между ними, делает возможным познание, заставляя их войти в соприкосновение друг с другом. Таким образом устанавливается и поддерживается непрерывная цепь между Познающим, Познаваемым и Познанным.
Глава вторая
Творец иллюзии
"Став равнодушным к объектам восприятия, ученик должен найти Раджу чувств, Творца мысли, того, который пробуждает иллюзию. Ум есть великий убийца Реального".
Так гласит один из отрывков, переведенных Еленой Петровной Блаватской из "Книги Золотых Правил", этой прелестной поэмы в прозе, составляющей один из её лучших даров миру. Нет названия, более значительного для определения ума, как "творец иллюзии".
Ум не есть Познающий и их следует отличать один от другого. Много затруднений и смещения в понятиях происходят от того, что ученик забывает делать различие между тем, кто познает, и умом, который не более как орудие, инструмент для приобретения познания. Это равносильно тому, как если бы ваятеля отождествляли с его резцом.
Ум в своей основе двойствен и материален, будучи составлен из оболочки тонкой материи, которую называют "телом причинности" и и манасом, абстрактным умом; и оболочки, из более грубой материи, называемой ментальным телом, и низший манас или конкретный ум, который есть ничто иное, как отражение в атомической материи того аспекта Высшего "Я", который представляет собою Познание. Конкретный ум ограничивает "Дживу", которая по мере того как самосознание увеличивается, становится скованной им со всех сторон. Подобно тому, как человек, намеревающийся делать какую-нибудь работу, и надевающий толстые перчатки, замечает, что его руки утрачивают при этом свою чувствительность, гибкость и способность подбирать мелкие вещи и сохраняют способность схватывать лишь крупные предметы и ощущать лишь грубые прикосновения, — то же самое происходит и с Познающим, когда он облекается в земной ум. Рука в перчатке осталась та же, но её способности сильно уменьшились. Познающий, проявляющийся через мозг, не изменился, но силы его чрезвычайно ограничились в своих проявлениях.
Слово "ум" мы будем употреблять в дальнейшем по отношению к конкретному разуму, т. е. "ментальному телу" или к низшему манасу.
Ум есть результат прошлого мышления, и он видоизменяется постоянно совершающимися мышлением. Он есть нечто вполне точное и определённое, обладающее известными свойствами и недостатками, определённой силой или слабостью, которые являются следствием деятельностей в предыдущих жизнях. Он таков, каким мы его сделали; если мы и можем изменить его, то очень медленным процессом. Мы не можем подняться над ним одним усилием воли, или сразу исправить его недостатки. Каков он ни есть, он — наш собственный, он — часть "Не — я", приспособленный для нашего пользования, и только посредством него мы можем познавать.
Все результаты нашего прошлого мышления остаются с нами в виде нашего ума, и каждый ум обладает своим строем и своей быстротой вибраций и находится в состоянии вечного движения, представляя ряд вечно меняющихся картин. Каждое впечатление, приходящее к нам извне, отражается в том же круге действия, и все уже существующие вибрации видоизменяют вновь проникшую вибрацию и сами изменяются под влиянием её. Таким образом, результат нового впечатления или новой вибрации не есть точное воспроизведение последней, а её комбинация с ранее уже существовавшими вибрациями. Прибегнем опять к сравнению, возьмём на этот раз свет. Если мы будем держать перед глазами кусок красного стекла и начнём смотреть через него на зелёные предметы, то они покажутся нам чёрными. Вибрации, дающие нам ощущение красного, пересекаются теми, которые дают ощущение зелёного и глаз, благодаря этому, получает иллюзию черного цвета. То же самое происходит, когда мы смотрим на синий предмет через желтое стекло. В каждом из этих случаев служащее посредником цветное стекло передает впечатление цвета, отличающегося от того, которым обладает тот же предмет, рассматриваемый простым глазом. Даже глядя на предметы простым глазом, мы их видим уже до некоторой степени измененными, потому что и сам глаз видоизменяет получаемые им вибрации — и в гораздо большей степени, чем многие думают. Влияние ума, при посредстве которого Познающий созерцает внешний мир, очень похоже на влияние цветного стекла на окраску рассматриваемых через него предметов. Познающий не сознаёт этого влияния ума, как не сознавал бы человек, никогда не видавший ничего без красного или синего стекла, какого рода изменения производят эти стекла в истинной окраске пейзажа.
Это и есть поверхностный и очевидный смысл того, почему ум называется "творцом иллюзии". Он представляет нам только искажённые вибрации, соединения его самого с внешним предметом. Если же взять это название в более глубоком смысле, ум есть "творец иллюзий", потому что все эти искажённые изображения лишь отображения внешнего вида предмета, а не сущности его. Тени теней, вот все, что он дает нам. Но пока мы остановимся лишь на тех иллюзиях, которые возникают вследствие присущей ему природы.
Наши представления о мире были бы совсем иными, если бы мы могли его узнать таким, каков он есть, даже в одном его феноменальном виде, а не через посредство вибраций, видоизмененных умом. И это не невозможно, по крайней мере для тех, кто достиг большого прогресса в управлении своим умом. Вибрации ума могут быть прекращены, если из него удалить сознание; тогда впечатление от внешнего предмета дает изображение, совершенно сходное с ним, т. к. вибрации, не смешанные с вибрациями самого наблюдателя, будут тождественны по качеству и количеству с предметом, вызвавшим впечатление. Или же сознание может отделиться и проникнуть в рассматриваемый предмет и таким образом непосредственно испытать его вибрации. В обоих случаях получается истинное познание предмета. Идея в мире ноуменов, феноменальный аспект которых выражается формами, может быть также познана, но только через посредство сознания, которое действует в каузальном теле (теле причинности), не затрудняемое конкретным умом или низшими проводниками.
Та истина, что мы познаем лишь впечатления от вещей, а не сами вещи, получает большое значение, если её применять в практической жизни. Она нас учит смирению и осторожности и развивает в нас готовность воспринимать новые идеи. Мы теряем нашу инстинктивную уверенность в верности наших наблюдений и научаемся анализировать себя прежде, чем осуждать других. Вот пример, который послужит для выяснения нашей мысли. Я встречаю человека, вибрации которого дополняют мои собственные вибрации. Встречаясь, мы взаимно погашаем друг друга; поэтому мы не любим друг друга, не находим ничего друг в друге и каждый из нас удивляется, как может кто-нибудь находить другого умным, когда мы сами не находим в нем ровно ничего интересного. Если же я достиг до известной степени самосознания, такое удивление исчезает, по крайней мере с моей стороны. Вместо того, чтобы думать о другом как о глупом, я спрошу себя: "Чего не достает мне, что я не могу отвечать на его вибрации?" Мы оба вибрируем и если я не могу воспринять жизни у его мысли, то только потому, что не могу воспроизвести его вибраций. Как же я могу судить о нем, пока сам не изменюсь настолько, чтобы быть в состоянии воспринимать его?" Мы не можем в значительной степени изменить других, но мы можем сильно изменить себя и нам следовало бы постоянно стремиться к расширению нашей способности восприятия. Мы должны стать подобны белому свету, который являет собой соединение всех цветов; он не искажает ни одного, потому что ни одного не отбрасывает и имеет силу отвечать каждому. Мы можем судить о нашем приближении к белизне по нашей способности отвечать самым различным характером.
