— В направлении восхода луны, — ответил я.
— А вы были на пути в Фрэншем? Так он же двинулся к дому Винтеров. Это очень серьезно, Роудз. Мы должны спешить, иначе может оказаться слишком поздно. Вы в состоянии идти со мной?
Он дал мне добрый стакан бренди и, и мы направились в гараж за машиной. В обществе Тавернера я чувствовал себя в безопасности. Мне стало понятно, какую уверенность он вселяет в своих пациентов. Я чувствовал, что чем бы ни была серая тень, он справится с нею и что с ним я в безопасности.
Вскоре мы достигли места своего назначения.
— Я думаю, машину лучше оставить здесь, — сказал Тавернер, сворачивая на заросшую травой дорожку. — Нам не стоит их беспокоить, если мы можем справиться сами.
Мы осторожно пробрались по росистой траве в загон, прилегавший к саду Винтеров. Он был отделен от газона низкой изгородью, и мы могли контролировать весь фасад дома и, если понадобится, легко достигнуть террасы. Мы остановились в тени беседки, увитой розами. Огромные гроздья цветов, бесцветные при свете луны, казались мрачной насмешкой над нашей затеей.
Некоторое время мы ждали, а затем я заметил какое-то движение.
Позади нас на лужайке что-то перемещалось медленными прыжками. Оно проследовало к широкой арке в самом центре фасада дома и вдруг исчезло в мелких кустах слева. Может быть, мне показалось, но все же, думаю, я видел дымку тумана у его каблуков.
Мы оставались на месте, и вскоре он появился еще раз, передвигаясь на этот раз по меньшему кругу и явно приближаясь к дому. В третий раз он появился быстрее и теперь находился между нами и террасой.
— Быстрее! Перехватим его, — прошептал Тавернер. — На следующем круге он будет у лиан.
Мы перебрались через изгородь и ринулись через клумбу. Пока мы бежали, в одном из окон появилась девичья фигура. Это была Верил Винтер. Тавернер, ясно видимый в лунном свете, приложил палец к губам и кивком головы позвал ее вниз.
— Я намерен предпринять весьма рискованный ход, — прошептал он, — но она девушка смелая и, если нервы ее не подведут, мы сможем осуществить наш замысел.
Через несколько секунд девушка в накидке, наброшенной на ночную рубашку, выскользнула из боковой двери и подошла к нам.
— Вы готовы участвовать в решении весьма неприятной задачи? — спросил ее Тавернер. — Я могу гарантировать вам полную безопасность, пока вы будете сохранять самообладание, но, утратив его, вы подвергнетесь серьезной опасности.
— Это касается Доналда? — спросила она.
— Да, — ответил Тавернер. — Я надеюсь, что удастся освободить его от того, что затмило его разум и пытается им овладеть.
— Я видела это, — сказала она. — Оно подобно клочкам серого пара, который клубится позади него. Его лицо ужаснее всего, что мне приходилось видеть. Прошлой ночью оно подошло к моему окну — только лицо — в то время как Доналд ходил вокруг дома.
— Что вы сделали? — спросил Тавернер.
— Я ничего не сделала. Я боялась, что если кто- нибудь обнаружит его, то его спрячут в психиатрическую лечебницу, и тогда у нас не останется шансов на его излечение.
Тавернер кивнул.
— Истинная любовь выше страха, — отметил он. — Вы сможете сделать все, что от вас потребуется.
Он привел мисс Винтер на освещенную луной террасу.
— Как только Крейг увидит вас, — произнес он, — отступите за угол дома в сад. Роудз и я будем ждать вас там.
Узкая дверь вела с террасы вглубь дома, и под ее аркой Тавернер попросил меня спрятаться.
— Свяжите его, как только он пройдет мимо вас, и держите его во что бы то ни стало! — сказал он. — Только остерегайтесь, чтобы он не впился в вас зубами, эти твари заразны.
Мы едва устояли на своих местах, когда снова услышали прерывистую рысцу, на сей раз прямо на террасе. Очевидно, он увидел мисс Винтер, так как крадущаяся походка сменилась диким топотом, а девушка быстро юркнула через арку и спряталась позади Тавернера. Прямо по ее пятам бежал Крейг. Еще шаг и он схватил бы ее, но я поймал его за локти и надежно связал. Какое- то время мы качались в борьбе среди мокрых от росы камней, но я зажал его старым борцовским приемом и удержал.
— Теперь, — сказал Тавернер, — если вы будете держать Крейга, я сделаю все остальное. Но прежде всего мы должны удалить «это» от Крейга, иначе «оно» будет отступать к нему и он может умереть от шока. Ну, мисс Винтер, вы готовы играть вашу роль?
— Я готова делать все, что нужно, — ответила она.
Тавернер вынул из карманной коробочки скальпель и сделал маленький надрез на коже шеи под ее ухом. Выступила маленькая капля крови, казавшаяся черной в свете луны.
