Стены оказались испещрены неведомыми знаками. То ли письмена, то ли странные детские рисунки, вдавленные в поверхность совсем недетской сильной рукой.
Осторожно, не касаясь построек, ученые двинулись по пещере. Почти в каждой башне или конусе обнаружились… скелеты!
Так это некрополь? — сообразил Макс.
Однако при дальнейшем изучении утеса выяснилось, что входные ступени изрядно истерты, а стены при входе отполированы до блеска, что означает: пристанищем пользовались часто, и вряд ли — лишь для похоронного обряда. Даже если люди здесь не жили постоянно, то захаживали частенько.
В соседней пещере, примыкающей к первой, где Макс насчитал двадцать три конусообразных дома и одиннадцать башен, обнаружилась великолепная гончарная мастерская, странная печь, похожая на современную муфельную, и приспособление, почти в точности воспроизводящее инструмент стеклодува. Неподалеку отыскались идеальным образом обработанные камни в форме яиц и шаров. Один из них, кварцевый, и по сей день обретается в личной коллекции Барта, как один из самых ценных экспонатов. Правда, разгадки его происхождения и назначения нет и сегодня.
Макс отлично помнил, как после нескольких часов хождения по пещерному городу и бесконечных съемок на камеры они, все четверо, вдруг почувствовали невероятную усталость и сонливость. А потом, так же разом, все четверо — необъяснимое головокружение и сильную тошноту. Едва переставляя ноги, двинулись к выходу, а когда добрались до воздуха и отдышались, оказалось, что аппаратура, которой они пользовались в пещерах, нема и безжизненна. Ни на видеокамерах, ни на фотоаппаратах не горел ни один огонечек. А уже внизу выяснилось, что все съемки — впустую. Ни единого кадра, ни самого завалящего плана, как корова языком…
Точно как у телевизионщиков на Сейв-Вэре.
Все это Макс и рассказал Адаму под яростный шум разбушевавшейся воды. А как только завершил повествование, дождь стих. Так же внезапно, как и начался. Просто кончилась вода. Просто посветлело небо. Просто стало тихо.
— Слушай, Макс, а я вспомнил пещерный город под Мурманском. Меня туда наши свозили. Очень похоже! И башенки, и конусы. Правда, там все это было из камня. Так ты, наверное, и сам видел? Говорят, его карлики построили. Я до сих пор поверить не могу, как можно было без техники громадные тоннели в скалах прорыть? Тут-то хоть песчаник, а там — гранит!
— Как все-таки мозг человека странно скроен, — усмехнулся Барт. — Мне никогда и в голову не приходило сравнивать здешние пещеры с мурманскими. Что значит сознание этнографа! Легенды, сказания, мифы — сразу идут параллели, но тут… А ведь ты прав, в самом деле, очень похоже. Будто одна рука строила. Только пока добралась с Севера до Африки, подустала малость. Поэтому решила на глине остановиться, чтобы на камень много сил не расходовать. И карлики — да. Когда нас с Ольгой в каменном мешке завалило, первое, что она предположила, что мы попали к карликам. И очень боялась, что сейчас появится кто-то страшный, злобный…
Макс тепло улыбнулся, вспоминая тогдашний Ольгин страх. Да и сам он, честно говоря, тоже тогда поначалу сильно перепугался. Еще бы! В секунду оказаться замурованными в гранитном мешке! А выручили — те же самые легенды. Если б не они, вряд ли бы удалось найти выход. Хотя… причем там карлики? Та пещера и тот ход совершенно другими двуногими использовались. Или они им все же в наследство достались? От карликов?
Снова возникло навязчивое ощущение дежа вю. Где тот Сейв-Вэр, и где Мали? А совпадения — на каждом шагу. Может, прав Рощин в своей циркумполярной теории, и все земные расы — выходцы оттуда, с Севера? Ведь то, что он видел в здешних пещерах, тоже мегалитическая культура? Только, вероятно, более поздняя?
— Макс, ты чего снова лицом почернел? — спохватился Адам. — Снова про Ольгу вспомнил?
— Вспомнил, — подтвердил Барт. — Не нравятся мне все эти совпадения. Мне бы уже к Бамако подъезжать, а я как привязанный, пока девчонок не найдем…
— Может, еще раз позвонить? Вдруг — дома?
Макс послушно принял спутниковое чудо из рук друга, набрал по очереди номера, грустно послушал гудки.
— Ну, пошевели мозгами, — попросил Адам. — Кому Ольга может сказать, где находится? Подруги-то у нее есть?
— Подруги? — Макс задумался. — Есть, Маша, но она — в Мурманске.
— А к ней Ольга махнуть не могла?
— В Мурманск? После того, что там произошло? Вряд ли. — Но, тем не менее, отыскав в своем мобильнике нужные цифры, тут же перещелкал их на телефон Адама.
