Затем Эхнатон совершил еще одно великое открытие. Он раскрыл секрет, как жить жизнью Атона. Осознавая присутствие в себе Вселенского Отца, он старался жить как воплощение света. Его сердце было сверкающим ликом солнца. Каждая его мысль и поступок должны были давать жизнь, как бесчисленные руки, которые он представлял себе на концах лучей Атона. Он не только признавал истину, но применял ее, возлагая на себя личную ответственность за свой вклад в сияние Атона.
У философии Бога, созданной Эхнатоном, есть один очень тонкий аспект. Амон-Ра был небесным царем, воле которого должны были повиноваться все люди. Египет преклонялся перед законом, исходившим от небесных правителей, которые восседали на великих престолах в пространстве. Эхнатон отвергал божественный деспотизм. Он не подчинялся повелениям неземных фараонов. Законы Атона распространялись через этого царя. Он жил в них, а они в нем. Его кредо было понимание, а не покорность, ибо мы боимся того, чему покоряемся; а любим то, что понимаем. Он возвысил свое сердце, преисполнившись любви к Атону, и обрел гармонию с той вселенской любовью, которая незримо и властно объемлет все сущее. Эхнатон пребывает в туманном прошлом, заключенный в Атоне, светящийся немеркнущим светом, возвышенный своим пониманием до самого Вечносияющего.
Эхнатон был слишком велик для своего времени, и, хотя с тех пор минуло тридцать три столетия, он слишком велик даже для современного мира. Христианство не стало осуществлением его мечты. Племенной Бог продолжает существовать и в двадцатом веке, по-прежнему является отцом-рев-нителем мира. Лишь немногим мистикам удалось проникнуть за завесу и обрести реальность. Иудей и язычник, мусульманин и брахман еще не нашли общий знаменатель, и миллионы ревностных христиан поклоняются Богу прихотей и жестокостей, мелкому деспоту на небесах. Сколько же веков должно пройти, прежде чем люди смогут найти миролюбивого Бога, который любит всех своих детей, и сколько веков должно пройти, прежде чем его дети обретут мудрость и мужество жертвовать жизнью, богатством и властью ради духа любви, пронизывающего каждый атом вселенной?
По дошедшим до нас скудным письменным свидетельствам невозможно составить законченное представление о системе атонизма. Жрецы Амона, вернувшие себе власть, уничтожили документы царя-еретика. Веками имя Атона не произносилось вслух. Храм Того, Кто не имеет Формы, с его лучами и руками, превратился в руины, и движущиеся пески пустыни окончательно погребли их. Но что нам известно, так это то, что он был противником тщательно разработанного церемониала и всей сложнейшей структуры жречества. Он поклонялся Атону на восходе, когда видимое солнце появлялось из ночи, выполняя вечное обещание. Он поклонялся Атону на закате, когда символ света опускался в темную землю, в точности как Атон, нисходящий во тьму всего сущего, скрывает свои лучи в природе, чтобы воссиять только в ее творениях. Атон, незримо присутствующий в добрых словах, добрых мыслях и добрых делах, есть вечно струящееся свидетельство скрытой реальности. Эхнатон возносил молитвы Атону, молитвы, бывшие символом его собственной безупречности, жаждавшей реальности. Монарху случалось петь от охватывавшей его безграничной мистической радости, и даже сама его песня становилась лучом света, лучом Атона, поющим в честь Атона. Он совершал скромные приношения в виде фруктов и цветов и в крайне редких случаях поступал сообразно общему характеру египетской религии. Но он всегда почитал некоего вездесущего духа, отсутствие которого было немыслимым. Не было никакой необходимости призывать вездесущего, ибо Атон и без ушей все слышал, и без глаз все видел, и без губ непрерывно говорил. И его слова являли собой красоту, гармонию и жизнь.
Дух Атона принес с собой высочайшее искусство египтян. Впервые скульптура и живопись наполнились жизнью. Люди больше не вырубали из камня одних лишь сфинксов с непроницаемым взглядом или сидящие фигуры, величественные, но равнодушные. Эхнатон уловил ритм и ход природы. Он видел Атона, летавшего на крыльях ветров и пригибавшего хлеба на полях. Он видел, как пальмы раскачиваются от дыхания Атона. Он зрел в ходе всех вещей одну пребывающую в вечном движении жизнь. Так впервые возникла связь между искусством и природой. Музыка, звучавшая в душе этого мечтателя, стала музыкальной путеводной нитью, и доставлявшее глубокое удовлетворение самосознание подняло египетское искусство до уровня подлинной гениальности. То, как Эхнатон постигал суть вещей, естественно, повлияло не только на технику исполнения, но и на содержание. Атон наделял величием простые вещи, и Эхнатон преисполнился пониманием красоты и божественности обыденного. Он поднял обычные жизненные обстоятельства на новый уровень значимости. Он обнаружил гораздо большее присутствие Бога в доме и семье, и в людях, занятых работой. Он считал возможным не высекать из камня громадные статуи небесных царей с цепами, пастушьими посохами и скипетрами-символами верховной власти над тремя мирами. Его искусством был Атон, приводящий простые вещи в надлежащий порядок. В скульптуре и живописи его эпохи обнаруживается глубоко религиозный дух. Атон присутствует везде, общаясь со всеми на равных, любя ничтожнейшего наравне с величайшим, сидя за столом бедняка так же, как на пиру у принцев.
