Я последовал ее совету, и ее разум помог мне расслабиться и освободиться от всех умственных микро-тревог. Вскоре, с ее помощью, я вновь почувствовал, что плыву сквозь время мимо отдаленных вспышек других своих жизней. Лия не хотела, чтобы мы рассматривали их подробно, поэтому мы продолжили свое путешествие по могучей реке времени.
Вскоре я четко сфокусировался на жизни, которая прошла на теплом острове в Тихом океане. Я жил спокойно и мирно в немногочисленной полинезийской общине. Там прошло мое детство, там я вырос и стал взрослым мужчиной. Я женился на прекрасной темноволосой девушке, в которой сразу же узнал Кэрол, хотя выглядела она совершенно не так, как в 2150 году. У нас родилось несколько детей, из которых двое были очень похожи на Нила и Джин.
Жизнь на тихоокеанском острове строилась на принципах сотрудничества и любви. Нашу общину возглавлял очень мудрый и терпеливый человек, который, казалось, мог решать проблемы, когда они находились еще в зачаточном состоянии. К тому времени, как я достиг среднего возраста, он был уже очень стар, тем не менее я узнал в нем душу Раны. После его смерти мне предложили стать главой общины, и я прожил много счастливых лет до прихода белокожих торговцев.
Я был уже стариком, когда на наш остров приплыли огромные суда с жестокими и жадными белыми людьми на борту. Я пытался предупредить своих людей о злости, которая, как я чувствовал, переполняла этих незнакомцев, но островитяне, как любопытные дети, не могли устоять перед странной притягательностью этих существ.
Однако увлечение белыми людьми длилось недолго: уплывая, они начали забирать с собой наших молодых мужчин и женщин. Наступил день, когда, завидев вдалеке белые паруса, приближающиеся к острову, мы все старались спрятаться. Но наш остров был маленьким, а белые люди стали высылать отряды на поиски тех, кто прятался. Тогда я решил организовать побег на другой остров, но нас поймали, а меня, как зачинщика, казнили.
За этой жизнью последовало очень приятное пребывание на высших уровнях астрального плана, где я встретился со всеми своими старыми друзьями и на короткое время соединился с Лией. Мы вместе планировали новые воплощения, благодаря которым смогли бы продолжать борьбу с теми микро-желаниями, которые нас еще разделяли. Лия первой покинула нас и воплотилась мужчиной из британской знати конца XVIIвека. За ней и я покинул свое астральное пристанище, и моя душа воплотилась в североамериканского индейца, жившего в начале XIX столетия.
В той жизни я посвятил себя философии и целительству и стал уважаемым шаманом. Состарившись, я большую часть времени учил детей жить в любви и с благодарностью принимать весь отрицательный и положительный жизненный опыт. Несмотря на то что мое учение встретило сопротивление более воинственных членов племени, никто открыто мне не перечил, потому что моя репутация целителя была очень сильна. Я убежден, что в то время мог бы полностью изменить жизнь своего народа, если бы не помешали белые завоеватели. Однажды, когда почти все мужчины ушли на охоту, в наше поселение ворвались солдаты, которые убивали всех, кто попался им под руку, не жалея ни женщин, ни детей, ни стариков. Я погиб, защищая своих учеников (в некоторых из них та часть меня, которая была «посторонним наблюдателем», узнала членов моей Альфы в 2150 году.)
Когда мое сознание вновь вернулось комнату СИ, я спросил у Лии, почему я должен был перенести столько трагедий и разочарований. Она немного подумала, а затем ответила вопросом на вопрос.
— Из тех семи жизней, которые ты сейчас увидел, Джон, — спросила она, — какой самый важный урок ты вынес?
— Точно не скажу, Лия, — ответил я. — Рано или поздно все мои надежды и благие начинания что-то разрушало, и я умирал разочарованным и неудовлетворенным.
— Одно лишь твое микро-«я» было разочаровано и неудовлетворено, — подсказала Лия, — и только твои микронадежды и микро-начинания не находили воплощения в реальности. Другими словами, плохие семена, посаженные тобой, принесли урожай разочарований и горя, а семена хорошие и здоровые принесли тебе ощущение счастья и удовлетворения.
— Но в двух последних жизнях я умер, защищая других, — запротестовал я.
— Не в этом дело, — ответила Лия. — Твое разочарование было вызвано микро-сопротивлением. Ты чувствовал, что то, что происходит с твоим народом, плохо и несправедливо. Ты отказался принять это как опыт, необходимый для дальнейшего роста, который давался в нужное время в нужном месте и который сознательно выбрала каждая душа, с которой это произошло.
