Вторая возможность помощи и защиты — это просвещение. Просвещение словом, знанием и примером. Деятельное просвещение. Просвещение, никого ни к чему не принуждающее, а только призывающее. Не имеющее ничего общего с обманом или внушением. Не имеющее ничего общего с очаровыванием обрядностью или роскошью, или блеском интеллекта. Знание и пример в чистой и естественной простоте. Такие, как их давали своей жизнью все великие Учителя.
Но настоящее просвещение не может быть просто разбрасыванием знания.
Настоящее просвещение всегда соизмеримо со способностями того, кому даются знания. Ученик может тянуться к знанию от простого любопытства, и тогда удовлетворение любопытства будет лишь концом его познания. Ученик может тянуться к знанию из корысти, и тогда лучше ему остаться без знания, чтобы оно не укрепило его еще больше в эгоизме, чтобы Наука, Магия в его руках не превратилась в черную магию. Ученик может быть чистым, бескорыстным, но по каким-то обстоятельствам рождения быть открытым для влияния обитателей невидимых околоземных миров. И тогда тоже лучше не прикасаться ему к высшему знанию, чтобы те, кто из невидимого мира способны влиять на его поведение, не превратили его в бездумного разбрасывателя жемчужин знания.
Такое свойство называлось медиумизмом, от слова «медиум» — посредник. Это состояние, когда человек предоставляет себя невидимым существам, действуя под их руководством или давая им на время участвовать в земной жизни через свое тело. Медиумизм появляется или вследствие занятия черной магией, колдовством, или как врожденное нарушение гармонии тонких тел человека.
Таким медиумом был великий мудрец древней Греции Сократ. Его «знакомый дух», «даймоний», как их тогда называли, подавал ему свои советы, и он не осмеливался их ослушаться, считая, что через этого невидимого духа с ним общается само высшее божество. В этом была его трагедия, так как из-за этого врожденного медиумизма двери Мистерий навсегда были для него закрыты. Он не мог быть посвящен в Науку, хотя мечтал об этом. Платон в своем труде «Федр» приводит слова Сократа, исполненные восхищения и преклонения перед величием Мистерий: «Совершенно очевидно, что те кто учредил Мистерии, или тайные собрания Посвященных, были не низкими людьми, но могучими гениями, которые испокон веков с помощью этих загадочных явлений старались вразумить нас, что тот, кто придет в незримые области неочищенным, будет сброшен в бездну, тогда как тот, кто придет туда очищенным от грязи этого мира и совершенным в добродетелях, будет встречен в обители Богов».[143]
Главными и самыми опасными тайнами, раскрываемыми в Мистериях, были учения о невидимых мирах, о строении внутреннего — духовного — человека и о соответствиях уровней тонкого человеческого естества уровням Иерархии Начал. Тот, кто посвящен в это устройство своей внутренней мистической природы, становится способным силой воли и воображения вызывать к действию тончайшие энергии Начал, лежащие в основе всех явлений и процессов вселенной. Он может использовать свои зерна Начал — индивидуальные энергии — как духовные инструменты в незримой лаборатории пространства и тогда невидимые духи природы, магнетизм планет и звезд становятся послушными средствами его Магии.
Такой воин духа не нуждается в железной броне и каком-либо материальном оружии. Способность видеть на любом расстоянии дает ему контроль над потоками тончайшего света, пронизывающего пространство. Способность переноситься через страны и океаны дают ему верные слуги — духи стихий. Парализовывать волю врагов он может одним взглядом.
Но для каких целей Посвященный может применить свои необычные силы?
Например, для защиты людей. От кого — мы сейчас увидим.
Есть в трудах древнеримского историка Флавия Филострата, жившего в III веке, биография одного из таких Посвященных — Аполлония Тианского.[144] Одна из глав его жизнеописания рассказывает о необычной свадьбе ученика Аполлония Мелиппа, попавшего под чары некоей загадочной особы.
Дело было так.
«Во время пребывания Аполлония Тианского в Коринфе был среди его бесчисленных последователей … Мелипп, уроженец Ликии. Этот молодой человек, отличавшийся замечательным умом, был необычайно красив. Его товарищи начали замечать, что он оставляет занятия, которым ревностно предавался,» для встреч с никому не известной молодой девушкой. По словам Мелиппа, это была очень богатая финикиянка, любившая путешествия.
