Автор неизвестен - Учение Великих Махатм

В данное время я занят, но снабжу вас объяснительными дополнениями, как только буду на досуге, скажем, в течение двух-трех дней. "Прославленный" позаботится обо всем, что требует присмотра. Как насчет великолепного обращения мистера Хьюма? Не сможете ли вы его приготовить к январскому номеру? То же самое в отношении вашей передовой статьи в ответ на передовую спиритов. Надеюсь, что вы не будете обвинять меня в желании сесть на вас и также будете рассматривать мою скромную просьбу только в правильном освещении. У меня двойная цель – развивать вашу метафизическую интуицию и помочь журналу путем вливания в него нескольких капель настоящей хорошей литературной крови. Ваши три статьи, несомненно, достойны похвалы: хорошо выявлена суть и, поскольку я могу судить, рассчитано на привлечение внимания всех ученых и метафизиков, в особенности первых. Потом вы узнаете больше относительно созидания. Тем временем я должен приготовить свой обед, боюсь, что навряд ли он вам понравился бы.

Ваш молодой друг, Лишенный Наследства, опять на ногах. Вы действительно хотели бы, чтобы он писал вам? В таком случае лучше "провентилируйте" в "Пионере" вопрос о желательности прийти к соглашению с Китаем в отношении установления регулярного почтового сообщения между Праягом и Шигадзе.

Я не могу сотворить чудо, иначе я показался бы, по крайней мере м-с Синнет, несмотря на спички француженки, и вам самим, несмотря на физические и психические обстоятельства. Поймите, пожалуйста, что мое чувство справедливости так сильно, что я не отказал бы вам в удовлетворении, какое я дал Рамасвами и Скотту. Если вы до сих пор меня не видели, то просто потому, что это было невозможно. Если бы вы доставили К. Х. удовольствие и присутствовали на собрании, то, фактически, никакого вреда для вас не было бы, потому что К. Х. все предвидел и подготовил, и само ваше усилие, которое вы бы сделали, чтобы даже в случае предполагаемого личного риска, быть непоколебимым, полностью изменило бы ваше положение. Теперь посмотрим, что приготовило будущее.

Я думаю, что действительно не способен ясно выразить свои идеи на вашем языке. Я никогда не думал придавать значение тому, чтобы циркулярное письмо, которое я просил вас составить для них, появилось бы в "Пионере", и никогда не собирался намекать на надобность в этом. Я просил вас составить для них и послать ваш черновик в Бомбей с тем, чтобы они выпустили его как циркулярное письмо, которое раз выпущено, на своем пути по Индии могло бы перепечататься в вашем журнале, также и другие газеты, наверное, перепечатали бы его. Ее письмо Б. Г. было дурацкое, ребяческое и глупое. Я проглядел его. Но вы не должны находиться под впечатлением, что оно сведет на нет всю ту пользу, которую принесло ваше письмо. Имеется несколько чувствительных особ, на чьи нервы оно будет действовать, но остальные никогда не оценят его истинного духа, оно ни в коей мере не является клеветническим, только вульгарное и глупое. Я заставлю ее прекратить.

В то же время я должен сказать, что она жестоко страдает, и я не в состоянии помочь ей, ибо все это следствия причин, которые не могут быть уничтожены – это оккультизм в теософии. Она теперь должна или победить, или умереть. Когда настанет час, она будет взята обратно в Тибет. Не обвиняйте эту бедную женщину, обвиняйте меня. Временами она только "оболочка", и я часто бываю невнимателен, наблюдая за нею. Если этот смех не будет обращен на "Стэйтсмена", другие газеты опять подхватят мяч и опять швырнут в нее.

Не унывайте. Мужество, мой добрый друг, и помните, что помогая ей, вы отрабатываете свой собственный закон возмездия, ибо не одно только жесткое нападение на нее вызвано дружеским расположением к вам К. Х., использующего ее в качестве средства связи. Но – мужество.

Я видел документы адвоката и ощутил, что у него нет желания взяться за это дело. Но он сделает то малое, что от него требуется. Привлечение к ответственности не поможет, но поможет гласность как в защите, так и в вопросе об обвинении, и 10 000 циркулярных писем повсюду с доказательствами, что обвинение ложно.

