Алхимия была, возможно, вторым после астрологии безумием, которое внесло огромный вклад в развитие науки. Ревностные искатели тайны трансмутации, которых гнали вперед надежды на получение золота, трудились с упорством и настойчивостью, заслуживающими глубокого уважения, они овладевали в совершенстве химическими методиками растворения, кристаллизации и сублимации, применяя их для очистки твердых субстанций, дистилляции жидкостей, а также научившись работать с пламенем. Смешивая все известные реагенты в самых разных сочетаниях и пропорциях и применяя их всеми мыслимыми способами, поскольку никакой разумной системы тогда не существовало, алхимики получали сотни соединений, многие из которых стали незаменимыми для медицины, промышленности и домашнего хозяйства.
Чтобы перечислить все знания, которые алхимия передала химии[77], пришлось бы подробнейшим образом изложить историю последней за последние несколько сотен лет. До того, как появились алхимики, было известно лишь семь металлов, подобно семи дням в неделе и семи планетам, и знание это считалась завершенным. Но бенедиктинский монах, работая с атанорами и тиглями, открыл сурьму и висмут, а Парацельсу принадлежит первенство в открытии цинка как отдельного металла. Еще более важным, чем обнаружение металлической субстанции, было получение минеральных кислот, описание свойств которых также относится к периоду господства алхимии.
В поисках Философского Камня бедный башмачник из Болоньи по имени Винсент Касциоролус открыл в 1602 г. некую удивительную субстанцию, которую долгое время называли болонским камнем. Субстанция эта обладала способностью светиться в темноте, и примерно семнадцать лет спустя другой ученик Гермеса, торговец из Гамбурга по фамилии Брандт, выделил ее в своей реторте, но его «светильник» (Phosphorus) светился гораздо ярче. Еще десять лет спустя Готфрид Ханквитц, ассистировавший в лаборатории знаменитому философу Роберту Койшо, изготовил из фосфора первые спички. Немецкий алхимик Беттихер, заключенный в темницу замка Кенигштайн за многочисленные попытки обмануть его светлость герцога Саксонского, спасся от жестокого наказания, открыв метод изготовления фарфора, который по сей день известен как «дрезденский фарфор».
Голландец Корнелиус Дреббель, уже покинув Прагу, открыл способ получения замечательной пурпурной краски путем взаимодействия солей олова с кошенилью. Получение же самого олова[78] — заслуга другого алхимика, и долгое время этот металл называли «кипящей водой Либавия».
Достоин поиск траты сил,
Хоть нет искомого в природе,
Пусть Тайны химик не открыл,
Прославлен будет он в народе.
За труд, что смысла не имел,
За то, что был в безумьи смел.
Средневековые алхимики были первыми, кто пришел к идее эволюции, определив ее как «прогресс от несовершенного к более совершенному, включая как безжизненное, так и живую природу в ее непрекращающемся развитии, в котором участвуют все вещи, стремясь к состоянию более высокому и благородному В этом медленном развитии природа не спешит, ибо у нее вся вечность впереди; но нам следует установить благоприятствующие развитию условия и, имитируя или усиливая их, добиться ускорения работы» (Драпер).
Вклад в химическую науку, совершенный неутомимыми алхимиками, в их дни оценен не был и не смог опровергнуть веру в трансмутацию, поскольку отдельные открытия не соотносились с общими законами. Алхимики создали теорию о трех принципах, символически названных «соль», «сера» и «ртуть», которые являются основой всех субстанций, однако лишь в ХУЛ в. Бехер и Шталль сформулировали теорию «Флогистона», которая, хоть и была слабой и ошибочной, ускорила развитие химии, а также ее отделение от веры в сверхъестественное.
С технической точки зрения химия получила неоценимый дар от Бернара Палисси, знаменитого французского художника по керамике, который умер примерно в то время, когда Рудольф оказывал почести недостойному «Золотому Рыцарю». После двадцати пяти лет изнуряющего труда, «блуждая среди формул, как во мраке», Палисси открыл метод приготовления белой глазури, ставшей основой всех остальных видов глазури, и начал создавать совершенно потрясающую расписную посуду, благодаря которой и прославился. Будучи ревностным приверженцем естественной истории, он изображал на своих вазах и чашах раковины, рыб, рептилий и так далее, передавая свои модели с завораживающей точностью. Он также сделал много, чтобы опровергнуть предрассудки относительно окаменевших раковин, обнаруженных в отложениях третичного периода неподалеку от Парижа. Их считали либо доказательствами Всемирного потопа, либо раковинами, брошенными рыцарями, возвращавшимися из Святой земли, однако Палисси выступил со смелым предположением, что эти останки принадлежат когда-то жившим в этих местах морским животным. Палисси писал свои работы на французском, и они были до того понятны, доступны и вместе с тем глубоки, что последующие поколения высоко их оценили. Его непосредственность в изучении книги естества и скромность в сочетании с уверенностью стали примером для всех, кто посвятил свою работу отделению науки от предрассудков.