Из веры в безличного вездесущего вселенского Отца неизбежно вытекало демократическое отношение ко всем классам населения. Атон пребывал в рабе и приобщал смиренного крепостного к божественности. Раз Атон не делал никакого различия между семьями или классами, то и он, служивший Атону, не имел на это права. Таким образом, демократия возникла как естественный результат правильной интерпретации вселенского плана. Если человек правильно понимает Бога и живет в полном соответствии с этим пониманием, он неизбежно приведет в порядок свою жизнь и мир.
Для египтянина проблема смерти всегда имела очень большое значение. Согласно старой религии, души умерших собирались в некоем странном мире богов и демонов, где их взвешивали на весах суда в присутствии многоокого Озириса. И опять Эхнатон бросил вызов всем верованиям людей. Он считал, что Атон присутствует повсюду и усопшие не покидают его, а остаются в нем навеки. Следовательно, никакого ада и быть не могло, ибо ненависти, страданию и сомнениям не было места во вселенной, полной любви и истины. Фараон верил, что умершие живут в туманном загробном мире. Но и в этом мире всходило солнце истины, и души умерших обращали лица к свету, а бесчисленные руки на лучах Атона поднимали каждого и каждого поддерживали вечно живым законом любви.
Цитаты из гимнов Эхнатона
О живой Атон, Источник жизни! Хоть Ты и далеко, лучи Твои достигают земли, хоть Ты и высоко, шаги Твои возвещают день.
Как разнообразны все Твои деяния! Они скрыты от нас, о единственный Бог, чьими силами не обладает никто иной.
Птицы порхают на болотах, их крылья вздымаются в знак поклонения тебе.
Ты сам творишь красоту форм.
Ты пребываешь в моем сердце; нет никого, кто знает Тебя, кроме Твоего сына Эхнатона.
Ибо Ты простираешься далеко за пределы краев Твоего диска; Тобой живет человек.
Мир пребывает в Твоих руках, точно такой, каким Ты его сотворил.
Рыба в реке всплывает к поверхности, устремляясь к Твоему лицу, и Твои лучи пронизывают толщу вод.
Ты сотворил землю согласно воле своей, пребывая в одиночестве.
Птенец находится в яйце, пища в скорлупе, Ты даруешь ему в нем дыхание, чтобы он мог жить.
Гермес Трисмегист. Жрец — посвященный египтян.
Пожар в Александрийских библиотеках уничтожил основную часть исторических памятников древнего мира. Кропотливо собираемые со всех уголков земли наиболее ценные книги, свитки и дощечки с надписями хранились в нескольких огромных зданиях, в частности, в Бракионе и Серапеуме. Стоя рядом с горой пылающих манускриптов, безутешно рыдала Клеопатра, скорбя о гибнущей славе мира.
Современные египтологи располагают весьма ограниченными средствами, способными помочь в их усилиях возродить возвышенную теологию древних египтян. Дошедшие до нас литературные памятники Египта в основном состоят из погребальных свитков, большая часть которых представляет собой просто разные варианты изложения текста «Книги Мертвых». Египетские жрецы тщательно оберегали свои секреты, да и мистерии были столь основательно защищены от посторонних глаз, что случайно сохраниться мог лишь отдельный фрагмент описания церемоний.
К числу главных богов египетского пантеона принадлежит Тот, Таути, или Тейт. В легенде об Озирисе Тот изображен как друг Нут, матери Озириса. В то время, когда Ра проклинал Нут и запрещал ей рожать детей в любой день года, Тот играл в кости с богиней Луны Селеной и выиграл у нее семидесятую часть ее света, из которой он сотворил пять дней (которые не входили в календарь и получили название «прибавленные для согласования с солнечным годом») и добавил их к египетскому году, прежде состоявшему из трехсот шестидесяти дней. В эти пять дней Нут родила пятерых детей, и поэтому у египтян они считались священными праздничными днями.