Если вам так сильно хочется обнаружить то место, которое я вчера вечером на почте подчистил, а затем нанес путем осаждения другое предложение, я могу удовлетворить ваше любопытство, мистер Синнет! Но "это было знание Когана, что ни вы, ни кто-либо другой не заботились о действительной цели Общества, а также не питали уважения к Братству, а имели только личные чувства по отношению к нескольким братьям. Так что вы интересовались только К. Х. лично и феноменами; мистер Хьюм стремился проникнуть в секреты их философии, а также хотел убедиться, что Тибетские Махатмы-Лха, если они вообще существуют вне соображения мадам Блаватской, были каким-то образом связаны с некоторыми адептами, которых он имел в виду".

Это все, что К. Х. сказал, и что я должен был написать и осадить, вместо того, что там было написано этим юношей и притом в такой фразеологии, которая вызвала бы у мистера Хьюма целый поток красивых слов, и также слово "невежество" в приложении к моему Брату. Я бы даже не хотел, чтобы ветер пустыни слышал шепотом произнесенное слово, направленное против того, кто теперь спит. Такова причина этой сутолоки, наделанной мною, и других причин нет.

Я скажу опять то, что вам не нравится, а именно, что никакое регулярное обучение, никакое регулярное сообщение между нами невозможно, пока взаимные пути между нами не будут очищены от многих помех. Величайшей помехой является неправильное представление у публики об Основателях. За ваше нетерпение вас нельзя упрекать. Но если вы выгодно не воспользуетесь вашими новоприобретенными привилегиями, то действительно будете недостойны, мой друг. Еще три-четыре недели – и я уйду, чтобы дать место со всеми вами тому, кому оно принадлежит, и которое я мог только весьма неудовлетворительно занимать, поскольку я не писатель и не западный ученый. Найдет ли Коган вас самого и мистера Хьюма более квалифицированными, чем прежде, чтобы передавать через нас наставления

– это другой вопрос. Но вам следовало бы к этому приготовиться, ибо многому предстоит еще совершиться. До сих пор вы ощутили только свет нового дня, вы можете, если будете стараться, увидеть с помощью К. Х. солнце полудня, когда оно дойдет до своего меридиана. Но вы должны для этого работать, работать, чтобы пролить свет на другие умы через ваш. Как, вы спросите? До настоящего времени из вас двоих м-р X. был решительно антагонистичен к нашим советам; вы пассивно сопротивлялись им временами, часто уступая, вопреки тому, что вы понимали как свое лучшее суждение – таков мой ответ. Результаты же были таковы, каких и следовало ожидать. Ничего хорошего или очень мало хорошего вышло из судорожной единичной защиты друга, предположительно настроенного предубежденно в пользу тех, чьим сторонником он выступал, и члена Общества. М-р Хьюм никогда не захотел послушать совета К. Х. о лекции в его доме, во время которой он мог бы в значительной степени освободить общественный ум по крайней мере от части предубеждений, если и не целиком. Вы думали, что нет необходимости публиковать и распространять среди читателей сведения касательно того, кто она такая. Вы думаете Примроуз и Ратиган способны распространять сведения и выпускать отчеты, зная в чем тут дело? И так далее. Намеков вполне достаточно для таких умов, как ваш. Я вам это говорю, ибо знаю, насколько глубоки и искренни ваши чувства к К. Х. Я знаю, как плохо вы будете себя чувствовать, если среди нас вы опять найдете, что сообщение между вами не улучшилось. И так это, наверное, будет, когда Коган не найдет успеха с тех пор, как он велел ему с вами работать. Посмотрите, что сделали "Фрагменты" – лучшая из статей; как мало последствий она будет иметь, если не будет расшевелена оппозиция, не будут вызваны дискуссии, и спиритуалисты не будут вынуждены предъявить свои дурацкие претензии. Прочитайте передовую в "Спиритуалисте" от 18 ноября "Пряжа Размышлений". Е. П. Б. не может ответить на нее, тогда как он или вы могли бы, и результат будет тот, что наиболее драгоценные намеки не дойдут до умов тех, кто алчут истины, так как одинокая жемчужина скоро затмевается в куче поддельных алмазов, когда нет ювелира, чтобы указать на ее истинную стоимость. И так далее опять. "Что мы можем сделать?"- слышу я восклицающим К. Х.