— Это приманка, — пояснил он. — Теперь, Верил, подойдите ближе к Крейгу и увлеките сущность прочь от него, заставьте «это» следовать за вами и выведите «это» на открытое место.
Пока она приближалась к нам с Крейгом, он бился и рвался в моих руках, как дикий зверь, а затем нечто серое и туманное отделилось от темного пятна на стене и на время зависло над моим локтем. Мисс Винтер подошла ближе, почти входя в эту серость.
— Не подходите слишком близко, — закричал Тавернер, и она остановилась.
Затем серая форма, казалось, приняла решение — оторвалась от Крейга и двинулась к Верил. Девушка отступила к Тавернеру и «сущность» вышла на лунный свет. Мы могли видеть ее совершенно ясно, начиная от плоского кепи до сапог. Широкие скулы и узкие глаза выдавали его происхождение из юго-восточного угла Европы, где странные племена все еще отвергают цивилизацию и придерживаются своих странных верований.
Туманная фигура медленно плыла вперед, следуя за девушкой на расстоянии ярда, и, когда «она» отошла от Крейга примерно на двадцать футов, Тавернер быстро встал между ними, отрезая «ей» путь к отступлению. «Она» немедленно ощутила его присутствие, и сразу же началась детская игра в «кошки-мышки». Тавернер пытался загнать «ее» в подготовленную им для таких целей сенсорную ловушку-убийцу. «Сущность», на которую мы охотились, явно ощущала невидимые для меня силовые линии психического поля. «Она», пытаясь избежать ловушки, скользила в разные стороны, но Тавернер упорно направлял «ее» к вершине невидимого треугольника, где он мог бы нанести решающий удар.
Вскоре наступил конец. Тавернер прыгнул вперед. В приборе вспыхнул свет, раздался звук. Серая форма начала вращаться, подобно волчку. Все быстрее и быстрее, ее контуры слились во вращающуюся спираль, затем «она» лопнула. Улетели в космос составлявшие эту форму частицы, и с почти беззвучным воплем, на предельной скорости, душа попала в предназначенное ей место.
Сразу же наступило облегчение. Окружавшее нас пространство из холодного ада беспредельного ужаса превратилось в обычный задний двор, ветви деревьев перестали быть щупальцами опасности, мрак стен не грозил более засадой, и я знал, что никогда снова серая тень не выплывет из темноты на свою ужасную охоту.
Я отпустил Крейга, который тяжело рухнул мне на ноги. Мисс Винтер пошла будить отца, а мы с Тавернером понесли в дом потерявшего сознание Крейга.
Не знаю, что там мастерски врал Тавернер в разговоре с семьей, но через пару месяцев мы получили вместо традиционного кусочка свадебного пирога огромнейший ломоть с запиской от невесты, в которой нам предлагалось поместить его в тот шкаф, где, как ей известно, мы держали продукты для своих полуночных ужинов, столь же впечатляющих, как и прочие своеобразные привычки Тавернера.
Позже, именно во время одной из таких ночных трапез, я заговорил с Тавернером о странном случае Крейга и его «знакомца». Очень долго я был не в состоянии сделать это. Память о том ужасном случае с овцой никак не отпускала меня.
— Вы слышали о вампирах, — ответил Тавернер. — Это типичный случай. Почти сто лет о них не было слышно в Европе, я говорю о Западной Европе, но война стала причиной новой вспышки. Сообщалось о целом ряде заболеваний.
Когда они были обнаружены впервые, точнее сказать, когда некий гнусный малый был пойман при нападении на раненого, его просто отвели в сторону и расстреляли. Это не самый действенный путь борьбы с вампирами, если только вы не побеспокоитесь о сожжении его тела в соответствии со старой доброй традицией уничтожения приверженцев черной магии. Лишь наше просвещенное поколение пришло к выводу, что мы имеем дело не с преступлением, а с болезнью. Несчастных людей, пораженных этим ужасным заболеванием, помещали в психиатрические больницы, где они долго не выдерживали, так как лишались источников своей специфической пищи. Но никому и в голову не приходило, что здесь врачи имеют дело не только с болезнью, что то, с чем они боролись, на самом деле было ужасным партнерством между живым и мертвым.
— Что вы имеете в виду, черт возьми? — спросил я.
— Вы знаете, что у нас два физических тела, — ответил Тавернер, — плотное тело, с которым мы все знакомы, и тонкое эфирное тело, которое пребывает в плотном теле и выступает в нем носителем жизненных сил человека, действие которых, снизойди наука до их изучения, объяснило бы многие явления. Когда человек умирает, эфирное тело с душой в нем покидает плотное тело и в течение трех дней перемещается по соседству с ним, то есть до начала разложения, затем душа покидает эфирное тело, которое также умирает. Так человек вступает в первую фазу его посмертного существования — очистительную.
