Ознакомительная версия.
Словом, развернули торговлю братья-купцы Полтинниковы. Обе их лавки располагались рядом в деревянном одноэтажном, но длиннющем доме. Выходили они уже на Краснопрудную сторону, где к тому времени и пруды давно закопали, и песчаный карьер, где брали песок для строительства Москвы, давно засыпали. Место бойкое: сразу за лавками – стены монастыря, куда рекой текут паломники, прямо перед входом – торговая дорога из центра на Преображенскую заставу. Вот и потекли покупатели к оборотистым братьям. А у тех выручка возрастала день ото дня. И теперь уж не раз в месяц считали они доходы, а раз в неделю, потом и каждый день. Полушки-копейки превращались в полтинники, двугривенные с пятиалтынными и вовсе в рубли. Ну а рублик к рублику, известно, выйдет ассигнация. Глядишь, коли повезет, и «катенька» – сто рублей.
Вот однажды и решил один из братьев, Константин, набросить на маковую баранку полушечку. На одной-то маковинке незаметно, но ведь их же, понятно, связками берут. Ну а на него глядя, и Алексей, второй брат, на ландышевую да на валериановую настойки по полушечке накинул. Ну а чтобы торговать удобнее было, стал продавать обе настойки вместе, а тогда уж и выгода – на копейку пара.
Вот так от копейки к копейке и выросло все в цене у братцев. Окрестные жители стали глухо перешептываться: раньше то, что они в день закупали, обходилось куда дешевле. Нашлись и грамотные – подсчитали: покупки, что раньше стоили двугривенный, теперь-то в полтинник обходятся. А ведь пятьдесят копеек по тем временам большие деньги были. Одним словом – зарвались братцы-то!
Но однажды забрела в хлебную лавку к Константину старушка – благообразная, чистенькая, видно, паломница не из последних. Попросила сдобу-маковнину да калач ванильный. Полтинников поглядел на весьма ухоженную бабульку да и заломил цену:
– Калач с маковниной полтину стоят!
Старушка ручками всплеснула:
– Да как можно, внучок? Побойся Бога! Рядом со святым монастырем да такие цены!
Костюня и бровью не повел:
– Дорого – не бери!
Старушка белесыми ресничками захлопала:
– Сбавь цену, касатик! Уж очень кушать-то хочется, а денег всего ничего… Прояви милость, Христа ради!
Костюня только сплюнул себе под ноги:
– Всем по полтине дарить – сам в нищете сдохнешь! Нет денег, иди отсюдова!
Старушка от таких слов за сердце схватилась:
– Будешь еще свое счастье на полтины раздавать! Вспомянешь меня, да как бы поздно не оказалось!
Вышла бабушка из хлебной лавки да и юркнула в аптечную. Видно, сердце у нее сильнехонько прихватило. Уж что там у старушки с Алексеем вышло, неизвестно, но только дома за чаем выяснили братья Полтинниковы, что старушка им обоим в сердцах объявила: «Будете свое счастье на полтинники раздавать!» Ясно – неприятно все это. Но кто слушает старушек?!
Только с той поры пошли вниз дела и в хлебной, и в аптечной лавках. Прибыль упала – так и барышей вовсе нет! Братья затылки почесали и решили снизить цену. Сначала на копеечку сбросили, потом – на алтын, а после и вовсе как по ступенькам поскакали – на пятиалтынный, на двугривенный, а тут и к полтине подошли. Подсчитали да ахнули – с чего начинали, с тем и остались.
Ну а потом и вовсе к ним неделю никто не зашел. Сдобы, слойки засохли, баранки с бубликами плесенью пошли, ну а петушки на палочках с пряниками и вовсе подтаяли. Кто ж такое возьмет?! Да только поставщикам-то надо всю цену вернуть. На то честное купеческое слово дадено: после недели – расчет.
Словом, продавали – веселились, подсчитали – прослезились. Тут старушка-то и вспомнилась. Вспомнили братья, как она говорила: «Станете еще свое счастье на полтину раздавать, да как бы поздно не оказалось!» Константину и пришло на ум:
– Может, нам в монастырскую казну на благочестивых паломников вклады вносить? Как считаешь, братаня?
Алексей головой покачал:
– Нечего уж вносить-то… Два рублика осталось – четыре полтинника.
– Вот и начнем с полтинничка. По нашим нонешним деньгам – и это капитал!
Сказано – сделано. Внесли полтину, наутро пришел и первый покупатель. Ему всего без наценки продали. За первым и второй пожаловал. За ним и еще подтянулись. Братья выручку считать не стали, сглазить побоялись. Всю неделю покупатели шли. В воскресенье Христово братья семь полтин на обустройство паломников выложили. Ну а в понедельник в лавку к Константину мужик зашел, поклонился в пояс:
– Благодарствую, сынок, за то, что ты с братом таких, как я, не оставляешь. Я уж думал, придется мне домой добираться, прося милостыню Христа ради, а мне в монастыре деньжат отвалили, аж два рубля. Говорят, там и ваш полтинничек есть. Так что помоги вам Бог!
