Одновременно я был занят завершением картины, работа над которой доставляла мне огромное удовольствие, с одной стороны, благодаря своему интересному сюжету, с другой, благодаря сопровождавшим это обстоятельствам. Мне разрешили работать в чудесном доме так называемого «Печального поэта», который был расположен по диагонали от моей выставки. В его унылой, располагающей к размышлениям обстановке расположилась моя студия. Большое помещение было необходимо, потому что все мои картины были до 9 метров высотой (29,5 футов).
Я занимался своими картинами с утра до ночи и наслаждался сказочной атмосферой этого древнего города. Иногда я оставлял работу, гулял по узким аллеям и глубже знакомился с этим раскопанным из-под лавы городом, тем более что у меня были ключи от всех домов.
На официальной презентации картины, которая произошла в завершение выставки, мне было сделано предложение принять участие в раскопках дома в Помпеи следующей весной. Можете себе представить, что это значило для меня. Без сомнения я достиг пика своей карьеры как художник, и мне казалось непостижимым, что мечта моей жизни — принять участие в раскопках — может осуществиться так легко.
Когда я вернулся в Стокгольм и, опьяненный успехом, начал готовиться к осуществлению своих планов, произошло нечто, что приглушило мои амбиции. Медленно, но неуклонно разворачиваясь, оно положило конец моей карьере как художника и всем моим планам на будущее. Нечто странное, невероятное вошло в мою жизнь, изменив мои мысли, ощущения, все мое сознание, и позволило мне шаг за шагом познать новую реальность. Все началось так.
День больших перемен. — Что происходит с моим магнитофоном?
В Стокгольме наступила весна, та робкая, ранняя весна в большом городе, признаки которой можно заметить на рассвете или на медленно темнеющем закатном небосводе. Приближалось время, когда я должен был принять участие в раскопках дома в Помпеи.
Этой весной мы с женой решили проводить выходные за городом. Погода была необычно солнечной и теплой, расцветающий сад был полон ароматов, и с раннего утра до позднего вечера можно было слышать пение птиц. В пятницу, 12 июня 1959 года мы выехали за город после обеда, и я в первый раз прихватил с собой магнитофон, чтобы записывать голоса птиц.
Наш загородный дом располагался в уединенном месте: большой сад, немного запущенный, рядом лес и озеро с камышом — все это создавало благоприятные условия для множества разнообразных птиц. Птичье пение интересовало меня с детства.
День был солнечный, и по прибытии за город мы первым делом отправились к озеру, чтобы принять солнечные ванны. Было около четырех часов, и я решил, как запланировал, начать запись голосов.
Когда мы пришли в лесной домик и устроились на мансарде, я поставил новую пленку и поместил микрофон поближе к открытому окну, занавешенному тонкой нейлоновой сеткой. Через некоторое время рядом с домом присел зяблик, и я включил магнитофон.
Примерно через пять минут я проверил записи. То, что я услышал, было очень странно. Это был свистящий или шипящий звук, похожий на звук душа, сквозь который можно было различить щебетание зяблика, но так, как если бы оно доносилось издалека.
Сначала я подумал, что что-то повредилось во время поездки. Тем не менее, я включил магнитофон еще раз и начал записывать. Моя вторая запись была такой же, как и первая: я услышал странное шипение и отдаленное чириканье зяблика. Затем послышался трубный звук, словно возвещающий о чем-то. Я слушал с все возрастающим удивлением, когда внезапно мужской голос начал говорить по-норвежски. Хотя голос был очень тихим, но я ясно понимал слова. Мужчина говорил о «ночном пении птиц», и я слышал щебечущие, свистящие и плещущие звуки, а сквозь них слышалось чириканье воробья.
Внезапно птичий хор смолк, и вместе с ним пропал и шипящий звук. Через несколько мгновений раздался щебет зяблика, а в отдалении можно было услышать синицу — магнитофон снова исправно работал.
Что же в действительности произошло? Мне было совершенно ясно — это норвежская радиопередача. Но ведь единственный наш радиоприемник мы оставили дома, и он был выключен. Нигде поблизости радио не было — наше местечко располагалось изолированно и далеко от ближайшей деревни. Кроме того, таинственная передача сначала внезапно включилась, а потом выключилась.
