Глава Вторая
Как не хочется открывать глаза, все болит, такое бывает только после того как я посплю на диване, если я на диване значит я не дома, а в гостях… СТОП У КОГО!?
Открыв глаза я увидел свой телевизор, кресло, ковер на полу, столик… Значит я дома, тогда почему на диване, надо вставать и разведать обстановку.
– Ааа, блин, – заорал я упав с дивана. Если никто не пришёл на звук, значит дома никого. Надо вставать с пола. Оглядев гостиную и себя я понял некоторые вещи, во-первых я был одет и накрыт покрывалом с кровати, во-вторых я услышал звуки с кухни, в-третьих в гостиной все в порядке значит меня кто-то привез, а не я сам заходил домой.
Зайдя на кухню я увидел прекрасную картину в народе именуемую “Девушка у плиты”, моя подруга, стояла в моей любимой футболки и что-то готовила, в её ушках были наушники, поэтому она и не услышала моих криков. Сейчас напугаем её. Подойдя сзади я резко положил свои руки на её талию.
– Аа, что?! – вскрикнула она поворачиваясь, я отступил на шаг от неё в её руках была сковородка. – Блин, это ты, ты чего так пугаешь?
– Испугалась, значит, – серьёзным голосом ответил я. – Девушка что вы делаете в моей квартире?
– Сядь и жди завтрака, – спокойным голосом ответила она и повернулась обратно к плите.
Я прижал свою пятую точку к стулу и обвёл кухню взглядом, знаете что я заметил? Кухня очистилась, посуда которая неделями лежала в раковине исчезла, не было пыли , появилась скатерть на столе , выглянув в коридор я увидел что хлама который был там раньше не стало. И когда же она все успела? Посмотрев на стенку где висят часы , раньше висели я их не обнаружил, куда она их дела. Сижу жду, интересно что она готовит. Эх, какая у неё фигура…
– Если что тарелки у меня в шкафчике по правую руку, – сказал я ей.
– Уже нет, – ответила она.
– Где они теперь? – спросил я. Во мне боролось возмущения и злость, девушка которая недавно совсем была мне никем теперь хозяйничает на моей кухни , в моей квартире редко были девушки, а я как лев по знаку зодиака не позволю командовать и хозяйничать на своей территории. Но все это я поборол.
– Доставай вилки и наливай чай, я его уже кипятила, – сказала она, доставая тарелки из левого верхнего ящика. Я послушно встал , достал кружки разлил чай, нашёл вилки, поставил кружки на стол разложил вилки и сел. На столе уже стояли две тарелки с порцией омлета и парой сосисок, так же я увидел стопку блинчиков.
– Мм, блинчики, когда ты успела? – спросил я у севшей за стол Ани.
– Я не такая соня как ты, – сказала она, кушая омлет.
– Что вчера было? – спросил я, что бы освежить память и вспомнить вчерашние события.
– О, да ты напился и разгромил весь ресторан, – сказала она улыбнувшись.
– Нет, я не мог разнести ресторан, – удивился я и отложил еду.
– Да ладно, шучу, – сказала она. – Какой ты доверчивый.
– Ну, я привык верить своим близким, – ответил я. – Так что же там было?
– Слушай, – сказала она и рассказала мне, что произошло вчерашним вечером.
Оказалось, что последняя бутылка шампанского вырубила меня, Аня подумала , что со мной что-то случилось, пощупала пульс но он был нормальный, нормальный для спящего человека. Она позвала официанта и попросила принести счет, вместо счета к ней подошёл мужчина который представился Сергеем и сказал что он мой друг, ну в сущности так и есть, Серёга донес меня до своей машины они загрузили меня на заднее сиденье , сели и поехали. Потом они открыли дверь , Серёга занес меня в гостиную положил на диван и ушёл оставив Ани свой номер на “всякий случай”. Ну а дальше, Аня взяла покрывало с кровати и укрыла меня им, а сама спала в спальной.
– Во сколько ты встала? – спросил я после её рассказа. – И где часы?
– Ну, где-то в 8 часов, я их выбросила, – так буднично сказала она мне, конечно, было пофиг на эти часы, но жалко ведь я их привез из Японии.
– Надо будет новые взять, – ответил я, скорбя и плача по тем часам.
– Брось, надо будет все поменять, – сказала она – у тебя тут мрачно, скучно, совсем квартиру запустил.
– Теперь у нас, – ответил я – Как видишь, хозяйки до этого не было.
– Да, у нас, – согласилась она, – Оно и видно, что ты тут один жил.
– Ну, не так уж и один, вон котик со мной был, – ответил я, кинув взгляд на кота, который в это время трапезничал.
– Кот – не жена, убираться не будет, – утвердительно ответила она.
– Ты права, – сказал я.
