Ознакомительная версия.
В первую очередь он должен думать об умершем (который скорее всего присутствует) с сильным, дружественным участием и любовью, решительным, волевым образом желая ему мира и продвижения. Относительно скорбящих он тоже должен поддерживать положительный настрой ума, стараясь впечатлить их мыслью о том, что им не следует предаваться горю, поскольку человек, которого они оплакивают, в действительности ещё жив, и их скорбь будет только мешать ему в новых условиях, в которых он оказался. Нужно стараться ментально сдерживать их, чтобы не дать им скатиться в беспомощную истерику.
Современные похороны далеки от идеала. В том, что с избавлением «я» от сброшенного им одеяния должна быть связана какая-то церемония, похоже, существует установившееся единство мнений, но несомненно, нужно изобрести нечто лучшее, чем то, что обычно совершается сейчас. Похороны в деревенской церкви не лишены уместных черт, и даже несут некоторое утешение. Скорбящие находятся в здании, с которым у них связаны все виды святых и возвышенных ассоциаций, а служба, проводящаяся англиканской церковью, красива, хотя в некоторых местах хотелось бы внести в неё ноту более восторженной уверенности.
Но о службе, проводимой в кладбищенской часовне, ничего такого сказать нельзя. Это место никогда не используется ни для каких иных целей, кроме похоронных, и вся его атмосфера проникнута безнадёжным горем. Обычно всё настолько мрачно и убого, как только возможно, и сами стены пропахли склепным духом. Мы должны помнить, что на одного человека, который знает правду о смерти и смотрит на неё разумно и с надеждой, есть сотни тех, у кого о ней самые что ни на есть иррациональные и безобразные представления. Потому такие места наполнены самым чёрным отчаянием и чрезвычайным умственным страданием, а следовательно, из всех мест являются самыми нежелательными для посещения теми, кто пережил то, что представляется им тяжёлой утратой.
Избавление от мёртвых тел
Никто из имеющих хотя бы малейшее видение скрытой стороны вещей не сможет одобрить наш нынешний варварский метод избавления от тел умерших. Даже с физической, земной точки зрения нет ни одного довода в его пользу, и имеется много весомых соображений против. Даже с точки зрения чувств невозможно понять, как кто-либо может примириться с идеей, что отброшенное одеяние того, кого он любил, должно быть предоставлено медленному и отвратительному разложению в условиях, от воображения которых сжимаешься от ужаса. А если к этому добавить огромную опасность болезней для живых, происходящую от несказанного загрязнения воздуха и воды, то можно начать понимать, что наши похоронные обычаи являются одним из многих свидетельств того, что наша хвалёная цивилизация в конечном счёте являет собой лишь внешний лоск.
И это впечатление получит ещё более явное подтверждение, если мы бросим взгляд на ту сторону этого предмета, которая пока что неизвестна большинству. Мы тогда узнаем, какого сорта существа привлекаются процессом медленного гниения, и увидим, что оставшимся в живых этим тоже наносится ужасный вред, которого можно было бы избежать.
Для умершего, если он мудр, имеет мало значения, что станется с его изношенной оболочкой, но следует помнить, что не все умершие обязательно мудры, и что некоторых из них, не знающих лучшего учения, этот отвратительный обычай заставляет сделать серьёзную ошибку, которой при других условиях они бы не совершили.
Средний человек при своём заурядном мышлении не привык разделять себя на тело и душу столь определённо, как делает это изучающий оккультизм. Верно, что умерший наконец отбросил свой физический проводник, и для него практически невозможно вновь им завладеть; но он очень привык к нему, и частоты вибраций тела ему знакомы и сродны. При нормальных, правильных и чистых условиях он совершенно порывает с ним, но есть такие, кто не имея при жизни никаких идей и представлений, превышающих пределы физического, сходят с ума от страха, когда обнаруживают, что совершенно отрезаны и уносятся от него. Такие люди иногда делают отчаянные попытки вернуться хоть в какое-то соприкосновение с физической жизнью. Большинству это не удаётся, но когда кому-либо из них в какой-то ограниченной степени это удаётся, достигнуто это может быть лишь при помощи их собственных физических тел.
Тот раппорт, который всё ещё сохраняется у них с разлагающимся трупом, иногда позволяет им черпать из него основу для несовершенной и неестественной частичной материализации, далеко недостаточной, чтобы снова привести их в соприкосновение с физическим миром, но всё же достаточно сильной, чтобы на время оторвать их от здоровой астральной жизни. Такие люди временно (к счастью, только временно) создают для себя неясный, серый мир ужаса, в котором они видят физические события, как через тёмное стекло или мир тумана, в котором они плывут потерянные и беспомощные.
