В этом языке сердца мы приветствуем вас, светоносное воинство женщин! Честь вашему несломимому энтузиазму! Во имя Гималаев, этих светлых высот, мы приносим наше чистосердечное сотрудничество и приветствуем в радости общих стремлений к самым прекрасным и самым нужным достижениям человечества.
С вами мы достигнем!
1931 г.Гималаи.
Свет пустыни
(Листы экспедиции)
Великая пустыня звучит.
Несется звук раковины. Слышите? Долгий звенящий зов несется и тонет в ущельях.
Что это? Монастырь или отшельник?
Но мы находимся в самом пустынном месте. За многие дни отсюда нет жилья. Откуда в этих горах может быть лама с его зовущим заклинанием?
Но это не лама. Разве вы не знаете, что мы находимся в горах Дунбуре? (Северный Тибет). С незапамятных времен это значит: «Зов Раковины».
Далеко в горах звучит этот зов. Может быть, эхо скал? Что хочет сказать этот Мемнон Азии? Звучит ли ветер в узких ущельях? Или звенит где-то горный поток? Но ведь родился где-то этот протяжный зов. И тот, кто назвал эти горы нежным словом «Зов Раковины», тот слышал тайны священной пустыни.
«Белый Чортен» – называется место нашего стана. Две мощных скалы образуют огромные ворота. Не есть ли это одна из границ? Белые знаки. Белые колонны Гейзеров. Белые камни. Известны эти границы.
Кругом нас среди мертвенных обвалов вздымаются острые скалы… Вечер.
«Над нами есть еще горный проход. Нужно осмотреть это место. Ведь оттуда мы слышали раковину».
Короткий подъем. Между двух естественных башен открывается небольшое нагорье, как крепость, укрепленная со всех сторон острыми скалами. Сочная трава на площадке. Сверкает лентой горный ручей. Вот где место для стана. Можно надолго скрыться в этом естественном замке.
«Смотри, что-то движется там. Люди!» – шепчет спутник и его глаза впиваются во мглу вечера.
За тканью тумана будто проходит шествие видений. Или звук раковины увлек наше воображение или, быть может, потревожен ночной покой антилоп. Серны и антилопы почти незаметны на желтоватых скалах. Может быть, кто-то выслеживает нас, скрываясь в этом недоступном гнезде.
Но все тихо. Во мраке не шумит трава. Засыпают звуки и шорохи. Огни сияют из нашего лагеря. Для кого они будут служить как ведущая звезда?
Опять огни. Танец теней. Шатры тонут во мраке. Люди размножились в бесчисленных тенях. Люди и верблюды, и кони, – откуда их столько? Из тьмы вылезают головы верблюдов. Велик жар. Пришло время отдыха. Отложено в сторону оружье. И забывается, что именно здесь место ограбления караванов. Всего один месяц назад именно здесь был уничтожен китайский караван. Но давно уже люди не видали деревьев. Уже давно они не ощущали нежную ласку высокой травы. Пусть пылают огни мира.
Резкий выстрел нарушил молчание! Прерван покой.
«Гасите огни! Стража в цепь! Берегите палатки! Двое с винтовками к коням! Кончок пусть идет на разведку! Если нет опасности, пусть поет песнь Шамбалы. Если опасность – выстрел».
Зашевелился стан. Пробежало волнение. И все затихло во мраке. Цепь стрелков протянулась в высокой траве. Между стволами карагачей палатки потонули в мраке. Шепот: «Может быть, это люди Дже-Ламы? Ведь его банды еще действуют. Его голова на колье обошла все базары, но сотни его воинов еще в Гоби. Вы там сзади, слушайте! Что это трава шуршит?»
Из темноты вдруг грянула песнь о Шамбале. Кончок поет. Издалека несется его голос. Значит, опасности нет. Но стрелки остаются на своих местах и костры все же потушены. Песнь приближается. Из травы появляется темная фигура Кончока. Он смеется:
«Глупый китаец. Он испугался наших костров и выпалил, чтобы напугать нас. Думал, что мы разбойники. А сам еще едет на белой лошади».
Китайский караван из Кокохото на Хами. Сто верблюдов. И одно ружье. Китаец принял наши огни за костры Дже-Ламы и пытался нас напугать. Сам он был совсем перепуган. Все спрашивал, мирны ли мы? И просил, чтобы в течение ночи мы не приближались к его каравану. Затем его караван зашевелился и маленькие костры заблестели. Огонь есть знак доверия. Все-таки на ночь стража была усилена. Был дан пароль: «Шамбала». И ответ: «Владыка Ригден».
