Дорогие мои, в йоге нет особого символа и нет догмата веры — это же практическое учение, а практика применяется всегда в конкретных условиях. Люди все разные, и потому молчаливая практика вносит в любую схему свои коррективы. Отсюда такое многообразие систем: Тибетская йога (Тантра), Китайская йога (Даосская), Японская йога (Дзен) и другие красивые практики.
На Востоке, особенно в Индии, религиозные изображения рассматриваются как символы и служат лишь центром созерцания. Икона для садхака — всего лишь точка концентрации сознания, внешний аксессуар для перехода в медитацию. Это положение относится и к Шиве — покровителю йогов. Для йога звуковая мантра — обращение к Шиве, Шакти или Шуньяте (Великой Пустоте) — не просто крылатые слова, выражающие мысли. Это искреннее, горячее желание и глубокая вера, основанная на знании, создающая мощную мыслеформу. Мыслеформа вызывает внутренние энергетические вибрации, изменяющие весь организм в сторону задуманного. Это воздействие будет еще более эффективным, если весь организм будет чистым, и достигнет максимума положительных воздействий при сочетании внутренней чистоты и чистоты окружающей природы. Йоги распространяют свет своей мудрости по всему миру. Невидимые ментальные волны, посылаемые йогом, заставляют резонировать в унисон тысячи умов чистых людей. Но и словесными объяснениями йог тоже иногда рассеивает невежество крестьян и царей. Об этом говориться в притче «Бедный царь».
Могучий царь Дарий вел свое бесчисленное войско через горные хребты в Индию. На высоком перевале, покрытом льдом и снегом, он увидел совершенно обнаженного человека — йога-отшельника. Аскет сидел на ледяном камне и прятал голову в колени, чтобы защититься от холодного пронзительного ветра. Дария охватил порыв жалости. Царь снял с себя теплую накидку и протянул ее йогу. Но аскет отказался взять плащ, вымолвив: «Бог дал мне достаточно одежды, чтобы защитить меня от жары и холода. Всевышний подарил мне все, что нужно человеку. Отдай, пожалуйста, свою накидку тому, кто беден». Царя удивили слова йога, он улыбнулся, подумав, что разве кто-нибудь может быть беднее этого человека. И Дарий спросил тогда у аскета: «Где же мне найти такого бедняка?» Тогда праведник подошел к царю, поклонился и вымолвил: «О, великий государь, сначала ты ответь мне куда держишь путь и зачем?» Дарий объяснил: «Я иду с войском в царство моего врага, чтобы присоединить его земли и богатства к моим». Набожный аскет улыбнулся такому ответу и отчеканил: «Если тебе мало государства, которым ты владеешь, если ты готов отдать свою жизнь и жизнь тысяч людей ради того, чтобы завладеть еще несколькими квадратными километрами земли, ты бесспорно гораздо беднее меня. Поэтому оставь, пожалуйста, теплую накидку себе. Ты в ней нуждаешься гораздо больше меня». Царь задумался, а затем устыдился, заслышав такие слова от йога. Он понял всю иллюзорность славы, всю тщету богатств бренного мира. Дарий пал на колени и поблагодарил праведника за то, что тот открыл ему глаза на неразвитость его интеллекта и нищету духа. Затем царь развернул свою армию и вернулся с миром в свое государство. Потому что Дарий понял, что чувство удовлетворенности тем, что имеешь — самое большое богатство на свете.
Некий царь имел обычай спрашивать всех саньясинов, приходивших в его страну: «Кто выше: тот ли, кто, отрекшись от мира, становится саньясином, или тот, кто живет в мире и исполняет обязанности мирского человека?» Многие мудрецы пытались разрешить эту задачу. Некоторые утверждали, что саньясин выше, тогда царь требовал, чтобы они доказали это. И когда они не могли этого сделать, он приказывал им жениться и жить в миру. Затем приходили другие и говорили: «Семьянин, исполняющий свои обязанности, выше». И от них тоже царь требовал доказательств. И когда они не могли дать их, он также заставлял их жить жизнью домохозяев.
Наконец пришел один саньясин, и царь задал ему тот же вопрос. Саньясин отвечал:
— О царь, каждый велик на своем месте.
— Докажи мне это, — сказал царь.
— Я докажу, — сказал саньясин, — но ты должен прежде пойти со мной и жить несколько дней так же, как я, чтобы я мог доказать тебе то, что говорю.