Они не могут полностью вернуться в плотные тела; человек, который сделал бы это, стал бы вампиром. Но они держатся за эфирную материю своих отброшенных проводников, таская её с собой, и в этом причина всех их страданий. И пока они не смогут избавиться от этой привязанности и сквозь этот серый мир вынырнуть в свет, им не будет покоя. Кроме того, существуют неприятные формы чёрной магии, известные в восточных странах, а также тем, кто изучал методы вуду и обеах, успех которых зависит от разлагающихся физических тел; хотя к счастью это соображение не имеет практической важности для тех, кто живёт в обществах, не знакомых с такими злыми традициями.
По меньшей мере ясно одно — что всех этих возможностей, ведущих к злу как для мёртвых, так и для живых, можно избежать путём рационального способа избавления от сброшенной плотской оболочки. Когда мы вернёмся к обычаю кремации, практикующемуся индусами, а ранее применявшемуся греками и римлянами, мы так быстро, как только возможно, сведём физический проводник к составляющим его элементам способом, который одновременно чист, приличен и вполне удовлетворяет эстетические чувства, равно как и отвечает рациональным взглядам разумного человека.
Некоторые высказывали опасения, что умерший, особенно в случае внезапной смерти, может быть не совсем ещё отделён от тела и почувствует жар пламени, таким образом испытывая страдания от сжигания тела. Но даже если смерть случайная, если это на самом деле смерть, астральная и эфирная материя полностью отделяются от плотной физической, и совершенно невозможно, чтобы при каких-либо обстоятельствах умерший чувствовал, что делается с его физическим телом. Я имею в виду, что он не может действительно чувствовать это, потому что связь, через которую он чувствовал, определённо разорвана; но, пожалуй, возможно, что видя кремацию, он может испытать некоторый страх и вообразить, что он как бы чувствует этот огонь.
Я никогда не наблюдал таких случаев в связи с кремацией, но из одного источника, заслуживающего доверия, слышал о молодом человеке, чьи зубы после смерти вырвал нечестный могильщик, чтобы продать их в качестве искусственных. Молодой человек явился своему отцу с кровью, текущей изо рта, в большом негодовании крича, что его пытают, выдёргивая зубы. Тело было эксгумировано, и обнаружилось, что его рассказ верен. В данном случае, если человек был действительно мёртв, совершенно невозможно, чтобы он чувствовал какую-нибудь боль; но он узнал о том, что делается и пришёл в сильный гнев. Несомненно, он действительно мог считать, что ему больно, так как при жизни идея о вырывании зубов всегда связана с большой болью.
Разница в отношении ко всей теме смерти, которую производит знание скрытой стороны вещей, очень хорошо проиллюстрирована двумя рисунками, приведёнными в нашей книге «Мыслеформы». На них показаны мысленные образы, созданные двумя людьми, стоявшими на похоронах рядом друг с другом. Можно видеть, что у человека, живущего в полном невежестве относительно смерти, не было в связи с ней никаких мыслей, кроме эгоистичного страха и подавленности; тогда как человек, понимавший факты, был совершенно свободен от всякого намёка на подобные чувства, и единственными его переживаниями было сочувствие и симпатия к скорбящим, а также благоговение и высокое устремление.
В самом деле, знание скрытой стороны жизни совершенно изменяет отношение человека к смерти, ведь оно быстро показывает ему, что вместо того, чтобы быть концом всего, как часто невежественно предполагают, это просто переход из этой стадии жизни в другую, которая более свободна и приятна, чем физическая, а потому её скорее следует желать, чем страшиться. Ему сразу становится видно, каким крайним заблуждением является теория о том, что сбросившие свои физические тела для нас потеряны, ибо он знает, что они близки к нам так же, как и раньше, и всё, что мы потеряли — это способность их видеть. Для сознания человека, обладающего даже астральным зрением, так называемые мёртвые видны столь же определённо присутствующими, как и так называемые живые, а поскольку он видит, как легко они подвержены воздействию вибраций, которые мы к ним посылаем, он понимает, как вредно скорбное и печальное настроение, в которое, к сожалению, так часто входят их друзья, всё ещё сохраняющие физические тела.
Ознакомительная версия.
