Все это, на наш взгляд, можно объяснить единым прадревним мифологическим комплексом, который был укоренен в индоевропейских народах в изначальные времена. Исторические вспышки этого комплекса всегда соотносились с некоторыми циклическими закономерностями и определенными территориями. “Внутренние континенты” и их мифология могли скользить по планете вместе с племенами — их носителями. Могли четко фиксироваться в определенных местах земли. Могли передаваться от народа к народу. Могли, наконец, интегрироваться в различные религиозные структуры, образуя архетипическое единство традиций. Для нас во всем этом главное — выявить логику конкретной архетипической традиции, ее духовное и символическое содержание. Этносы, которые в те или иные периоды становились носителями этой Традиции, пропитывались ею, превращаясь в этносы теофорные (богоносные) или идее-носные — в земное тело некой небесной сущности, живой идеи, архангела.
Какими бы ни были преходящие исторические причины священного отношения к этим землям, какими бы ни были народы, их населяющие, “Внутренняя Россия” в самом глубинном своем измерении отождествлялась с “земным раем”, с территориями золотого века, тем более, что символизм Гипербореи, Варахи, землепашцев ванов-Иванов и т. д. — устойчиво связывался в самых различных традициях именно с древнейшей прародиной, где жили свободные, бессмертные предки. Говорить о “национальной принадлежности” жителей рая довольно нелепо. Поэтому всякий всплеск бессознательных архетипов “мистического патриотизма” в русском народе никогда не был сопряжен с обычным малым национализмом. “Русскими” сами русские называют всех, кто солидаризуются с ними в их глубинной интуиции о святости земель, на которых они живут. Это принципиально отличает их от других народов и, в частности, от других славян, гораздо более трезво и рационально осознающих границы национального. Хотя нечто подобное всегда было характерно для истинно имперских народов, в России это проявлялось и проявляется в особой форме и с особой силой.
Сделаем несколько выводов:
1. Самосознание народов и наций, традиционно населяющих территорию России, коренным образом связано со спецификой сакральной географии данной территории.
2. Земли России в комплексе сакральной географии занимают центральное место в согласии с древнейшей логикой астрономических и астрологических соответствий.
3. Сознание уникальности России с точки зрения сакральной географии во многом определяет загадку “русского патриотизма”.
4. “Русский патриотизм” проникнут космической судьбоносностью и несводим к обычному национализму других народов. Древнейшие структуры народного национального миросозерцания сохраняются на уровне психических архетипов вплоть до сегодняшнего дня, во многом предопределяя исторические события.
Исследование нашего “континента души” не является только делом истории. Тот, кто проживает и познает Россию, проживает и познает тайну, завещанную далекими поколениями предков, которые сражались под знаменами Александра Великого, скакали по степи в татарской коннице, поклонялись Сыну Божьему в Византии, зажигали священные огни на алтарях Ахура-Мазды, слушали поучения друидов под дубами Европы, лицезрели в духовном восторге вечный танец Шивы-Натараджы, строили зиккураты Ассирии, разрушали Карфаген, плавали по морю в лодках с изогнутой шеей гиперборейского лебедя на носу — помня всегда о Сердце Мира, о “золотом сердце России” (Николай Гумилев), “Мистической России”.
Мы приближаемся к важному духовному рубежу. Мировые силы напряжены до предела, и во многом судьба нашего отечества сегодня предопределяет судьбу планеты. Поэтому так важно прорваться к глубинам святости России, к ее доисторическим корням, чтобы понять ее странный и скорбный путь, и чтобы обрести силы для возрождения этой Святой Страны, для возрождения Континента России вместе с ее тайным, покрытым вечной мерзлотой центром.
Глава II. ПОДСОЗНАНИЕ ЕВРАЗИИ
Наиболее глубокие русские мыслители ХХ века, высказавшие действительно важные и ответсвтенные соображения о судьбе России, — это, бесспорно, “евразийцы”, идеологи особого “третьепутистского” крыла первой русской эмиграции. В их концепциях географическое расположение России между Востоком и Западом играет центральную роль. Для них Евразия сводится к России, а российский этнос (в сверхнациональном смысле этого слова) рассматривается как современный носитель туранизма, особой имперской психоидеологии, переданной собственно россам тюркско-монгольскими племенами Орды. Таким образом, евразийцы, в отличие от представителей монархического лагеря, были не столько “панславистами”, сколько тюркофилами. И это отнюдь не парадокс, коль скоро значительная часть русской знати и, в частности, многие идеологи славянофильства ХIХ века были представителями тюркских родов, составлявших значительный процент высшей российской элиты. Россия-Туран для многих евразийцев была сверхполитическим понятием, ценность которого определялась геополитической миссией.