Конечно, возможно, что при определенных обстоятельствах магнитофон может работать как радиоприемник. Но не примечательно ли, что из всех людей, слушающих птичьи голоса, только я один услышал пение ночной норвежской птички именно в тот момент, когда включил магнитофон? Может быть, какой-то невидимый разум пытается таким удивительным образом привлечь мое внимание? Очень странно!
Вопрос об Анастасии. — Во мне просыпается любопытство. — Слушать — трудное искусство. — За мной наблюдают. — Откуда же эти голоса?
Чтобы Вы лучше поняли все нижеследующее, я должен упомянуть, что последние два года я вел специальные передачи по истории культуры на Шведском радио. Последняя была посвящена трагической судьбе Российской империи, закончившейся убийством царской семьи в Екатеринбурге. Вопрос оставался открытым: можно ли считать драму, происшедшую с императорской семьей в ту ужасную ночь, законченной? Я внимательно исследовал «Дело Анастасии» и смог раздобыть много очень ценных русских книг, часть которых не переводилась на иностранные языки. Благодаря своим собственным исследованиям, я, как мне казалось, приблизился на шаг к раскрытию истины и решил предложить манускрипт со своей версией происшедшего Шведской радиовещательной компании.
Однако я встретил сопротивление со стороны режиссера программ ы, и дело было положено под сукно до дальнейшего распоряжения. Тем не менее, судьба Анастасии не давала мне покоя, и я продолжил свои исследования. В истории человечества достаточно ярких примеров того, как самое, казалось бы, невероятное, оказывалось шокирующей правдой.
В случае с Анастасией трагические перипетии ее судьбы связаны с ее удивительным спасением и последовавшей за этим бесконечной чередой бед и лишений. Ее спасение оказалось трагически безнадежным, и можно задать вопрос, не была бы смерть для нее более милосердным исходом.
Весь мой стол был завален переводами, планами, записями и книгами об Анастасии, и я посвящал этому все свое время. Только вечерами я включал магнитофон, потому что надеялся сделать побольше записей из таинственного источника, из которого происходило пение норвежской птицы, не дававшее мне покоя.
Ничего необычного не происходило до 12 июля. Я уже не помню точно, который был час, на улице было уже темно, за окном светил полумесяц. У меня еще не было наушников, позволяющих различать почти неслышные звуки. Я полагался лишь на маленькую контрольную лампу на магнитофоне, которая зажигалась оранжевым светом при приеме электромагнитных импульсов.
В комнате было темно и спокойно, и я начал засыпать. И тут произошло нечто, что сразу привело меня в чувство. Внезапно контрольная лампочка начала вспыхивать, мигать и дрожать, то полностью выключаясь, то начиная мигать снова. На пленку записывалось что-то, что я должен был услышать. Я в напряжении и нетерпении застыл возле магнитофона.
Когда вспыхивание прекратилось, и я прослушал пленку, выяснилось, что я мало что могу разобрать, потому что слушать мешает вибрирующий шум. В этот вечер я был очень утомлен и решил изучить записи более внимательно на следующее утро.
В последующие дни мне стало ясно, что я еще не готов к такой трудной задаче как слушать. Меня все время сбивали с толку и отвлекали громкие сопровождающие шумы, и я не представлял себе, как от них избавиться. Кроме того, как я уже упоминал, у меня не было наушников, которые могли бы помочь мне при прослушивании.
После нескольких часов напряженной работы я начал привыкать к постороннему шуму, и вдруг из хаоса звуков начал появляться приятный мужской голос. Он говорил по-английски с большой убедительностью и необычной интонацией.
После небольшой паузы стало слышно имя Черчилль, и тут внезапно другой мужской голос начал говорить по-немецки. Хотя акцента не было, но фразы были построены грамматически неправильно. Голос произнес буквально: «Царь-страна мы должны весной поговорить».
«Царь-страна» — не странно ли это? Я сразу подумал об Анастасии.
«Фридрих, за тобой наблюдают», — добавил тот же голос с глубокой выразительностью.