«Аранган» – кричит лама Санге и поворачивает своего коня. Это значит разбойники. В ущелье между двумя холмами, среда утреннего тумана, показываются скачущие всадники с копьем и с длинными ружьями на рогатках.
Теперь они, наверно, здесь. Это те самые пятьдесят всадников, о которых нас предупреждал неизвестный доброжелатель, прискакавший к нам с гор. Путь перерезан. Атака начнется с холма. Наши силы разделены. Торгуты, наши лучшие стрелки – далеко позади. Кончок и Церинг остались с верблюдами. Там и Таши и другой Кончок из Кукунора.
Но позади нас крутой холм. Если нам удастся достичь вершины его, мы будем владеть всею местностью. Там мы можем собрать наши силы. Неприятель приближается группами к следующему холму, но мы не теряем время. Вершина холма занята. Мы приготовились. Очир и Дордже скачут навстречу врагу и машут хатыком. Очир кричит и его монгольский зов слышен далеко кругом. Он выкрикивает:
«Берегитесь тронуть великих людей. Если кто-либо осмелится, он испытает на себе силу мощного оружия, которое может разрушить целый город в десять минут».
Панаги сбились в кучу. Слушают Очира и считают наше оружие. Даже лама Малонов засунул лопату в чехол от ружья и угрожает врагам. Подсчет оружия, видимо, сделан в нашу пользу. Панаги не осмеливаются на открытую битву. Они опускают винтовки. Только одно длинное копье по-прежнему высится в воздухе.
«Можете вы продать нам это копье? Я купил бы его».
Враги улыбаются:
«Нет. Копье – наш друг. Мы не можем отдать его».
Уже после я узнал, что это копье является знаком войны и с ним воины покидают юрты для враждебных действий. Наши враги окончательно решили отложить враждебность. Они начали рассказывать какую-то путаную историю о потерянной белой лошади. Такая история о потерянной белой лошади имела чисто символическое значение и была уже знакома нам. В других частях Азии подозрительные встречные тоже начинали странные истории о потерянной лошади, чтобы скрыть свои истинные намерения.
Когда мы раскинули наши палатки, мы видели, как стада возвращались к юртам из горных ущелий. Это был тоже определенный знак о решенной заранее битве.
Несколько вооруженных всадников скачут к горам в разных направлениях. Едут ли они собрать скрытое имущество или призвать новых союзников? Нужно быть готовыми ко всяким неожиданностям и оружие должно быть под рукою.
Под вечер, когда уже загорелись костры мира, несколько наших врагов пришло в наш стан. Они любопытствовали только об оружии. С удивлением мы узнали, что эти дикари знают точное значение слов: маузер, браунинг, наган – и очень основательно толкуют о качестве наших винтовок. Даже руки их дрожали, когда они тянулись к нашим револьверам.
Скрылись они в сумерках и опять никто не знал, какое решение окончательно было принято ими. Под разными предлогами они просили нас простоять здесь еще один день. Кто знает, может быть, они ждали помощь себе от соседних юрт.
Несмотря на костры мира, были приняты все предосторожности против ночной атаки. В двух местах, защищающих лагерь от боковых нападений, в мягком песке были сделаны траншеи. Стража была усилена и каждому было назначено определенное место на случай тревоги.
Перед зарею мы обнаружили пропажу нескольких верблюдов. После долгих поисков они были найдены в очень странном месте, загнанные среди осколков утеса. Вероятно, кто-нибудь надеялся, что мы уйдем, не дождавшись находки наших животных. Солнце уже встало, когда мы тронулись к перевалу. По обеим сторонам каравана ехала стража с винтовками наготове. Опять какие-то странные вооруженные всадники обогнали нас. Они соскочили с коней и стояли со своими длинными ружьями. Некоторые из наших людей тоже спешились и прошли перед ними с винтовками наперевес.
После каменистого всхода мы достигли перевал и неожиданно услышали на расстоянии два винтовочных выстрела. Немного спустя, на самом гребне перевала, мы увидели нашего передового с карабином над головою. Это был знак тревоги. Мы опять стали в оборонительное положение и двое из наших людей с биноклями приблизились к опасному месту. Прошло несколько минут, наши рассматривали что-то внимательно, а затем дали сигнал: опасности нет. Когда мы приблизились, наши все еще что-то рассматривали в бинокль. Один из них настаивал, что что-то случилось и, по-видимому, один из наших торгутов и лошадь убиты. Но другой отметил, что отряд мулов двигается беспрепятственно и черное пятно с несколькими людскими фигурами остается позади. Это что-то другое, не опасное. Был убит як.
Спускаясь с перевала, мы заметили на расстоянии огромные стада диких яков – несколько сот голов, – столь характерные для гор Марко-Поло, или, как их называют здесь, Ангар-Дагчин.
