Третье, что придёт, будет состоять в том, что человек познакомится со вполне определенными силами, посредством которых человек, я бы сказал, применяя лишь небольшие предварительные усилия, посредством гармонизации некоторых вибраций сможет высвобождать в мире большие механические силы. Своего рода духовному управлению машинами, механизмами, будет, таким образом, инстинктивно учиться человек, так что вся техника примет опустошающее направление. Но это опустошающее направление будет исключительно хорошо служить и нравиться человеческому эгоизму.
Это отрывок конкретного познания эволюции бытия, отрывок из жизненного познания, который, в основном, может правильно оценить лишь тот, кто прозревает, что недуховное восприятие жизни вовсе не может прийти к ясности относительно этих вещей. Недуховное воззрение на жизнь, — если бы когда–нибудь появилась вредная для человечества медицина, ужасное извращение сексуальных инстинктов, ужасная двигательная сила в чистой мировой механике, извращение сил природы посредством духовных сил, — недуховное мировоззрение не постигло бы всего этого, оно не заметило бы, как оно сбилось с правильного пути. Так спящий, когда он спит, не может видеть, когда к нему приближается разбойник, желающий его ограбить. Это ускользает от его внимания, он видит то, что наделано, лишь позже, когда просыпается! Но тогда это было бы очень дурным пробуждением для человека! Иначе он стал бы радоваться инстинктивному расширению своего знания лечебных сил, определенных процессов и определенных субстанций, почувствовал бы известную удовлетворенность, следуя определенным заблуждениям сексуальных инстинктов. Он начал бы превозносить это заблуждение как особо высокое развитие сверхчувствительности, свободы от предрассудков, непредвзятости! Отвратительное стало бы красивым, а красивое отвратительным в некотором отношении, и ничего из этого нельзя было бы заметить, так как все это стало бы считаться природной необходимостью. Но это было бы отклонением от того пути, который предначертало себе в самом человечестве собственное существо человека.
Я верю, что человек — овладев чувством того, как духовная наука проникает в образ мыслей — может подняться до серьезного отношения к таким истинам, как приведенные сегодня. Из этого можно почерпнуть то, что, собственно говоря, должно быть почерпнуто из всей духовной науки: считать эту духовную науку обязанностью, долгом жизни. Где бы мы ни были, дорогие друзья, что бы мы ни делали в мире, важно, чтобы мы могли питать в себе следующую мысль: наши деяния должны быть просветлены и пропитаны нашим антропософским сознанием. Тогда мы прибавим нечто к тому, чтобы человечество в верном смысле продвинулось вперед в своем развитии.
Было бы большой ошибкой для человека полагать, что истинная духовная наука, воспринятая серьезно и достойно, могла бы отвлечь его от практической, интенсивной работы в его жизни. Как раз истинная духовная наука пробуждает человека, пробуждает относительно таких вещей, которые я сегодня привел. Дорогие друзья, можно было бы спросить: а не вредна ли бодрственная жизнь для сна? Если мы возьмем такое сравнение, что прозрение в духовный мир относительно обычного бодрствования является дальнейшим пробуждением подобно тому, как обычное пробуждение является пробуждением ото сна, то тогда, чтобы понять это сравнение, мы можем задать вопрос — может ли в таком случае бодрственная жизнь принести когда–либо вред сну? Когда она не будет правильной! Если человек правильно проводит бодрственную жизнь, тогда и сон у него будет здоровым, но если человек проводит жизнь в дремоте или лени, или в удобствах, не работая, тогда и сон у него будет нездоровым. Также обстоит дело и относительно той жизни, которую мы усваиваем через духовную науку как бодрственную жизнь. Заложив в себе посредством духовной науки правильное отношение к духовному миру, мы достигнем того, что как посредством здоровой бодрственной жизни регулируется сон, так же точно посредством правильного отношения к духовному миру будет направлен по верному пути и наш интерес к обычной чувственной жизни.
Тот, кто наблюдает жизнь именно в наше время, тот сам должен спать, если он не станет внимательным к разным вещам. Как люди гордились, особенно в последние десятилетия, своей жизненной практикой! В конце концов, в последние десятилетия дошло до того, что те, которые больше всех пренебрегают идеальным, духовным, спиритуальным, как раз и заняли повсюду ведущее положение. И о практичности этой жизни можно было бы разглагольствовать до тех пор, пока человечество не было ввергнуто в пропасть. Теперь именно некоторые — большинство делает это совершенно инстинктивно — начинают ныть: "Должно прийти новое время, должны появиться разные новые идеалы". Но это всего лишь нытье. И если эти вещи наступят инстинктивно, без сознательного вживания в духовную науку, то они скорее послужат разрушению того, что должно быть пережито в бодрственном состоянии, чем какому–либо успешному переходу в развитии. Тот, кто сегодня разглагольствует перед людьми, используя те же слова, к каким они давно привыкли, иногда находит еще некоторое одобрение. Но люди должны будут приспособиться слышать другие слова, другие выражения, чтобы из хаоса вновь образовался социальный космос, социальный порядок.
