Раздается робкий стук в дверь. Входит девушка и садится на стул. Ее лицо кажется мне знакомым. Пытаюсь вспомнить и не могу. Она начинает улыбаться. И в этот момент меня осеняет — рак, приговор врачей: удаление глаза. Я помню, как ей было плохо после приема. Я тогда отказался общаться с ее родителями по телефону. Готовность измениться я увидел только в ней.
А у меня сейчас все хорошо, — говорит, улыбаясь, девушка. — Но, правда, еще небольшие проблемы остались.
Это твои будущие ситуации с мужчинами, — говорю я. — Ты их еще не до конца проходишь. Любви пока еще маловато. Но даже будущие дети у тебя выглядят получше.
Она смотрит на меня искоса.
А ведь Вы мой случай описали в книге.
Да, — киваю, — описал.
Но ведь я же сейчас совершенно другая. Я уже не та, что была раньше.
А я про другую и написал. Можно считать, что я писал о постороннем человеке.
Знаете, сначала измениться было очень трудно, но потом все легче и легче.
У меня было то же самое, — говорю я. — Но когда мне было сказано: рак, метастазы и шансов вы жить никаких, я понял — этот человек во мне умер. Я решил стать другим и стал им.
Девушка опять улыбается.
— А Вы знаете, у меня ведь тоже были, оказывается, метастазы.
— Были они или не были, это уже не существен- но. Сейчас тебе- не хватает видения Божественной воли
ы любви во всем. Думать и видеть Божественное нужно чаще, чем человеческое. Тогда перестанешь опираться на человеческое в своей сути и его любые изменения будут не разрушать, а развивать тебя. Иди, работай над собой.
Она уходит. Я сижу, пытаясь отключиться от всего. Насколько же тяжело изменить привычный взгляд на вещи! Вспоминаю, как однажды после лекции меня атаковала пожилая женщина.
Слава Богу, слава Богу! — восклицала она. — Мой сын должен был умереть. Он перенес тяжелейшую опе рацию — черепно-мозговую. Сможете ли Вы назвать при чину болезни? Как мне избавиться от страха за него?
Страх — это зависимость от будущего. А Вы за него зацеплены не только страхом, но и постоянной критикой и осуждением других людей. А раньше постоянно искали в людях плохое, критиковали и осуждали их, ведь так? И накопленные Вами осуждения и критика развернулись в программу самоуничтожения и ударили по голове сына.
— Точно, точно! — охает она. — Уж сколько я людей ругала! Но теперь я совсем другая, посмотрите на меня.
— Да я вижу, что другая. Действительно, все лучше. Но это на поверхности. А внутри Вам еще работать и работать.
— Что, осуждение еще проскакивает?
— Присутствует, — говорю я, улыбаясь. — Знаете, какой самый страшный признак зацепленности за будущее?
Она испуганно смотрит на меня:
— Какой?
— Ощущение своей правоты. Это ощущение делает всех виноватыми. Перестаньте считать себя правой во всем, тогда исчезнут виноватые.
Женщина понижает голос и заговорщически спрашивает меня:
— Скажите, а посплетничать-то можно?
— Вам нежелательно.
— Как же без этого, — удивляется она. — Мы с подругами собираемся, надо же что-то обсуждать!
— Ну, хорошо, — говорю я. — Если у Вас разговор о каком-то человеке и если Вы испытываете к нему чувство любви, желание помочь ему, то тогда анализ его поведения сведется к обобщению его ошибок и пониманию, как ему можно помочь и как он должен измениться. Если же у Вас первая эмоция — «он не прав, он непорядочный», то весь последующий разговор будет работать на накопление чувства превосходства над ним и в конце концов подсознательно — на его уничтожение. Сначала спросите себя, с какой целью Вы обсуждаете человека, чтобы помочь ему или навредить, и после этого сплетничайте, сколько хотите. Но это вряд ли получится. Так что лучше воздерживаться от обсуждения других людей.
Обратите внимание, слова «обсуждение» и «осуждение» почти не различаются. Это не случайно.
Я смотрю в распахнутое окно. Раньше я говорил себе: «Я лечу людей». Потом стал говорить: «Я помогаю людям выздороветь». Сейчас я не лечу и не помогаю. Я делюсь своим опытом постижения Божественного. И люди, которым нужны мои мысли и мой опыт, приходят и получают его. Люди, которые не боятся, не осуждают, не обижаются, не сожалеют. Они становятся другими и помогают измениться мне самому.
