Но вернемся к повседневной жизни заключенных. Какие изменения их ожидают?
После быстрого фазового скачка «сингулярности по Винджу» прочие изменения будут медленными, растянутыми на десятилетия, и воспримутся как вполне естественные. Вероятнее всего, что каждый человек как жил, так и будет жить. Пить, есть, развлекаться, заниматься сексом, ходить на работу. Но жизнь окажется в рамках весьма жестких: кроме тоталитарного полицейского политического строя, в едином планетарном государстве постепенно реализуется мечта Циолковского — кастовая система. Человек будет становиться все счастливее, исчезнут вредные привычки, избыточная эмоциональность, тяга к грубым удовольствиям. Новая единая религия даст людям то, чего не могли дать старые — мощные экстатические трансовые и галлюцинаторные переживания и чувство подлинного «братского единства». Размножение людей половым путем приостановится до гипотетического момента, когда возникнет необходимость в увеличении численности заключенных. Впрочем, это размножение уже не будет иметь ничего общего с нынешним половым размножением — скорее с клонированием или дублированием.
Таким образом, тюрьма в ближайшее время сможет перейти на почти полное самоуправление, дав охране долгожданный отдых.
Нет ли здесь противоречия? Субъективно ведь человек будет ощущать себя счастливее, а он как заключенный должен страдать. Уверяю вас, очень скоро духовно-экзистенциальное страдание бессмертной человеко-клетки станет столь велико, что вряд ли сможет сравниться с любыми физическими страданиями. И никакие наркотики не смогут его облегчить.
Если говорить о конкретных сроках, то по историческим меркам все случится (я имею в виду реализацию «бессмертия» и сопутствующие ему преобразования) очень скоро — не позднее 2020 г. Но еще раньше — возможно, в течение 2006—2008 гг. — процесс станет очевидным и необратимым. Многие начнут бить тревогу, но предпринять что-либо на индивидуальном уровне будет уже очень сложно.
До восхода солнца оставалось совсем немного. Океан был тих и задумчив. Еле слышно шуршали волны, набегавшие на песчаный берег пляжа, потрескивал костер. Со стороны дома послышались голоса. Это Джейн и Джимми, закончившие вслед за мной ночную медитативную работу. Наверное, они тоже решили выйти и встретить рассвет.
Пару недель назад мы реализовали мою давнюю идею и купили небольшой дом на побережье Флориды. И вот уже несколько дней мы жили здесь втроем, поджидая, когда к нам присоединятся Кен, профессор Ч. и еще семь новых участников организации.
Времени мы зря не теряли: навели порядок в доме и вокруг него. Разумеется, я говорю не только о порядке на физическом плане, вроде генеральной уборки всех комнат и ремонта покосившейся изгороди. Главным нашим занятием была реорганизация информационно-энергетической структуры пространственно-временного континуума. А это включало в себя защитные мероприятия по созданию кокона диаметром в несколько сотен метров и с продолжительностью существования в несколько десятков лет. При необходимости кокон вместе со всем содержимым, включая его обитателей, мог полностью выпасть из этой реальности. Кроме того, на самый крайний случай нужно было подготовить тоннели для мгновенной эвакуации в другие пространства.
Конечно, мы перестраховывались. Никто из нас в ближайшие годы не собирался покидать этот мир — ни в телесном виде, ни тем более в бестелесном энергетическом состоянии. Ни о какой смерти и вовсе не могло идти речи. Надеюсь, вы уже понимаете, что я подразумеваю под «смертью» — внезапное изменение квантового статуса индивида, да еще и против его воли, да еще с обязательным стиранием памяти и перепрограммированием. Этот анахронизм все участники внутреннего круга организации уже преодолели.
Джейн приблизилась сзади почти неслышно. Я ощутил тепло ее тела, когда она прижалась ко мне.
— Мне вспомнились твои смешные юношеские стихи, Алекс. Помнишь?
На берегу бескрайнего моря
Дети строят песочный замок.
Высохнет море, состарятся дети,
Несокрушим лишь песочный замок.
Джейн вздохнула.
— Как забавно: то, что мы тут делаем, кому-то тоже может напомнить замок из песка.
Я слушал музыку ее голоса и ощущал, как в нежном танце сливаются наши энергии. Нет... Увы, сейчас не время.
— Гони прочь свою меланхолию, милая. Дети никогда не состарятся и понастроят еще множество замков, крепостей и дворцов!