Если в какую–нибудь эпоху люди, которые должны бодрствовать, упустят бодрствование и не поймут того, что должно было бы произойти в действительности, тогда не произойдет ничего настоящего, лишь призрак предшествовавшей эпохи будет бродить вокруг, — так же, как во многих религиозных общинах сегодня бродят лишь призраки прошлого, и как, например, сегодня в нашей юридической жизни часто еще бродит призрак древнего Рима. Именно в этом отношении в эпоху души сознательной духовная наука, должна сделать человека свободным, должна действительно привести его к наблюдению духовного факта: "Что делает Ангел в нашем астральном теле?". Абстрактно говорить об Ангелах и т. д., это в лучшем случае может послужить началом, успех должен достигаться благодаря тому, что мы говорим конкретно, то есть отвечаем на ближайший касающийся нас вопрос в связи с нашей определенной эпохой. Этот вопрос касается нас потому, что в нашем астральном теле Ангел ткет образы, эти образы должны формировать наше будущее, а это формирование должно осуществиться через душу сознательную. Если бы у нас не было души сознательной, тогда нам не нужно было бы заботиться об этом, тогда выступили бы уже другие духи, другие Иерархии для того, чтобы вызвать то, что ткет Ангел. Но так как мы должны развивать душу сознательную, то никакие другие духи не выступают для того, чтобы осуществить то, что ткет Ангел.
В египетскую эпоху ткали, разумеется, другие Ангелы. Но вскоре выступили другие духи, и замаскировали себя от человека, используя его атавистическое ясновидческое сознание. Итак, люди соткали — потому что люди эти видели это в своем атавистическом ясновидении — завесу, темный покров над деяниями Ангелa (einen dunklen Schleier ueber die Taten der Engel). Но сейчас человек должен снять с них покров. Поэтому он не должен проспать то, что вносится в его сознательную жизнь в эпоху, которая закончится еще до 3‑го тысячелетия. Возьмем из антропософски ориентированной духовной науки не только разные учения, возьмем также замыслы! И они дадут нам силы для того, чтобы мы были бодрствующими людьми.
Мы должны приучить себя бодрствовать. Мы можем обратить наше внимание на разное. Мы можем сразу начать с внимательности, бдительности, мы сможем заметить, что, в сущности, не проходит и дня, чтобы в нашей жизни не случилось чудо. Мы можем перевернуть предложение, которое я только что сказал. Мы можем сказать: "Если в какой–нибудь день мы не увидим в своей жизни чуда, то это значит, что мы его просто не заметили". Попробуйте вечером пересмотреть свою жизнь: вы найдете в ней маленькое или большое, или среднее происшествие, о котором вы можете себе сказать: оно так удивительно вошло в мою жизнь, так удивительно свершилось. Вы сможете достигнуть этого, если только вы начнете мыслить достаточно широко, если вы достаточно широко сможете объять своим душевным оком жизненные взаимосвязи. Но это совсем не делается в обычной жизни, так как обычно не спрашивают себя: "Что, например, помешало в чем–либо?
В большинстве случаев мы не беспокоимся о тех событиях, совершению которых что–то помешало, событиях, которые, если бы они наступили, основательно изменили бы нашу жизнь. За этими событиями, которые каким–либо образом удаляются из нашей жизни, содержится необычайно многое из того, что воспитывает нас бодрствующими людьми. "Что могло бы сегодня произойти со мною?", — если я каждый вечер поставлю перед собой этот вопрос и затем смотрю на отдельные происшествия, которые могли бы вызвать то или иное, то к этим вопросам присоединятся жизненные наблюдения, вносящие бдительность и самовоспитание. А это уже нечто такое, что может положить начало и само собой вести все дальше и дальше. Оно, наконец, приведёт к тому, чтобы мы не только узнавали, что значит в нашей жизни, если, например, утром в половине одиннадцатого мы хотели выйти из дому, но как раз в последнюю минуту пришел какой–нибудь человек, который задержал нас. Мы сердимся, что он нас задержал, но мы не спрашиваем: "Что могло бы случиться, если бы мы действительно, как планировали, вышли из дому в назначенное время? Что изменилось бы в этом случае?"
