Вроде такая естественная вещь, как секс, — и так трудно от нее избавиться! Да, люди могут его трансцендировать, но никто не может от него избавиться.
Позвольте мне кое-то вам рассказать. На днях я прочел, что один психолог, Поль Камерон, утверждает, что представители мужского пола проводят очень много времени в размышлениях о сексе. В исследовании участвовали четыре тысячи человек, и он обнаружил, что мужчины в возрасте от двенадцати до семнадцати лет думают о сексе каждые две минуты. Такая же статистика просматривается и с наступлением совершеннолетия и падает до одного раза каждые пять минут только к среднему возрасту — то есть к сорока годам — и в конце концов уменьшается до одного раза в десять минут после шестидесяти пяти.
Представительницы женского пола задумываются над сексом каждые две с половиной минуты в подростковом возрасте — да, их можно назвать более святыми, разница в полминуты, — раз в три минуты в первые годы после совершеннолетия, раз в десять минут в среднем возрасте — сорок-сорок пять лет, и раз в двадцать минут после шестидесяти пяти.
И это тоже, мне кажется, только из-за обусловленности — потому что женщины на протяжении веков были обусловлены сексуальными запретами больше, чем мужчины. От них ожидалось, что они будут оставаться девственницами. Это тоже мужское эго.
Почему? Почему вы должны пытаться найти в жены девственницу? Почему? — это мужское эго. Мужское эго хочет быть во всем первым, быть первым везде! Поэтому женщина вынуждена оставаться девственницей. А мальчики — это мальчики. От мальчиков не ждали девственности, но девочек очень сильно ограничивали. Женщины были более подавлены. Но даже за тысячи лет подавления — отличие только в полминуты. Немного. Так что, леди, пожалуйста, не чувствуйте себя слишком святыми.
В целом, это очень важное исследование. Оно показывает, насколько естествен секс. Но если вы создаете чувство вины, если вы заставляете людей чувствовать, что это грех, вы разрушаете их уважение к самим себе. И вы заставляете их бояться. Так называемые религии заставляют вас бояться мучений в аду, вдобавок они делают вас жадными — вы получите свое вознаграждение на небесах, если будете следовать их диктату. Вот главное: жадность и страх... А между ними — чувство вины.
Когда отца Сирхана, убийцы сенатора Роберта Кеннеди, спросили, почему его сын это сделал, и как он мог это сделать, старик ответил: «Я даже не знаю. Я раздавлен и смущен. Я учил своих детей бояться Бога».
Этот человек сказал: «Я учил своих детей бояться Бога, поэтому я очень смущен тем, как он мог совершить такое уродливое, такое страшное деяние, такую ужасную вещь». Но старик не понимает, что страх перед Богом — это и есть главная причина. Только из-за страха он мог совершить такое.
Если вы слишком боитесь — если вы слишком боитесь быть собой — тогда есть две возможности: либо вы станете так называемым лже-святым, вы притворитесь тем, кем не являетесь, либо вы станете преступником, отстаивая свои права вопреки закону. Но в обоих случаях вы становитесь ненормальными. Страх порождает ненормальность. Либо вы становитесь святым — так называемым святым, махатмой, лицемером — или же вы становитесь преступником. Все зависит от вашей реакции. Если вы трусливый человек, то вы станете махатмой, если вы храбрый человек, вы станете преступником. Но и то, и другое неправильно. Не нужны ни трусливые святые и лицемеры, ни смелые преступники.
Нужны смелые святые, нужны храбрые святые — это совершенно другое. Вы не можете создать их с помощью страха. И из-за мелочей человека заставили так бояться.
Послушайте эту историю.
Жил-был английский мальчик по имени Орри. Он был из очень бедной семьи. По вечерам, когда им не хватало еды на ужин, они прибегали к приготовлению блюда, известного как воробьиный пирог. И вот однажды в дверях его встретила мать и велела ему добыть несколько воробьев для пирога.
Лучшим способом охоты на них было пойти к роще на кладбище, поздно вечером. Орри осторожно подкрался, готовясь нанести мощный удар большой палкой, как вдруг упал в свежевырытую могилу, пока еще никем не занятую. Он пытался выбраться, но накануне прошел дождь, и края ямы скользили, как стекло.
Он знал, что мать пошлет кого-нибудь за ним, что она и сделала — она отправила его старшего брата. Но как только тот приблизился к могиле, случилась еще одна ужасная вещь — он тоже свалился в ту же могилу. Было темно, он не знал, что тут не один, поэтому он упирался и отталкивался, но на его конце могилы накануне прошел не меньший дождь, чем на противоположном, и чем сильнее он упирался и отталкивался, тем больнее падал на дно.
