Я сделала несколько попыток. Девушка, присматривающая за порядком на этом пункте, помогала мне советами: «Повернись так! Может, голову чуть вправо? Влево? Наклонись сильнее!» — но ничего не получалось. Сначала я не могла втиснуть голову, нужно было пригнуться пониже, потом у меня оказались слишком широкие плечи. Служители были удивлены.
Очень неохотно они позволили мне пройти через свободный (служебный?) проход рядом. Немного дальше вправо, а потом налево шел длинный коридор. Группа пошла, влево, а я пошла прямо, и встретила девушку в белом халате, низкого роста. Мы сели, и она рассказала мне о том, чем занимаются в заведении и что нам могут показать.
Я думала о том, как здесь хорошо, тихо, как покойно здесь учиться, и слушала её не очень внимательно. Она говорила о конкретных элементах магии, которыми они обладают и используют в своей работе. «Ты не заметила? Пока мы разговаривали вот здесь слева был золотистый свет», — сказала она. Подразумевалось, что она сделала его, чтобы показать нам, гостям, что мы этого не знаем и к этому невнимательны.
Я пересмотрела наш разговор с ней и вспомнила, что это действительно было. Просто это было «слово» не нашего (не тех людей, которые пришли), языка, восприятия, поэтому я не обратила на него внимания. К нам подошла и присоединилась к разговору другая служительница. Она показала некоторые магические действия.
Сильнее всего я запомнила её последние действия. Мы сидели на корточках. Она положила руку на белый лист бумаги, лежащий на полу. Когда она отняла руку, на листе остались контуры подушечек её пальцев. Потом к листу приложила руку вторая служительница.
Она дольше держала её на листе и когда отняла руку, оттиск её ладони был гораздо четче первого оттиска. Мне показалось, что это очень просто, хотя подразумевалось, что я этого не умею.
Я прижала ладонь к листу, а так же совершила ещё какое-то действие — другое дыхание, волевое усилие, что-то ещё. На листе тоже остался отпечаток ладони и пальцев. Служительницы изумленно молчали. Мы рассматривали оттиски трех ладоней, и вдруг я увидела, что отпечаток моей ладони отличается от их отпечатков.
По линиям моей руки на листе пробегали алые, как кровь, волны. Отпечаток моей ладони дышал. Я увидела, что следы их ладоней неподвижны. Пытаясь осознать увиденное, я спросила: «У вас нет сердца?» Я посмотрела на их лица. Их взгляды говорили о том, что я узнала то, чего не должна была знать. Я мгновенно осознала, что мне нужно спасаться бегством. Я переспросила: «Так у вас нет сердца?!» Я бросилась к выходу. Они закричали мне вслед: «Ты не убежишь отсюда!». Внутренняя охрана не успела меня схватить, и я пробежала через свободный проход возле машины.
Внешняя охрана уже была поднята по тревоге, и когда я пробегала мимо них, они начали стрелять. Они стреляли какой-то жидкостью из медицинских шприцев. Вся охрана была в белых халатах. Видимо я потеряла сознание. Следующее, что я помню, это свое присутствие в комнате, где находится группа с которой я пришла. Я смотрю на них сверху. Им что-то рассказывает одна из служительниц. Ещё я вижу как по коридору бежит парень из этой же группы, — он оказался свидетелем моего разговора со служительницами и последующего бегства. Он спешит предупредить остальных о грозящей опасности. «Это не люди! У них нет сердца!» — кричит он и за ним уже бегут охранники.
Среди служителей и экскурсантов разрастается паника. Я заметила как один из наших, на которого попала жидкость из шприца служителя, начал помогать им истреблять своих. Я поняла, что из-за этой жидкости с человеком происходит какая-то мутация. Уничтожить служителя можно было только введя ему эту же жидкость непосредственно в тело.
Драка продолжалась долго. Уже нельзя было разобрать — где свои, а где чужие. Я пыталась смотреть на это со стороны и чувствовала ужас. В эти моменты как-то пришло понимание того, что они делают с людьми, и что мы можем противопоставить этому».
* * *
Ко мне домой приехали два самых моих близких друга. Один — с ним у меня наяву иногда очень осложняются отношения — решил общаться со мной, смягчая все иронией. Он, улыбаясь, поздоровался со мной. Мы сели за стол поесть. Я заметила, что у Н. выпачкано лицо. Я ему говорю:
— У тебя лицо грязное, — давай я его оботру. Он подумал и согласился. Я стала вытирать ему лицо — очень аккуратно, усердно и заботливо. Он говорит:
— Это, вроде как, знак того, что ты стираешь мою важность.