— Странно... У меня такое чувство, будто нам предстоит скорое расставание.
Шум осыпающихся камней прервал нас. К костру вразвалку подошел Джимми. К слову сказать, костер играл в это прохладное раннее утро исключительно декоративно-эстетическую роль. В каждом из нас троих в тот момент циркулировала энергия — как в средних размеров атомной электростанции, работающей на полную мощность.
— Алекс, у меня к тебе серьезный разговор!
Джимми — лохматая шевелюра, резкие движения, эмоции через край. Ну-ну, я уже давно чувствовал, что назревает очередной бунт.
— Тебе надоела нудная энергетическая работа, чувак? Сядь, курни, расслабься!
Но Джимми не так-то легко сбить. Он пинает горящее полено, отскакивает от взметнувшегося ему навстречу снопа искр, машет руками — потом садится и говорит:
— Прикалываешься? Иногда мне кажется, что ты перестал видеть ситуацию в целом, Алекс!
Джейн тем временем молча смотрит на меня и как будто слегка улыбается. А может быть, это отблески огня играют на ее лице. Джейн, Джоконда...
— Ладно. Скажи, чего я, по-твоему, не вижу?
— Ты занял оборонительную позицию! А надо нападать!
— И как ты себе это представляешь?
— Как? Все просто: мы ломаем тюремную машину и перемещаем планету — целиком, со всеми людьми — на уровень выше!
— Предположим, у нас это получилось. Хотя для того, чтобы только сломать тюремную машину, нам придется в физических телах действовать одновременно на всех двенадцати станциях икосаэдра. Пусть даже серые не успеют связаться с руководством сектора галактики. Но что ты будешь делать с существующей на более высоком уровне Террой и ее обитателями? Она ведь в том же пространстве.
— И это ты меня спрашиваешь? Ты же сам говорил, что в таком случае произойдет обмен планет. Она окажется здесь, в самом центре сломанной тюремной машины. А ее обитатели, эти ангелочки, познакомятся с местными «ангелами»! И поделом им.
— Кому «им»?
— Да и тем и другим! Представляешь, какая катавасия начнется? Весь сектор галактики на уши встанет!
Джимми оглушительно захохотал, хлопая себя ладонями по ляжкам.
— Хорошо. Допустим, что это получилось. Но ты хоть отдаленно представляешь, что мы станем делать с планетарными гиперкомпьютерами, если они вдруг заработают? Не говоря уже об остальных артефактах, которыми буквально нашпигована тюремная планета?
— Подожди, подожди, Алекс. Какими-такими гипер-пупер-артефактами? О них ты ничего нам не рассказывал!
— Не рассказывал, потому что и сам не так уж много знаю.
Тут уже и Джейн оторвала взгляд от завораживающей игры пламени и, внимательно глядя мне в глаза, полуутвердительно-полувопросительно произнесла:
— Значит, как я и думала, мы здесь не только медитационный центр и убежище создаем? Есть и другие причины нашего поселения во Флориде?
— Есть. В детстве, любуясь океанскими закатами, я часто мечтал пожить там, где есть океанские восходы. Что может быть прекраснее солнца, поднимающегося из океана?
Все невольно повернули лица к пылающему золотом востоку. И в этот момент первый солнечный луч осветил наши лица.
— Только не говори мне, дорогой, что это связано с Бермудским треугольником.
В который раз Джейн поразила меня своей проницательностью. Я утвердительно кивнул, продолжая наслаждаться великолепием рождения нового дня.
— Ой-ёй-ёй, нет, только этого нам не хватало! Ты еще скажи, что купил по случаю подержанную советскую подлодку. Я под воду не полезу! — заголосил Джимми.
— Успокойся, пока что это в наши планы не входит. Тем более, что гиперкомпьютер под «треугольником» не самый главный. Зато он связан с главным и периодически находится в полурабочем состоянии.
В глазах моих соратников застыл немой вопрос.
— Хорошо, объясню подробнее. Наша планета, как вы уже догадываетесь, — не только тюрьма. Это еще и хранилище. И портал. Вообще это довольно странное место. И одна из самых загадочных и, несомненно, ценных вещей — главный гиперкомпьютер. Не спрашивайте меня, кто его создал и что на нем «считают» — сейчас, видимо, ничего. Уже много миллионов лет он бездействует. Возможно, изначально планета предназначалась именно для его хранения.