Маленький Орри наслаждался зрелищем, но он знал, что все хорошее когда-нибудь заканчивается, и поэтому решил привнести в ситуацию как можно больше драматизма. Он сел прямо в своем конце могилы, набрал воздуха в грудную клетку и со всеми жуткими и ужасными интонациями, на какие только был способен, произнес: «Дружище, почему ты не дашь человеку отдохнуть с миром?»
На другом конце могилы воцарилась гробовая тишина, потом нечто вроде ракеты взмыло над головой Орри, и его брат, который не мог преодолеть и шести футов, чтобы вылезти из могилы, с первого прыжка махнул на двадцать футов выше ее.
Страх работает! Священники рано об этом узнали — страх работает. Создайте страх, и тогда вы можете заставлять людей делать то, что хотите. Страх создает такое напряжение, что человек ставит на карту всю свою жизнь.
Вы уходите в монастыри... Люди живут в монастырях из страха, они усердно борются с сексом, с пищей, со сном. Это просто страх, страх перед адом. Или жадность — что есть другой аспект того же явления. Жадность и страх — две стороны одной монеты. Жадный человек — это боящийся человек, а напуганный человек — это жадный человек. По-настоящему смелый человек лишен и жадности, и страха. Он проживает свою природу естественным образом.
Выдающийся политик, будучи кандидатом на важный городской пост, сказал трем неграм, что он подарит жирную индейку тому, кто назовет лучшую причину быть республиканцем.
Первый сказал: «Я республикан, потому что республиканы дают черным свободу».
«Очень хорошо, Питер, — сказал политик. — Теперь, Билл, позволь мне услышать тебя».
«Ну, я, это, республикан, потому что они дают нам налоговых льгот».
«Отлично, — воскликнул политик. — Теперь Сэм — что ты можешь сказать?»
«Босс, — сказал Сэм, почесывая голову и переминаясь с ноги на ногу. — Я республикан, потому что я хочет та индейка».
Люди религиозны либо из страха, либо из жадности, они не религиозны из осознанности или из любви. Именно религии, которые создают в человеке чувство вины, и породили нерелигиозный мир.
Остерегайтесь — потому что тот же механизм был запущен и в вас. Все несут в себе чувство вины, как будто вы от природы неправы, как будто быть естественным значит быть неправым. Злость — это неправильно, секс — это неправильно, насыщаться — это неправильно, смех — это неправильно... все хорошие вещи кажутся неправильными.
Репрессии над человеком продолжаются. Но как бы ни подавляли человека, природа продолжает отстаивать свои права. Вы подавляете, а она защищает. Когда она защищает, и вы вынуждены что-то делать против вашего ума, тогда возникает чувство вины — тогда вы знаете, что вы снова пали, вы снова согрешили.
Освободитесь от вины. Если вы хотите действительно приблизиться к Богу, будьте свободными от вины. Принимайте природу, приветствуйте ее. Она совершенно прекрасна.
Секс — это хорошо, иногда даже злость — это хорошо. Когда я говорю «иногда», я имею в виду, что каждый раз, когда гнев спонтанен, это хорошо. И если вы позволяете злости эту спонтанность, вы никогда не будете накапливать злость, вы не будете несоразмерно взрываться. Ваш организм будет чистым, это будет что-то мгновенное — что-то происходит, и вы откликаетесь.
Если ваша злость спонтанна, по делу, является откликом, правдива по отношению к моменту — не реакция, а отклик — в ней есть красота. Вы просто сообщаете всем, что вы живы, ничего более.
Но если вы подавляете свой гнев — чувствуете, что злость — это плохо, злость — это дурно, не делайте этого. Когда чувствуете злость, улыбаетесь, продолжаете улыбаться, — вы накапливаете яд. Спустя какое-то время наступает предел — когда яда накопится слишком много, он взорвется. И он взорвется в ситуации, где вы будете выглядеть глупо, по-дурацки, безумно, потому что ситуация не требует такого проявления. Вы этого не замечали? Когда вы по-настоящему злитесь из-за подавления, вы всегда неуместны, ваш отклик не по делу. Он исходит из прошлого.
Например, на протяжении нескольких дней вы подавляли свой гнев в офисе, на рынке, с друзьями, в клубе, потом однажды внезапно он прорывается на вашего ребенка: вы его сильно бьете и делаете вид, что это для его же блага. Вы знаете, что он был только предлогом, что бедный ребенок совершенно без надобности страдает из-за вашей злости. И ребенок видит, что он ничего не сделал, по крайней мере, не в той степени, чтобы так жестко обращаться с ним. Вы знаете, что на лицо ребенка вы спроецировали лицо вашего начальника, вы спроецировали лицо своей жены, вы спроецировали столько лиц, столько ситуаций. И бедный ребенок стал жертвой.