Настал день, когда Мелипп пришел к Учителю, чтобы пригласить его на свою свадьбу. «Аполлоний, узнавший эту новость, не мог не содрогнуться, так как обладал даром второго зрения, но хладнокровно спросил, уверен ли Мелипп в любви и богатстве своей будущей супруги. «Как уверен в свидетельстве своих глаз, — отвечал молодой человек, — Обладание особой, такой красивой, богатой и любящей — драгоценность, какою только могли меня одарить боги». Аполлоний опустил голову и сказал спокойно: «Если это так, то я не должен откладывать поднесения вам свадебного подарка».
И вот наступил срок свадьбы. «В назначенный день, когда все приглашенные уже собрались в свадебный зал, Аполлоний, заставивший себя ожидать, вдруг появился, неся в руках золотую палочку с изображенными на ней таинственными знаками. Ропот приветствий обнаружил его присутствие, и Мелипп приблизился, чтобы представить ему свою супругу. Но как только эта последняя увидела теурга и встретила его сосредоточенный холодный взгляд, то остановилась в оцепенении, как бы пораженная ужасом. «Кому принадлежит этот великолепный дом и эта роскошная обстановка, тебе или твоей жене?» — спросил Аполлоний у Мелиппа. «Учитель, — отвечал юноша, — все, что ты тут видишь, принадлежит моей жене, так как я, по правде, имею только платье, надетое на мне». «Итак, — сказал Аполлоний, — ты должен удовольствоваться своим платьем, потому что это богатство — не более, как иллюзия, а твоя супруга — не что иное, как привидение»… Затем, приложив золотую палочку ко лбу женщины, он прибавил громким голосом: «Дьявол, оставь это заимствованное тело и войди в свое»…
К ужасу всех гостей, существо испустило страшный нечеловеческий крик и превратилось в нечто пугающее. Вместо прекрасного румяного лица под фатой и цветами новобрачной показался череп. «Скелет рассыпался грудой сухих костей, в то время как род лярва, призрак — наполовину женщина, наполовину змея — скрылся, уползая в кусты, где и исчез.
Когда присутствующие пришли в себя от изумления, то увидели, что роскошные палаты, со всей утварью, исчезли бесследно, и они находятся посреди дикой пустыни. Спокойный и невозмутимый Аполлоний казался им божеством. «Вы видите, — сказал он, — к чему служит изучение тайных наук. Ни один из вас не предполагал, что эта мнимая женщина была эмпуз, один из тех демонов, которые подчас облекаются в обольстительные формы, чтобы пленять живущих. Без моего вмешательства этот эмпуз окончил бы свадьбу, высосав кровь из нашего милого Мелиппа во время его сна».
Так заканчивается эта история, одна из тех, которые пополняли собой богатейшую коллекцию сказаний прошлого о Героях. Чем глубже их древность, тем меньше мы видим в них мелких бытовых подробностей и тем больше выступает в них, кристаллизуется сама суть, квинтэссенция, — борьба Полубогов, гигантов духа и воли, с силами зла, «демонами», «дьяволами».
История с демоном, волшебной палочкой и волшебником… Коварный злой призрак, спасительный добрый гений и счастливый конец. Все как в сказке. Но что такое сказка, и где признак, строго определяющий реальность одного и нереальность другого? Ведь мы так привыкли прикладывать ко всему эту меру — «может быть-не может быть». < Мальцев С. А., 2003 >
Но не сказка ли протоны и нейтроны, рождающиеся из пустоты?
Не сказка ли мы, с нашими руками, ногами, глазами, ушами, ресницами, в нашей одежде, — состоящие из пустоты? Или хотя бы — из волн пустоты? Или даже — из квантов света, энергии?
Не сказка ли дьявол, переносящий по воздуху Иисуса Христа? Не сказка ли легион демонов, изгнанных Учителем из одержимого человека и направленных в стадо свиней, которые от того бросились со скал в море?
Сказка — это сказание, которое через века, как мед из нектара, сохранило главную свою историческую суть, смысл события, его живую душу.
Казалось бы, куда уж сказочней, чем история об Аполлонии Тианском, но мы видели такую же «сказку» о колдунах-злодеях и добрых волшебниках в преданиях об Атлантиде. Видели ее злых магов, унизивших священное высшее знание до черного колдовства. Видели Адептов, усмирявших своей кровью магических говорящих животных и спасавших от надвигавшихся вод потопа миллионы людей.