В этот момент я вытирала ему нос. Все засмеялись. Он старался говорить смешно, шутил, чтобы только, не дай бог, кого-то не обидеть — то ли меня, то ли себя. Как будто, во всех моих движениях есть то, что может его обидеть, как будто, я всегда делаю все с подвохом. И он смешил себя и нас, и все время это была только игра, которую он себе выбрал, манера поведения, и я не знала, как он будет воспринимать то, что происходит, когда он перестанет играть… и просто будет. И, в зависимости от того, что я буду в тот момент делать по отношению к нему, где находиться, он может снова извратить смысл всего, вывернуть наизнанку, — и снова обидеться, разозлиться, потерять смысл нашего общения и т. д. В зависимости от того, в какой момент он перестанет играть…
* * *
Честные ответы на вопросы этого теста помогут вам осознать собственную природу как сновидящего:
Какие сны (их качества) Вам больше всего нравятся?
Какие условия сна Вы считаете для себя оптимальными: в доме, на природе (если «да» то где и как, и с кем), в какое время суток, года?
Как влияет присутствие людей на Ваши сны? Если у Вас положительные и отрицательные примеры, есть ли опыт, который обозначил таковые различия?
Какие события в Вашей жизни делают Ваши сны глубокими и полными смысла? И наоборот.
Где на самом деле Вам больше нравится какать и писать — в лесу, в парке, на унитазе, в деревенском туалете и т. д.?
Какие события или чувства сокращают время сна, необходимого Вам для восстановления сил, и какие наоборот — увеличивают?
Как секс влияет на Ваши сны? Есть ли у Вас опыт положительного и отрицательного воздействия занятий любовью на жизнь во сне?
Считаете ли Вы себя сексуальным (ой)? Считают ли окружающие Вас сексуальным (ой)? Зачем Вы спите? Зачем Вы занимаетесь любовью?
(постарайтесь на последние четыре вопроса не отвечать односложно, чтобы, по крайней мере, для себя, уяснить направления Ваших глубинных намерений и мотиваций.)
Боялись ли Вы когда либо умереть во сне или проснуться не в том месте, где ложились? Хотели ли Вы чего-либо подобного?
Куда Вы смотрите, когда собираетесь с мыслями или «уходите в себя» (имеется в виду направление относительно Вашего тела)?
Есть ли у Вас в данный момент любимое положение тела (любое)? Снитесь ли Вы себе в этом положении или в каких либо других, которые Вы хорошо помните?
Часто ли Вы снитесь другим людям и по каким поводам? Как Вы соотносите сны с реальностью?
По каким признакам Вы отделяете сны действительно существующем от иллюзий? Есть ли у Вас градация реальности Ваших снов и какова она?
* * *
… я заснула во сне и оказалась за воротами какого-то огороженного пространства под ночным небом. Я увидела за воротами сначала какую-то тень, а потом — приближающийся вертолет. В кабине вертолета сидел какой-то мужчина, походивший на актера. Я стала подавать ему знаки, что я заперта и мне нужна помощь. Он увидел меня и приземлился. Он попытался пройти в ворота, но какая-то сила отбрасывала его.
И вдруг я вижу его рядом с собой и осознаю, что это он устроил эту ловушку.
— Теперь мы будем ждать, когда ты обрастешь мхом, — сказал он. Я понимаю, что он и подобные ему питаются этим мхом или пухом, которым могут обрастать люди.
— А если я этим не обрасту, что тогда? — спросила я.
— Это случается очень редко и только когда у человека мало звезд, — ответил он. — Может быть, две.
И, слушая его, я увидела слева от себя очень высоко, выше звездного неба, своих две звезды. Я только мельком взглянула на них потому что то, что я увидела, он не должен был видеть.
— Я больше ничего тебе не скажу, — сказал он. — Мы подождем. Он попытался меня обнять и поцеловать. Я увернулась от него и, схватив ведра с водой, попавшиеся мне под руку, окатила его водой. Он съежился. Я хотела убежать, но осталась, чтобы удерживать его своей силой под контролем. Он отряхнулся и, не поднимаясь, стал подавать самому себе команду — я это вижу — собрать всю воду и вылить на меня обратно. Я пытаюсь остановить эту команду. У меня не хватило сил и я сказала себе: «Будь мужественной, пусть обольет.» И он, поднимаясь, струёй изрыгает изо рта всю воду на меня. В этот момент он превращается в получудовище. Он потерял энергию и превратился в то, что он есть, я увидела его суть. Это было очень страшно, и я видела ужас в своих глазах. Я думала: лишь бы выдержать, выстоять, не заснуть, смотреть и понимать. Он ушел.