Царь согласился, последовал за саньясином, вышел с ним из своей страны и, пройдя много других стран, дошел до одного большого царства. В столице, куда они пришли, происходила торжественная церемония. Царь и саньясин услышали бой барабанов, музыку и крики глашатаев; народ толпился на улицах в праздничных одеждах, и везде глашатаи возвещали о том, что должно было произойти. Царь и саньясин стояли и смотрели на происходившее. Глашатай возвестил, что дочь царя той страны собирается выбрать себе мужа из числа собравшихся.
Согласно старинному обычаю, царевны в Индии выбирали себе мужей таким образом. Каждая царевна имела свое представление о том, какой ей нужен муж: одна желала стать женой самого красивого человека; другая — самого ученого; третья — самого богатого. И каждая выбирала того, кто ей нравился. Так было и здесь.
Все соседи-царевичи нарядились в лучшие одежды и явились в город. Некоторые из них имели своих собственных глашатаев, провозглашавших их достоинства и объяснявших, почему они надеялись, что царевна выберет их. Царевну, в роскошном блестящем уборе носили в паланкине, и она смотрела и слушала; если ей не нравилось то, что она видела и слышала, она говорила слугам, несшим ее:
«Дальше!» — и больше не обращала внимания на отвергнутых женихов. Если же царевне нравился кто-нибудь из них, она бросала ему гирлянду из цветов, и он становился ее супругом.
Царевна была прекрасна, как заря, и ее супруг должен был получить все царство после смерти ее отца. Царевна хотела иметь мужем самого красивого человека, но не могла найти такого, который бы понравился ей. Уже много раз происходили подобные собрания, но царевна не могла выбрать себе супруга.
Это собрание было самым блестящим из всех; народу собралось больше, чем когда-либо. Царевна появилась в роскошном паланкине, и носильщики носили его с места на место. Но, по-видимому, ей опять никто не нравился, и присутствующие с разочарованием думали, что собрание и на этот раз закончится ничем.
Как раз в это время явился молодой человек, саньясин, прекрасный, как солнце, сошедшее на землю; он стал в стороне, наблюдая за происходящим. Паланкин с царевной приблизился к нему. И, как только царевна увидела прекрасного саньясина, она остановилась и набросила на него гирлянду цветов. Молодой саньясин схватил гирлянду и, сбросив ее с себя, воскликнул:
— Что за глупость! Я саньясин. Какой для меня может быть брак?
Царь, думая, что он слишком беден и поэтому не смеет жениться на царевне, сказал:
— За моей дочерью я даю половину царства сейчас и все царство после моей смерти, — и снова возложил гирлянду на саньясина.
Но молодой человек опять ее сбросил, говоря:
— Глупости! Я не хочу жениться, — и быстро ушел. Царевна же так полюбила молодого саньясина, что сказала:
— Я должна выйти за него замуж или я умру, — и последовала за ним, желая его вернуть.
Тогда саньясин, приведший царя, сказал ему: «Пойдем за ними», — и они последовали за ними, но на значительном расстоянии. Молодой саньясин, отказавшийся жениться на царевне, вышел из города и дошел до леса в нескольких милях от города; царевна последовала за ним, и те двое тоже.
Молодой саньясин хорошо знал этот лес и все запутанные тропинки в нем; он неожиданно свернул на одну из них и скрылся, так что царевна не смогла найти его. После долгих и бесполезных попыток она села под деревом и начала плакать, потому что не знала, как выйти из леса. Тогда царь и другой саньясин, подойдя к ней, сказали:
— Не плачь, мы покажем тебе, как выйти из леса; но теперь слишком темно, и мы не найдем дороги. Вот большое дерево, отдохни под ним, и рано утром мы проводим тебя.
На дереве в гнезде жила маленькая птичка с самкою и тремя птенцами. Эта птичка глянула вниз и, увидев под деревом людей, сказала своей жене:
— Милая, что же нам делать? В нашем доме гости; но теперь зима, и у нас нет огня.
Она вылетела из гнезда, нашла горящую щепку, принесла ее в клюве и бросила гостям; те собрали топлива и развели большой огонь. Но птичка еще не была довольна. Она опять сказала своей жене:
— Милая, как нам быть? Нам нечем накормить этих людей, а они голодны! Мы хозяева, и наш долг — накормить этих людей. Мы хозяева, и наш долг — кормить всех, кто приходит к нашему дому. Я сделаю, что смогу — я отдам им свое тело.
И с этими словами птичка бросилась в огонь и сгорела. Люди видели, как она упала в огонь, и попытались спасти ее, но было уже поздно.
Самка увидела, что сделал ее супруг, и сказала:
— Их трое, и на всех — только одна маленькая птичка. Этого мало; я не могу допустить, чтобы поступок моего супруга оказался напрасным — отдам и я им свое тело.