— Ты хочешь сказать, что я должен был приветствовать убийство своих соплеменников в этих жизнях? — спросил я.
— Только развив в себе Макро-осознание, ты смог бы принять микро-жестокость, похоть и жадность с пониманием и любовью.
— Но благородный человек должен бороться с несправедливостью, — настаивал я.
— В микро-перспективе, — пояснила Лия, — увидев несправедливость, ты должен с ней бороться. Но в Макроперспективе несправедливости не существует. С нами происходит только то, что мы сами для себя создали. Так чему же ты сопротивлялся, с чем ты боролся?
— Думаю, с уроками, которые я выбрал для собственного развития, — ответил я.
— Правильно, — улыбнулась она. — В Макро-перспективе космического единства мы ясно видим, что любое сопротивление оборачивается против нас. Мы понимаем, что нам придется принять последствия своих собственных мыслей и действий — как положительных, так и отрицательных. Только человеку, глядящему на мир с микро-позиции, кажется, что существует еще какая-то несправедливость или какой-то враг, кроме него самого.
— Человеку потребуется не одна жизнь для того, чтобы это понять, — сказал я.
— Да, для человека это сложно, — согласилась она, — но в нашем распоряжении неограниченное количество жизней. В отличие от микро-религии, мы не считаем, что есть некий вечный ад, где нас наказывают за наши бесконечные ошибки. Это действительно было бы ужасно несправедливо.
— Мне кажется, — сказал я, — что, пока я не контактирую с другими микро-людьми, у меня нет проблем.
— Кроме скуки, — кивнула Лия. — Но когда ты избегаешь других, ты медленно учишься, потому что не видишь своих собственных недостатков.
— Что ты этим хочешь сказать? — спросил я.
— Только то, что ты чувствуешь себя неловко и неуверенно с другими людьми, когда не знаешь, как себя с ними вести, то есть когда считаешь, что они представляют угрозу для тебя. К примеру, если бы в двух своих последних жизнях тебе удалось победить врагов или увести соплеменников в безопасные места, ты был бы доволен собой. Но это микроудовольствие только отдалило бы время, когда ты неизбежно должен был бы получить необходимый жизненный урок и продолжить свое развитие.
— То есть если бы это не произошло в одной жизни, то обязательно ожидало бы меня в следующей, — раздумывал я.
— В этой жизни, Джон, тебе не нравится видеть, как с людьми плохо обращаются и заставляют их страдать. Эволюционируя дальше, ты поймешь, что то, чего люди боятся или что ненавидят в других, — это всего лишь их собственное негативное прошлое. Ты, например, в своих прошлых жизнях жестоко обращался с рабами, а в этой жизни не терпишь жестокости в других людях, — объяснила Лия.
— Ты хочешь сказать, что мы чувствуем себя неловко с другими, боимся или ненавидим их только потому, что видим в них свое собственное прошлое «я».
Лия поцеловала меня и сказала:
— Ты очень быстро учишься, Джон.
— Ну, — проворчал я, — если бы ты смотрела на все это в Макро-перспективе, то была бы счастлива, даже если бы я был самым неспособным учеником в мире.
Лия звонко рассмеялась и признала:
— Ты прав, Джон. Я поддерживаю Макро-перспективу лишь в течение кратких промежутков времени. Но я помню об этих моментах, и это помогает мне бороться с микро-перспективой, которая может наполнить меня страданием и несчастьем.
— Значит, — сделал я вывод, — основная разница между микро- и Макро-человеком — это способность к ретропознанию, или способность помнить свое прошлое.
— Верно, — ответила Лия, — мы страдаем от страха, разочарований и неполноценности лишь настолько, насколько забыли о своем прошлом. Добровольная амнезия всегда является результатом наших отчаянных попыток отдалить уроки-испытания, которые нам не удалось пройти в прошлом.
— Значит, единственный выход — все помнить, — сказал я.
— А когда мы будем помнить обо всем, в том числе об иллюзорности своей обособленности, — пообещала Лия, — мы разовьем в себе полное Макро-осознание.
— Следовательно, согласно Макро-философии, учиться — это просто вспоминать, — подвел я итог.
— Так и есть, — ответила Лия, — но только в Макро-, а не в микро-перспективе. За сегодняшний день ты очень много всего вспомнил. Теперь тебе пора возвращаться в свою Альфу.