Хотя развитие чистой математики и не тормозилось суевериями, равно как и не особенно влияло на них, ее также следует упомянуть, поскольку в конечном итоге достижения математики лежат в основе всей физической науки. Итальянский монах-францисканец Лукас де Борго (также его называли Лука Пачоли), преподававший математику в Неаполе, Венеции и Милане, опубликовал несколько трактатов по арифметике, алгебре и геометрии примерно в середине XVI столетия, оказав существенное влияние на физическую науку. Другой итальянец, Бенедетто, опубликовал в 1585 г. в Турине работу но геометрическому анализу. Примерно в то же время Симон Штевин, или Фландерс, изобрел десятичные дроби, немало обогатив этим арифметику. Алгебра шагнула вперед благодаря гению Джероламо Кардано, а также французскому математику Витте, предложившему использовать буквы алфавита для обозначения известных количеств. Знаки сложения (+) и вычитания (−) впервые появились в математической работе, опубликованной в 1544 г., а знак равенства (=) появился тремя годами позже в работах по алгебре англичанина Роберта Рекорда. Астроном Джон Непер, барон Мерчистонский и Шотландский, изобрел логарифмы, которые стали широко известны много позже, в 1618 г. Работы другого великого гения, Декарта, также обрели признание лишь к середине XVII в.
Основы механики были заложены Джироламо Фраскаторо, Джероламо Кардано и Убальдо дель Монте примерно около 1577 г., однако математическая наука, равно как и физика, во времена Рудольфа находилась в зачаточном состоянии. Трактат по Естественной Магии, написанный молодым Джованни Баптистой Порта в Неаполе в 1560 г., содержал свидетельства того, что его автор успешно экспериментировал в области оптики и сконструировал, основываясь на научных принципах, аппарат, способный производить такие удивительные иллюзии, что их можно было принять за волшебство. Изобретение этого так называемого «волшебного фонаря» часто приписывают Порта, однако ранее его придумал великий мастер искусств Леонардо да Винчи. Трактат Порта, выдержавший несколько изданий, содержит много сведений о линзах и зеркалах самых различных типов, а также подробное описание телескопа. На самом деле, после того, как Галилей усовершенствовал инструмент, известный как «труба Галилея», Порта присвоил себе это открытие. Порта также обязан несколькими открытиями, например, знаниями о свойствах магнитного железняка, венецианскому священнику, политику и ученому Фра Паоло, настоящее имя которого было Петро Сарпи. Сарпи был столь выдающимся исследователем, что сам Галилей называл его своим «учителем», а современники свидетельствовали, что он обладал исчерпывающими знаниями в «еврейском и греческом языках, математике, астрономии, истории, физиологии животных, геометрии, включая конические сечения, магнетизме, ботанике, минералогии, гидравлике, акустике, статике, знал немало об атмосферном давлении, падении и движении объектов в воздухе и в воде, об отражении света от искривленных поверхностей, механике, гражданской и военной архитектуре, медицине, лекарственных травах и анатомии». Он предвосхитил открытие циркуляции крови Гарвесм, а также опередил в открытии некоторых оптических явлений Кеплера. К сожалению, его рукописи были уничтожены пожаром в 1766 г., и сохранившиеся отрывки получили у историков науки лишь запоздалое признание.
Развитие науки задерживалось не только такими явлениями, как предсказательная астрология и волшебство, но в большей степени пламенной верой в ошибочные предположения, сделанные признанными авторитетами, которые со временем делались неопровержимыми. Ученые поддерживали эти догматы, не делая ни единой попытки проверить их истинность, пока не появлялся какой-нибудь независимый гений, который вырывался на свободу из оков громких имен и пытался, прикладывая немалые усилия, удостовериться во всем лично. Так, догма Аристотеля о том, что из двух тел более тяжелое при падении движется быстрее, была опровергнута Галилео Галилеем, который провел эксперимент, бросая предметы с вершины Пизанской башни. Однако убежденность последователей Аристотеля была столь велика, что, увидев своими глазами, что гиря весом в один фунт достигает земли одновременно с гирей весом в десять фунтов, они продолжали уверенно твердить, что вес в десять фунтов должен достичь земли в десять раз быстрее веса в один фунт, «если только естественная скорость не была изменена по какой-то неизвестной причине».