– Я сегодня отпросилась с работы, – сказала она, – Буду порядок тут наводить.
– Хорошо, я вижу в коридоре хлама, не стало, – сказал я, кинув взгляд в сторону коридора.
– Да, я его выбросила, – ответила она.
– Вот всё-то ты выбрасываешь ,а если что-то важное? – укорительно сказал я.
– Важное не будет лежать, где попало, – ответила она, и у меня больше не возникло вопросов, я просто сидел и молчал.
Вот повезло мне, наверное, готовит, убирает, хозяйственная, в общем, девушка.
Щелчок…
– Ау, ты не спишь? – сказала она , перестав щелкать пальцами.
– Нет, не сплю, задумался просто, – сказал я.
– О чем задумался? – спросила она. – Давай тарелку сюда сейчас сразу помою.
– Да так, – ответил я, подавая тарелку.
Аня осталась мыть посуду, а я пошёл в зал, взял дневник, уселся на диванчик и углубился в чтения.
***
«Стервятники»
«В глазах раскинулся страшный пейзаж
Долина бесплодная, выжженный пепел
А над долиной свободно парит
Гриф дряхлый и ослабелый
Он мясо ест павших, гниль. И живет!
А павшие служат едой…»
11:00. Утро. Локальный апокалипсис. На удивление легко и в хорошем расположении встал, комната была плохо освещена. Как мне нравилось с кровати смотреть на мертвый свет, пробивающийся через не плотную штору, он внушал спокойствие. Ледяное спокойствие. Медленно, идя по прохладному, ободряющему, поскрипывающим, под моими стопами полу, я подошел к окну и отдернул штору. Перед взором появилась картина: Небо было мрачно и затуманено, вихри пыли все еще водили хороводы по пустынным улицам города. Новое чувство было, словно кусочек янтаря то медленно переливалось, то быстро сменялось оттенками, вливая в меня: воодушевленность, неизбежность, отстраненность от происходящего и различные их отблески. Я как оценщик осматривал его со всех сторон, под разными лучами света, только он выдавал не цвета, а чувства еще не названые ни кем и еле отличимые от тех у которых уже есть имена, а у янтаря все не кончались его переливы и отблески. Время шло медленно, мне не куда было торопиться. И что это спокойствие или обреченность? Еле отличимые сейчас, но обычно разные, а может это тот момент, когда и вовсе нет никаких чувств и голова полностью свободна от всего чуждого, а чуждое – все
Два дня назад: Я не сидел в подвале, обреченный и верящий в конец всего, но это был ни я, а страх управлявший мной, если бы тогда моим рассудком играли эти переливы, отливаясь мягким, спокойный, умиротворенным светом, я стоял бы там и смотрел на то, как миру приходит конец, а не бежал под землю.
Лениво оторвав взгляд от этого покойного вида, сел за стол и принялся за еду, при этом мало ощущая ее вкус. Закончив прием пищи, оделся, собрал вещи и вышел из дома. И снова как там, у окна, взгляд приковал этот мрачный пейзаж. Он как ничто говорил: «Все хорошо, будь спокоен будущего больше нет. Времени нет вообще, только «сейчас», которое всего-навсего не приметный дымок на горизонте». И, правда, ничто не говорило о времени, все отреклось от мира, его проблем, а вместе с ними и от времени, но не всем нравился этот режим «Молчания», ветер, несущий мусор и все те же маленькие, юркие, играющие с ним вихри пыли сопротивлялись, стараясь оживить его. Странно, но на улицах не было трупов.
Идя по брошенным улицам, рассматривая здания, магазины, птиц, ставших единственными повелителями опустевшего города, я заметил три фигуры, не было сомнения это – люди. Радость и страх переплелись, бились за победу, стараясь отразиться на мне, но победило тихое любопытство. Они двигались, неторопливо шагая, за ними прячась и держась на максимально большей дистанции, плелся я.
Через четыре минуты они остановились и один из них громко, не без веселья сказал:
– Приступим!
Он подошел к окну аптеки и выбил его камнем, затем они влезли вовнутрь, все, кроме одного. Я подобрался ближе, стараясь не произвести шума, но дозорный увидел меня.
– Крыса! – крикнул он
Страх, девятым валом, облил бриг «Рассудок». Медленно не делая лишних и резких движений, я вышел к нему. Подойдя ближе к нему было видно, что дозорный был чернокожий с гладко выстриженной головой, скрытой под капюшоном, в кожаной куртке и кроссовках.
– Выживший? – спросил дозорный, при этом из аптеки уже вышли его помощники.
– Да – Сухо выдавил я. Когда все трое стояли рядом, оказалось что все одеты в одинаковые, кожаные куртки и у всех головы покрыты капюшонами.