— Максим? — звонко удивилась Машка, прервав ленивый зуммер. — Ты откуда?
— Из Мали, — сообщил Барт. — Я Ольгу потерял. Ты не знаешь, что с ней?
— Знаю, — обрадовала Мария. — У нее телефон украли, и еще много разных событий произошло, но уже, кажется, все в порядке. Она в Питере, в твоей квартире!
— В Питере? — обомлел Барт. — Почему?
— Делает программу для местного канала. Звони, пусть сама расскажет, — посоветовала Маша. — А я все, отключаюсь, народ собрался, планерка!
— Так хоть скажи, у нее все в порядке?
— Ну, когда я от нее вчера утром уезжала, да, все было просто хорошо.
— Адам, Ольга, оказывается, у меня дома, в Питере, — глупо и счастливо улыбнулся Барт, ткнув кулаком в близкое плечо друга
— Ну, а я что говорил? Звони домой!
* * *
Рощин топтался под знакомой дверью уже почти час. Отходил к окну, прячась от дверного глазка, снова подкрадывался и нажимал на звонок. За дверью было не просто тихо — безжизненно. Но он же точно знал, что Славина там!
После того, как ушел этот энергичный мужик, так ловко выставивший его из квартиры, она точно никуда не выходила! Более того, он видел ее в окне. Тогда почему она даже не подходит к двери? Почему отключила звонок? Боится его, Рощина? Наверное. Но он со своим абсолютным слухом непременно бы уловил хоть какое-то движение за дверью. Если б оно было. Спит? Работает в наушниках? Этак он протопчется тут до вечера, а потом приедет этот, утренний, да и увезет ее куда-нибудь. И все. А ему пора в Мурманск. Время уходит. Там наверняка уже снег. И если Сейв-Вэр заметет, совершить задуманное будет куда сложнее. Он-то, понятно, в любую погоду сумеет туда добраться, а вот съемочная группа с аппаратурой — вряд ли. И что? Ждать следующего лета? Нет. Этого допустить нельзя.
Помощь пришла из квартиры напротив и имела приятное обличье той самой невинно-интеллигентной старушки.
— Смотрю, с утра от двери не отходишь! — ласково пожалела она Рощина. — Тот-то, второй, что-то подзадержался. И тихо как! Видно, ни в комнате, ни в кухне дел у них нет. — Соседка поджала губы, давая понять, что о том месте, где, судя по всему, проводит время шалопутная подруга милейшего Максима Викторовича, ей, в ее летах и при ее воспитанности, говорить не пристало. — А ты, видно, и в самом деле — друг, не соврал? — на всякий случай уточнила она у Рощина.
— Да, конечно, друг! — Влад решил воспользоваться ситуацией. — Я же от Макса ей письмо привез! — Он похлопал по дипломату. — А отдать не успел. Мне уезжать надо, что другу скажу?
— А так и скажи, — посоветовала старушка. — Мол, не скучает твоя зазноба, наоборот. Максим-то Викторович такой мужчина серьезный, такой положительный, и женщины у него были под стать, в возрасте, ученые. И вот — привез эту. Говорит, все, Любовь Ивановна, женюсь. А я сразу поняла — не пара она ему, нет, не пара. Худая, вертлявая и болезненная какая-то. Все носом шмыгает.
— Любовь Ивановна, может, все-таки заставим их открыть дверь? А вдруг что-то случилось? Вдруг этот, ну, который нас с вами так бесцеремонно выставил, преступник?
— Преступник? — обмерла старушка. — А ведь похож! Здоровый такой, а глаза красные, как у наркомана, и он их все время прятал… Меня не обманешь! Неспроста это! Очень, очень подозрительный! Влез в доверие. Она его в квартиру пустила. Он ее убил, дом ограбил… Охохонюшки! — Соседка всплеснула сухонькими ручонками. — Бедный Максимушка, вот горе-то! Милицию надо вызывать! — И она кинулась к себе в квартиру.
— Погодите, — вырвал у нее телефонную трубку Влад. — А если мы ошиблись? Тогда нас с вами за ложный вызов на пятнадцать суток посадят. И оштрафуют!
Что плету? — тут же подумал Рощин. — Какие пятнадцать суток? Какой штраф?
На старушку, однако, его слова произвели магическое действие. Она водрузила трубку обратно на аппарат и заговорщически сказала:
— Тогда давай удостоверимся. Ты будешь звонить в дверь, а я крикну «пожар». Если жива, испугается и откроет.
— Так у нее звонок не работает!
— Ты смотри, расчетливая какая! Вчера все работало! Видно, не впервой ей конспирироваться, опытная, — глаза соседки горели обличительным огнем. На дряблых щечках расцвел пунцовый румянец. — Максим-то говорил, что она на телевидении работает. Шоу-бизнес, одно слово. Все они там распутные!