А на другой день в аптечную лавочку покупательница заявилась – купчиха знатная, в семитканой ивановской шали.
– Ты Полтинников будешь? – спрашивает.
Алексей поклонился поучтивее:
– Я-с! Чего прикажете-с?
Купчиха плечиками повела:
– Выдай мне сонных порошков да сдачу сдай, чтобы в ней был полтинник!
Алексей сонные порошки нашел и не утерпел, спросил:
– А полтинник зачем-с?
Купчиха глазом зыркнула:
– Так ведь все говорят, у вас с братом в лавках полтинники счастливые – удачу приносят. На то вы и сами Полтинниковы!
И что бы вы думали? Покупатели валом повалили – и все счастливые полтинники спрашивают. Пришлось братьям нанять особого человека, который каждый день в банке специально на эту монету ассигнации разменивал. А что не нанять? У братьев такие барыши пошли, что и пятерых приказчиков теперь держать могли – один для банковских дел да по два в каждой лавке.
Между прочим, и дети братьев Полтинниковых на том же месте торговали. И даже когда при советской власти Алексеевский монастырь закрыли, а в монашеских кельях рабочий народ поселили, и булочный магазин, и аптека на своих местах остались. До 1980-х годов почти торговали. И вот удивительно, нет-нет, да и приходили ушлые покупатели, просившие: «Дайте пятьдесят копеек на сдачу!» Значит, помнили московскую легенду о счастливом полтиннике.
В конце ХХ века старые, уже почти развалившиеся постройки снесли и на месте деревянных магазинов около метро «Красносельская» выстроили громадный дом – а внизу в нем… магазины. Недавно я решила сделать там пару покупок. И знаете, что сказала мне кассирша?
– Полтинников на сдачу нет!
Я навострила уши, как гончая собачонка:
– А что – спрашивают?
Кассирша мгновенно поняла, что я знаю местную легенду и, понизив голос, сказала:
– До сих пор!
Так что если вам нужна удача – идите в торговый центр, стоящий по левую руку, если выходишь из метро «Красносельская». Ну а если на сдачу вам выдадут полтинник, считайте, что вы – счастливчик. Проверено в веках.
Ошибка Талдычихи
Улица Верхняя Красносельская, № 17/2
Много слышал я и видел,
На родную став межу…
Да не будьте уж в обиде,
Я всего не расскажу…
Константин Бальмонт.
Капля
За века легенд и преданий о старом Алексеевском монастыре и его обитателях накопилось предостаточно. И некоторые из них впоследствии находили свое подтверждение. Даже сами жители монастырских домов отличались каким-то глубинно-мистическим познанием жизни. Впрочем, если взглянуть со стороны, все было как у всех. Но если посмотреть поглубже, становилось ясно – таинственные стены обители разрешили поселиться тут не абы кому, а избранным. Судите сами…
Двухэтажный домик, на месте которого теперь стоит огромный дом с тем же адресом (Верхняя Красносельская, № 17/2), по сути представлял большущую коммунальную квартиру. В общий коридор выходило множество комнат. Впрочем, у пары-тройки жильцов комнаты имели и смежное помещение – кто-то устраивал там кухоньку, кто-то еще одну комнатушку. Но в правом крыле дома жили привилегированные жильцы – семья из шести человек: отец, мать, бабушка и трое детей – сорванцов-мальчишек. Бабулька была уже старая, но вреднющая: обожала поучать всех домашних и соседей. Голос у нее был громкий и визгливый. Дня не проходило, чтобы она не прицепилась к кому-нибудь. Внуки во время бабушкиных воспитательных речей стайкой выпархивали из дому. Бабка кидалась их ловить, но разве ухватишь троих сразу? Невестка тоже старалась улизнуть от распеканий мамаши, особо показательно случавшихся обычно в выходные. На то находился законный повод – невестка работала рядышком и, хватая сумку, выпаливала:
– Мне надо срочно на работу!
Так что обычно по выходным старуха привязывалась к сыну. Пилила его часа два, потом уставала и отпускала восвояси. Сынок тут же выскакивал к приятелям, а те дожидались уже с приготовленной заранее водочкой. Чем еще заливать родительские нравоучения?!
Сын жаловался на всю улицу:
– Ну учит и учит! Талдычит и талдычит! А чего меня учить? Я – передовик. Мне завод три комнаты выделил. Все в коммуналках ютятся, а мы – в собственной квартире!
Ознакомительная версия.