Интуиция евразийцев была очень верной, а истоки ее уходят в предысторию, в эпохи, предшествующие не только завоеваниям Чингисхана и его последователей, но и появлению самих славян на русских землях. Откуда же пошла Россия-Туран?
Неолитическая Евразия по данным новейшей археологии сквозь все миграции “культур” и расовых типов имела некоторую векторную константу, некоторую фундаментальную ориентацию, по которой распространялось то, что можно назвать ”культурной доминантой”. Гипотеза об ex Oriente lux, характерная для историков ХIХ века, постепенно сменилась атлантической теорией, дававшей, по меньшей мере, логический ответ загадке кроманьонского человека. Эта атлантическая теория, которой придерживались Герман Вирт и Юлиус Эвола, утверждает, что истоковая культура неолита распространялась строго с Северо-Запада на Юго-Восток, причем с полюсом в Атлантическом океане. Кроманьонцы — носители магдаленской культуры — это атланты Платона, мореплаватели и хранители земледелия, колонизаторы Западной Европы, Северной Африки, Аравии, Южной Индии и так вплоть до Океании, где племенная знать аборигенов маори, называющая себя “ариями” в отличие от простых туземцев негроидно-монголоидного типа, имеет все характерные черты кроманьонского человека, предшественника homo europeus Линнея. Эти протоисторические атланты и были носителями древнейших культов и древнейшего линейного письма, иероглифико-натуралистическим развитием которого стали позднее египетская, ассирийская и китайская письменность.
Атлантическая теория задолго до ее формулировки в окончательном виде в нашем веке, безусловно, была известна на Западе. Более того, без нее необъяснимо более чем двухтысячелетнее высокомерие западного человека, считающего все то, что исторически не восходит к средиземноморскому культурному ареалу Греция-Рим, “варварским”, “примитивным”, “экзотическим”, “наивным”, “недоразвитым” и т. д. Причем этот атлантический западоцентризм почти не коррелируется ни с расой, ни с нацией. Он может передаваться от народа к народу как невысказанная религия, как идеологическое подразумевание, пропитывающее западную культуру как таковую. Своего рода “атлантизм” оживлял и Александра Великого, и Рим, и германских императоров, и Наполеона, и Британскую Империю, и Адольфа Гитлера, и современных идеологов НАТО. Постепенно, правда, центр атлантической идеологии смещается все дальше к Западу, и сегодня ее бесспорным политическим лидером являются США, “Новая Атлантида”.
Однако все атлантические теории в археологии имеют одно слабое место — это так называемая тайна происхождения шумеров. Дело в том, что наиболее древние пласты шумерской культуры имеют не-атлантический, пред-атлантический характер, тем не менее, свидетельствующий о высоком интеллектуальном и духовном развитии. Причем, этот шумерский тип культуры чрезвычайно близок неолитическим памятникам Южной Руси и Южной Сибири. Ко всему этому следует добавить поразительное сходство расшифрованного шумерского языка с тюркской группой.
Так, уже в неолите мы видим следы культурного геополитического дуализма Запад-Восток, Атлантида-Сибирь, перекрещивающегося на Ближнем Востоке в смешении народов и культур, языков и рас, причем именно в районе Средиземноморья (Северная Африка — Греция — Анатолия — Аравия — Египет) существует наибольшая расовая и этническая неоднородность, говорящая о множестве миксовариативных компонентов как в генетике, так и в духовной сфере. Чем дальше к Западу, к побережью Атлантики, или к Востоку, к Сибири и Тихому Океану, тем чище расовые и культурные формы независимо от исторических и чисто политических обстоятельств. Любопытна и такая деталь. Тюркско-монгольские народы исторически тяготели к повторению (с перерывами в несколько столетий и даже тысячелетий) пути древнейшей миграции: из Сибири в Переднюю Азию, Южную Россию, вплоть до Балкан и Анатолии. Но именно по этой траектории встречаются древнейшие неолитические памятники “шумерского” типа, как в палеоэпиграфике, так и в орнаментах, культовых предметах и т. д. Чингисхан был отнюдь не первооткрывателем. Он принадлежал Великой Традиции Турана, уходящей вглубь веков, к заре Евразии, к тому древнейшему периоду ее истории, когда в Сибири и Северной Монголии цвела Великая Цивилизация, чьи следы сохранились лишь частично в “ауриньякских” пластах сибирского региона.
